Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

— Их больше нет, ты только один.

— Ну вот, Зорру будет не так обидно: я такой же таинственный и одинокий, как и он, и тоже не знаю, что это значит, — усмехнулся я.

— Ты не одинок, — виновато затараторила Шулдзуа'х. — Я не это хотела сказать. Мне трудно объяснить тебе то, что мы знаем не разумом, а сердцем, а сердце говорит мне, что из людей только дафэн способен беседовать с великой Ишк'йяттой.

— Надо же. И когда же я успел? Ничего такого не помню. Столь значительная встреча не могла ведь пройти бесследно? Меня посетила великая богиня, а я и не заметил?

— Ты не заметил это потому, что её присутствие для тебя так же естественно, как Маан, сияющая в ночном небе, — упорно твердила она. — Мы видели, как Ишк'йятта вошла в тебя, и твоё тело осветилось изнутри её благословением.

— Ну, раз сами видели — теперь не отвертеться, — вздохнул я. — Что ж, пусть буду дафэном. Да здравствую Я, загадочный и таинственный!.. Но я ничего не помню об этой части меня самого. Это вас не смущает, а, доблестные вулфы? Может быть, у тебя, почтенная Шулдзуа'х, есть в запасе какой-нибудь вещий сон на эту весьма актуальную для меня тему?

— Память сама обязательно вернётся к тебе, дафэн, — твёрдо изрекла она, будто черту подвела, явно не собираясь ничего мне объяснять. — Значит, ещё не время. Твой путь будет более гладким, неотягощенным бременем воспоминаний. Иди по нему с покорностью воина, принимающего неизбежный бой.

— Легко сказать, труднее сделать.

— Ты очень быстро учишься, — возразила Шулдзуа'х. — Тебе не нужно начинать путь сначала, достаточно только вспомнить то, что ты и так уже умеешь.

— Первая приятная новость за сегодняшнюю ночь… — и тут до меня действительно дошло. — Ты хочешь сказать, что если в мои руки попадёт меч — я буду лихо рубить им вражеские тушки?! А если незнакомая книга, то я бегло прочитаю её на любом языке?!

— Может быть, может быть, — загадочно улыбнулась старуха. — Нам самим порой неведомы наши пределы… А уж дороги дафэна способен постичь лишь сам дафэн.

Во время нашего разговора сидевшие рядом вулфы вставали и медленно, по одному, подходили к нам, на секунду останавливались и заглядывали мне в лицо, после чего бесшумно растворялись в темноте. Их было нескончаемое множество… Постепенно я перестал обращать внимание на сие утомительное кружение, упустив момент, когда же это неожиданно закончилось, и мы остались на холме одни.

— Что они делали? — поинтересовался я после исчезновения последнего вулфа. — У меня уже в глазах рябит. Сколько их было?

— Пришли почти все из нашего племени. Они отдавали дань уважения тебе, дафэн. Каждый подошедший вулф будет помнить тебя до конца жизни и расскажет своим детям и внукам. Это великая честь для нашего народа.

— Вот она — минута славы. И почему мне это так безразлично? — пробормотал я себе под нос, но Шулдзуа'х услышала и ответила:

— Потому, что с каждым мгновением ты всё больше обретаешь себя.

Я позвал его по имени, но он не расслышал, в своём безумном одиночестве упорно не бросая единственно возможное, хоть и безнадежное занятие. Я позвал снова — безрезультатно. Тогда я уселся рядом и стал ему помогать, отгребая тлеющую труху к краю всё ещё дымящегося круга. Только тут он заметил меня и страшно закричал, упав мне в руки хрипящим, невесомым тельцем. Я прижал его к себе и понёс куда-то прочь, прочь, прочь, ничего не видя и не разбирая дороги, пока запах гари и смерти не сменился прохладной тенью камней.

Провожать гостей считалось у вулфов плохой приметой. Вот и хорошо. Не люблю я расставаний… В предрассветный час, пока норн спал, Мавул'х вычертил нам дорогу, описывая до мельчайших подробностей опасные горные участки. Алдз'сойкф Ялла'х вручила увесистый сверток всяких съедобных мелочей, так радующих путников в долгом путешествии. На этом всё и закончилось. Мы с Зорром почти ничего не говорили, зато у Враххильдорста пробился поток красноречия, и он сыпал и сыпал галантными, узорчато-восторженными фразами, шаркал ножкой, кокетливо отгибал хвост и даже пытался целовать Ялле руки.

— Весьма, весьма польщен, оч-чень, — елейным голосом бормотал он. — Буду идти мимо — обязательно вас навещу… Пренепременно!

Вулфы улыбались в ответ — задумчиво и немного печально.

Я подхватил на руки неумолкавшего ни на минуту дофреста и, бросив последний взгляд на стоявших оборотней, покинул гостеприимный дом.

Зорр чуть замешкался и вышел на крыльцо несказанно удивлённый. В его руках поблескивал на солнце резной коготь, только что висевший на груди Яллы.

— Подарок, — растерянно произнёс он. — Я так и не понял почему, но они считают, что эта вещь должна сопутствовать нам в дороге.

Зорр спустился вниз, покачивая головой, мол, жизнь — непредсказуемая штука, ещё раз поглядел на коготь и повесил себе на шею.

Было раннее утро, наполненное росой, солнечными бликами и щебетом проснувшихся птиц.

Мы шагали по тропинке, петлявшей среди каменных валунов, теперь ассоциирующихся у меня не с кактусами, а с изваяниями острова Пасхи — только с более экстравагантными профилями. Пара поворотов, и они окончательно заслонили от нас своими выветренными носами зеленые холмы. Я шёл не оглядываясь. Книга моей судьбы продолжала перелистывать страницы.

Что ж, я теперь дафэн. Звучит весьма почётно и в меру загадочно. Дафэн так дафэн. Тот, кто возвращается… И куда, спрашивается? Да и зачем?.. Внутренний монолог успокаивал, потихоньку заглушая мои лирические переживания.

— Так ты, оказывается, дафэн? — тараторил окончательно разошедшийся Враххильдорст. — Здорово! Поздравляю! Когда будем праздновать новый статус? С тебя ящик лимонада, как с виновника торжества.

— Ты ничего не перепутал? По идее не я, а ты должен мне этот мифический ящик так горячо любимого тобой лимонада. А по мне так лучше бы ящик пива!.. Кстати, можешь и на столе станцевать, благо ты у нас миниатюрный. Гулять так гулять!!!

— Только если вместе с Зорром… — хихикнул дофрест. — Короче. Один не буду. Ящик лимонада, да хоть и пива — отдай, на столе — станцуй! За кого ты меня принимаешь?!

— За болтливого почтового сизаря, — фыркнул я. — Грозился меня куда-то в гости отвести, а теперь едешь на моем плече, и ножки свесил.