Макс Каменски - Вихрь пламени

Ухай тоже не остался невредим - на лбу была повязана уже пропитавшаяся кровью тряпка, а сам здоровяк прижимал правую ладонь к бедру, которое тоже было все перемотано красно-бурыми повязками. Наемник заметно прихрамывал.

- Жаль, конечно. А то вы у меня уже одни остались. Как-то досадно будет всех... старичков потерять, - сказал здоровяк, как обычно ухмыляясь. Но в его улыбке можно было прочитать боль, которая его мучает. И телесная, и... та, что приходит вместе с сожалением и терпким привкусом отчаяния. Ухай потерял в этом походе всю свою ганзу, хотя и командовал остальными наемниками. Но своей, выпестованной банды, теперь у него не было. Только что остались Лансель с друзьями.

Впрочем, ощущение потери присутствовало не только у здоровяка-наемника. Пока шла недолгая передышка и усталые солдаты валились на землю, принявшись, шипя и отплевываясь, зализывать раны, Лансель безучастно блуждал взором по лицам ближайших к нему вояк. Все они были пересечены гримасами боли, изнеможения и чрезмерных усилий, которые приходилось предпринимать над собой. Но это, в принципе, было обычной маской войны. Другие дело, что время от времени почти все в лагере бросали друг на друга, на мертвых товарищей, на зловонные трупы жуков взгляды, в которых читались куда более глубокие эмоции. Да, безусловно, чувство загнанности, которое не согревал едва тлевший огонек надежды, присутствовало практически в каждой паре глаз. Но это не самое главное - все, кто выжил в переход Элевута и теперь сражался в окружении, лишились кого-то: кто-то собратьев по оружию, кто-то был из здешних мест и схоронил семью, кто-то любимых друзей уже больше не похлопает по плечу. И надо сказать, при этих мыслях Ланса охватывал панический страх - он в тот же миг смотрел на пыхтящего трубкой Гнугнира, на спокойное, непроницаемое лицо Элайджи, затем срывался, подходил к друзьям, что-то спрашивал у них без всякого смысла, старался ненароком дотронуться. Убедиться, что они все еще живы.

Погибнуть самому Ланселю казалось гораздо проще. Особенно после встречи с загадочным существом из некого междумирья, наградившего троицу наемников странными артефактами, так некстати отказавшимися работать. Во всяком случае после знакомства со странником из других миров Ланселю уже не так казались сомнительными идеи, что после у смертных есть иная судьба, чем гниение в земле. Что есть еще совсем другие пространства и состояния, в которые переходит то, что, возможно, есть в каждом живом существе и так часто называется душой. Нет. Лансель, особенно не боялся смерти и раньше, хотя, безусловно, очень многие чувства притупились во время службы в Заградительном лесу. Но сейчас он как никогда отчетливо понимал, что страшится пережить тех, кто ему... небезразличен. Он в ужасе гонит мысли о том, чтобы испытать ту же самую боль, которая пронзила его грудь, когда старый товарищ и учитель Дронго погиб. И не потому, что пришло его время, и не потому, что другого пути не было. А только потому, что его бросил на смерть юнец, посчитавший себя кем-то особенным, избранным. И теперь этот кто-то бросил на произвол судьбы целую армию. Которая агонизирует и медленно идет к тому, чтобы быть сожранной без остатка.

Лансель вновь достал из-за плеча черную палку и принялся махать ею, представляя, что в руках у него добротный двуручный меч. Он и крутился и прыгал вокруг себя, чуть не задавил даже пару раненных, лежавших безвольно на насыпи, но ничего с черной палкой не происходило - она только со свистом рассекало воздух и оставалось все той же... бесполезной штуковиной.

- С таким же успехом можно снять штаны и пугать жуков задницей, - выдохнул дым гном. - Проклятые финтиклюшки. Вот скажи мне, остроухий, в чем же дело?

- Если б я знал ответ, то вряд ли гнил бы здесь... - усмехнулся эльф. - Или ты сейчас пытаешься сказать, что любой эльф разбирается в магии как и каждый гном в кузнечном деле?

Гном осклабился, поняв, что его взяли его же аргументом.

- А тут ты прав. Жаль, нам бы пригодилось хоть какое-то магическое знание на этот счет.

- Оно уже было с нами. Оранжевый магик крутил и вертел артефакты, - напомнил другу Элайджа. - Но что толку то? Думается мне, не в магии здесь дело... А в чем-то другом. Мы с вами получили предметы, созданные совсем другой логикой... я бы даже сказал, совсем из другого мира идей.

- Ой, ну ты загнул, ушастый, - всплеснул руками гном, да так выразительно, что изо рта у него выпала трубка. - Жарили эти штуки вполне себе обычно - магией, огнем, всякой там разной всячиной. Одна у этих штук логика - убивать. Просто надо знать, как включить. И желательно побыстрее. А то наши многочленные щелкающие дружки не особо отличаются терпением...

И гном был прав - не прошло и часа, как враг снова атаковал. Затем с задержкой в полчаса еще одной волной и еще. Убитых и раненных было так много, что многие из тех, кого еще можно было спасти в первые часы, испустили дух на насыпи, так и не дождавшись помощи. Гном в какой-то момент в сердцах рубанул по башке жука черной палкой-артефактом, но тем самым лишь ненадолго оглушил неприятеля - магия не сработала.

Так в боях прошел один день, затем второй, еще три. Лорд Мортимер в итоге отошел в другой мир. Оранжевый маг погиб, после того как в одиночку закрывал образовавшуюся на одном из участков вала брешь и жег тварей огнем до тех пор, пока все же одна из них не подобралась к нему и не проткнула храбреца насквозь. Однако жертва чародея дала возможность снять часть бойцов с одного места и снова замкнуть кольцо обороны. В этом принимал участие Лансель, взял на себя командование тремя десятками дружинников одного из лордов, павших еще во время Эльвутского перехода.

Однако силы защитников таяли. Хорошо, если в строю еще оставалось две с половиной тысячи бойцов. Еще около пяти сотен лежали в центре под открытым небом и молили богов о милосердии. В которое уже почти никто не верил. К исходу одного из последних дней закапал дождь - совсем непривычный для этого времени года. К ночи и живые, и мертвы, раненные и не очень уже плавали в грязи и воде - ливень не прекращался пару дней. Кажется, он даже помешал жукам, которые не наступали чуть ли не целые сутки. Хотя к утру, когда уже просто моросило, они все же начали очередное наступление, вереща и щелкая, путаясь и спотыкаясь в раскисшей, заваленной тысячами трупов земле.

Защитники, взбираясь на вал, ругались и падали, скатывались по грязи. Что за бой их ждал, было непонятно. Впрочем, все как обычно будет по ситуации. Как выразился гном: "Хватай за бороду, а так посмотрим".

Жуки нападали неровно - спотыкаясь друг об друга, толкаясь, они подошли к валу без привычного натиска и запала. Это несколько подсобило неуверенно державшимся на валу людям, которые в первый час фактически держали на месте атакующих, которым никак было не удавалось организовать атаку. Однако постепенно жуки пообвыклись и стали давить защитников. Когда гадам удалось забраться на вершину вала, люди уже покатились вниз по грязи.