Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

Прощай и прости, ибо для избранных это удел.

Никто не знает своей «уязвимой пяты», но большинство игнорирует «человеческое» в себе. Вот и ты помыслил (в тайне от себя и наставника), будто станешь незаменим в ритуале Hic-Stans [108] ( англ .) Образное обозначение Вечности, как категории: Застывшее Здесь. .

Но до тех пор, пока твой дух не смирится — обнаружишь, что одинок и одинок тотально: ведь рядом не будет того единственного(ой), кто смог бы зажечь Солнце в твоей груди (а на тот срок тебе нужно будет именно это, потому как всё остальное — пройдено, приобретено и достигнуто).

Много-много тар твоё добросовестное существование и служение будет отравлено невозможностью соединения с кем-то утраченным в мире — таково условие материального бытия, иначе не происходит Вартам [109] ( санскр .) Вращение. , и Мир исчезает.

Но крепись!.. И твоя судьба будет наполненной.

Многих долгожизненность развращает и вырождает, но ты будешь на службе, и, как утверждал Боэций, твоё « утешение — в философии ». К тому же, в самом конце Обязательства ты сольёшься с тем, кто утрачен, а напоследок поймёшь, что горечь твоя — иллюзия, как и всё, что заставляет страдать. И переживёшь радость встречи после разлуки, как радость того, кто проснулся, когда наступила смерть.

Я прощаюсь с тобой… и прощаю. Ибо обида твоя дотоле неутолима, доколе там — «внизу» — плачет по тебе подруга (а может, и друг) после очередного свидания « на излёте стрелы» [110] Здесь «Излёт стрелы» говорит о невозможности качественного вхождения в контакт со своим «андрогинным» партнёром. Возможен лишь — взгляд, «записка», пара фраз; что премного усугубляет личную скорбь. . Прощаться нельзя свидеться — скоро.

Но знай, тебе помогут друзья, ибо синекура [111] Служебное положение, предполагающее большие возможности при минимуме обязанностей и ответственности. Одно из условий «выгодной синекуры» — когда её обладатель имеет минимум личного (инкарнационного) времени в персональной Андрогинности. эта достойная, и выбор её сделан только тобой.

Ити ме матих [112] ( санскр .) Таково моё мнение. — До востребован.

Р.S. И станешь внушающим зависть, но сам угодишь в завистники (Аль Хазм).

Папирус — молитва «Бессмертного вне Небес» о ниспослании смысла и воспоминания.

О, Возвышенный, что вне обязательств… В праве ли я обратиться к обиде, считая долгом взывать к Тебе, не имея — поныне — ни единого от Тебя Знака.

Х-ХАУ! Херманубис, предшественник, наставник и покровитель, растворяющий элементы (dissolvere), высоко сидящий с тайнами мира в простертых руках и соединяющий Несоединимое в порыве Бессмертия.

Обращаюсь к тебе, одарённому осознанием, учёностью и милосердием: Ты завершил досрочно великий цикл ЙТ'ХЕМЕТ вследствие тайной практики «Священной Чаши», как сокровища доброты к скитальцам и невольникам обстоятельств…и лично — к Бессмертному вне небес.

Молю Тебя: вспомни мой образ, так как запечатлённый силой ума Твоего, он наполняется смыслом и теплотой. Я весь в печалях, устал и хочу домой .

Полночь. Двенадцать ударов одиночества. Откуда-то сбоку-сверху-отовсюду… издалека чудятся тихие шаги. Неотвратимые, они тяжелеют , приближаются — ближе, ближе — и превращаются в топот ветра меж книжных полок… Страшнее всклокоченной ведьмы или голодного мертровойва только тот призрак, что щурится на тебя стылым взглядом — из зеркала [113] Юрий Смирнов, «Энциклопедия чувств». .

В детстве (если оно когда-нибудь было) я боготворил баба Ягу — не корявую, приземистую уродину, выползающую постепенно носом — нет, бородавками на нём — из единственного отверстия своего жилища, а могучую всезнающую тётку, хитрую и молчаливую, как вихрь взмывающую из замшелой трубы своей удивительной (о двух ногах!) хоромины. Я часами просиживал над книгой, лелея сладко расползающийся по спине ужас, когда она, прищурившись, стучала на очередного проходимца палкой и грозила ему печью и кипящим котлом. Я мечтал, что сам призову её и окажусь тем единственным, кому она покажет своё истинное лицо и поведает свои страшные тайны. И каждый раз мне не хватало совсем чуть-чуть: падая лицом в прохладную страницу, я засыпал. Она приходила, но, не застав меня — увы, уходила прочь — magni nominis umbra [114] ( лат .) Тень великого имени. .

О, неискушенность! Мечтам не под силу создать желанную гостью. Однако однажды в ночь Лунного Доггельсгеймса я почувствовал сзади гудящее живое присутствие. Цепенея, я из последних сил скосил глаза и… ничего не увидел. «Скоро!» — пообещал мне некто насмешливо и жарко с противоположной стороны и, стукнув глухим посохом, хихикая, удалился. Я едва отогрел своё заколдованное тело, скрипуче распрямился, роняя с колен пыльную книгу. Хлопнув, та раскрылась на незнакомой картинке: баба Яга улыбалась и приветливо (?) махала мне с порога.

Глупо было бы заявлять, что баба Яга есть зло. Здесь не место детальному обсуждению всех тех «злодейств», которые она (якобы) измыслила. Что толку спорить об этом? Сделаю лишь несколько замечаний предварительного порядка. Для вас текущая реальность вещей заключается в том, что они и есть истинная материя, беспокойные атомы и электроны, пробегающие целые Дороги дорог по своим орбитам. Вы живёте формой, а не содержанием, впрочем, формы «будоражат материю» (Х.Л. Борхес), не меняя её сущности. Её наполненность — это наполненность сказочной истории, битком набитой персонажами и событиями, а на самом деле, являющейся абсолютно пустой. Как ни зыбок сей критерий, мы постоянно им пользуемся. В конце концов, Троян Модестович (если не циклиться, что Он это Я ) сотворён из Трояна Модестовича, а не из химических соединений или минералов, кислот, щелочей, водных растворов, жиров и белков, образующих динамичную субстанцию. Так и баба Яга существует в той мере, в которой мы её ощущаем. Стоит только выглянуть из картонной крепости, в которую мы сами себя упаковали, как плоскостной раскрашенный рисунок концентрируется, слепляется, начинает дышать, говорить, жить самостоятельно, и вот уже несравненная Ядвига Балтазаровна недовольно гремит кочергой у печи, что-то бормочет и оглядывается через плечо — ходют тут всякие !

Не злитесь. Всё разъяснится однажды, хоть ваша действительность и моя не имеют между собой ничего общего… Пусть! Так даже ещё и интересней. По крайней мере, для вас.

Однако попробуем, всё-таки, разобраться.