Надежда Волгина - Проклятый цветок [publisher: SelfPub]

– Пальмира, раба Божья и временная сестра стихий, – обратилась ко мне Степанида, – брось в кувшин, что стоит перед тобой то, что купила сама, а не было преподнесено тебе в дар.

Я поняла, что речь идет о кулоне. От растерянности и все еще не прошедшего обалдения даже не сразу сообразила, куда его сунула.

– Ну же! – поторопила меня знахарка, и вопль ее прочистил мне мозги.

Я залезла в карман платья, достала кулон и упустила его в кувшин, различив едва уловимый звук от соприкосновением его со дном.

– Амулет покоится в заговоренной воде. Посыплем ее пеплом и выйдем из магического круга.

Я, как во сне, наблюдала, как несколько сразу рук потянулись к кувшину и добавили в воду символические щепотки того, что осталось от моих волос после сожжения.

Ведьмы покинули круг и заняли место рядом с духами. На последних я вообще боялась смотреть. Среди них были, как мужчины, так и женщины. Но я невольно подметила, что таких красивых, как мой Булат, тут не было.

– Духи лесные, – снова заговорила Степанида, – настала ваша очередь. Откройте ей путь на Святую гору, даруйте возможность свершить миссию, что считает справедливой и выбрала по доброй воле.

В отличие от ведьм, духи не вошли в круг, а по очереди подходили к кувшину, протягивали к нему руку, и у меня снова глаза едва не вывалились из орбит от удивления. Я отчетливо видела, как от их рук в кувшин перетекало по тоненькой струйке ярко-желтого цвета. Все это они делали молча и быстро.

Когда закончилась и эта часть ритуала, и духи заняли свое место за кругом, Степанида воздела глаза и руки к небу и громко заговорила, все так же на непонятном мне языке. Голосила она минут пять, не меньше, а потом посмотрела на меня своими яркими глазами так, что я едва не лишилась чувств от страха. Вот был бы позор. Коленки мелко затряслись, а тело окатило волной слабости.

– Возьми кувшин, – велела она мне.

Я все дальше мыслями уносилась от реальности. Казалось, что я взлетаю все выше, и вот уже парю над верхушками деревьев и вижу себя же, склоняющейся к кувшину.

– Отпей ровно три глотка из кувшина, – услышала я очередную команду Степаниды и выполнила ее на автопилоте. Ничего не почувствовала – ни вкуса жидкости, не прохлады в горле. – Вылей остатки на ноги, а заговоренный амулет спрячь понадежнее.

Я подчинилась. Мой многострадальный кулончик выскочил из кувшина с последними каплями воды, ударился о ноготь большого пальца ноги и подлетел так, что едва не спланировал за пределы круга. По лесу пронесся шепот ужаса. Даже у меня зашевелились волосы на голове, когда увидела, как испугалась Степанида и все остальные. Кулон опустился ровно на границе – прямо на линию круга. Степанида выдохнула с облегчением, но растерянность из ее глаз не исчезла. Я быстро наклонилась и подняла свою драгоценность, чтобы она еще куда не ускакала.

– Первый раз на моей памяти амулет пытается покинуть магический круг, – пробормотала знахарка. – Но будем считать ритуал проведенным, – чуть громче добавила она. – Спасибо вам, гости дорогие, что откликнулись на мой призыв! В долгу я теперь перед каждым из вас.

Духи и ведьмы ушли так же быстро, как появились. Скрылись за ближайшими деревьями, и я их больше не видела. Я все продолжала стоять в круге, поражаясь задумчивости Степаниды. Ничего же не произошло! Амулет не вылетел за пределы круга. Так чего она переживает?

– Выходи уже, чего застыла? – встрепенулась знахарка. – И можешь уже говорить, а то и вовсе онемеешь, – усмехнулась она.

Ноги слушались плохо от длительного стояния, и мне пришлось откашляться, прежде чем смогла заговорить.

– Как все прошло? – задала я волнующий меня вопрос. – И что мне делать дальше?

– Завтра ты отправишься к горе, – ответила она, не глядя на меня и складывая атрибуты ритуала обратно в торбу. – Куда идти, я тебе объясню. Ни в пути, ни на горе никого с тобой быть не должно. Одна ты должна довести начатое до конца. Только вот…

Она замялась, и я тщетно ждала, когда продолжит. Наконец, не выдержала и снова спросила:

– Вас что-то смущает? Это из-за амулета? – я похлопала рукой по карману, в котором преспокойненько лежал мой кулон.

– Я не знаю, – развела руками Степанида, растерянно посмотрев на меня. – Такого не должно было случиться. И что теперь будет, одному Богу известно, – возвела она глаза к небу.

– У меня может не получиться?

Эта мысль страшила меня особенно. Сейчас, когда я через столько прошла, неудача была бы крахом всему. Да и попытки другой у меня уже не будет.

– Не могу ответить тебе на этот вопрос. Чувствую только, что вмешались тут еще какие-то силы. Пойдем отсюда, – устало вздохнула знахарка. – Мне надо отдохнуть. Держи.

Она снова вручила мне торбу, и мы направились из леса. Дома, Степанида без сил опустилась на диван. Я помогла ей лечь, удобно устроила на подушке и присела рядом. В течение получаса она рассказывала мне, что и как предстоит делать дальше. Порой задуманное казалось мне таким сложным, что начинала сомневаться, а смогу ли. Но в такие моменты я представляла себе, как будет умирать Булат и преисполнялась новой уверенностью.

Домой я вернулась как раз к обеду и почувствовала, как сильно проголодалась. Степанида не запретила мне рассказать обо всем подругам, и до самого вечера мы болтали в Катиной комнате.

– Мир, тебе не страшно? – спросила меня Арина. Катя, как обычно, уже заливалась слезами, прижимаясь ко мне с правого боку.

– Честно? Очень страшно, – обнимая Катю, ответила я Арине.

– Может ну его, не пойдешь? – в глазах подруги застыла мольба. Я видела, что она тоже едва сдерживает слезы и сосредоточенно кусает губы.

– Не могу, Арин. Я должна…

– Ничего ты и никому не должна! – закричала она, и Катя заплакала еще сильнее. – Плюнь ты на все, на этого Булата! Может, все пройдет само, и ты вернешься к прежней жизни. Не ходи, очень прошу тебя, – взмолилась она и все-таки не выдержала и заплакала тоже.

– Я люблю его, девочки, – тихо, но отчетливо произнесла я. – Даже если смогу жить дальше, то как я это сделаю без него.

– А он без тебя сможет?! А о нас ты подумала?

Первый раз видела свою всегда такую уверенную и непрошибаемую подругу в таком состоянии. От слез она даже говорить не могла. Я была ей благодарна за такое проявление чувств, но воля моя ничего не хотела слушать. Я не думала о том, как будет жить Булат, когда меня не станет. Возможно, я до конца не верила, что любит он меня так же сильно, как я его. Если я права, то утешится он довольно быстро. В одном я была уверена на все сто процентов, что я без него жить не смогу.

Собирали в дорогу меня так, словно воина на ратный подвиг, причем последний в жизни. Тетя Света наготовила мне столько провизии, что сложенная в сумку она весила больше, чем я. Пришлось долго с ней спорить, что столько мне и за неделю не съесть. Кое как уговорила выложить половину. Арина настояла, чтобы обула я ее кроссовки, благо размер у нас с ней одинаковый.