Николай Осипов - Несбыточные путешествия в небывалые страны света [Затерянные миры, т. XXV]

Чрез трои сутки приехали в остров Огигию. Еще до прибытия нашего туда распечатал я Улиссово письмо, опасаясь того, чтобы сей обманщик не сыграл и с нами какой-нибудь шутки. В письме том нашел я следующее:

«Улисс Калипсе. Едва только я тебя оставил, как претерпел кораблекрушение, и с великим трудом при помощи Левконои спасся на Феакийскую землю. Пришедши домой, нашел у жены моей великое множество любовников, которые объели и пропили все мое имение. Я перебил их всех до смерти; а потом умерщвлен и сам Телегоном, которого родила мне Цирцея. Теперь живу на острове Благополучных, где оплакиваю те удовольствия, которыми наслаждался с тобою, и сожалею о том, что не остался у тебя навсегда и отказался от предлагаемого мне тобою бессмертия. Если только удастся мне отсюда убежать, то будь уверена, что меня опять у себя увидишь. Прощай!»

Сошедши на остров, нашли мы очень скоро Калипсину пещеру в самом том виде и положении, как она описана Гомером. Калипса вышивала обои. Прочетши поданное мною ей письмо, начала неутешно плакать. Просила нас к себе в гости и употчевала великолепно. В продолжение стола задавала нам разные вопросы; а особливо спрашивала нас: так ли Пенелопа пригожа и целомудренна, как о ней говорят писатели?

Пробывши у ней несколько времени, возвратились на свой корабль и на другой день при попутном ветре поехали далее. Двои сутки качало нас жестоко бурею, а на третий день напали на нас варвары, ездящие по морю на шестиаршинных тыквах. Когда тыквы на гряде высохнут, то выколупывают они из них всю середину; семечки употребляют вместо каменьев, листья вместо парусов, а из стволов делают мачты. По долговременном с нами сражении увидели мы других морских разбойников, которые нападшим на нас были злейшие неприятели, почему они, заприметя их, разбежалися в разные стороны. Мы, оставшися на свободе, распустили скорее паруса по ветру и побежали в открытое море, не ожидая конца сражения. Но по всему видно, что победителями остались последние; числом их было гораздо больше, а и суда их состояли из ореховых скорлуп, а не из тыквов.

Избежавши опасности, перевязали наших раненых и наблюдали всевозможную осторожность, дабы не подвергнуть себя опять нечаянному нападению. Предосторожность наша была для нас и небесполезна, потому что пред захождением солнца напало на нас около двадцати человек, ездящих верхом на Дельфинах, которые скакали по воде, как самые резвые лошади. Подъехавши к нам близко, окружили нас со всех сторон и бросали в нас рачьими глазами, которые были величиною больше страусова яйца и могли бы нас утопить непременно; но мы, стреляя в них из нашего оружия, прогнали до самого их острова, который был пустой и бесплодный, что и принуждало их по морю разбойничать.

Около полуночи настала великая на море тишина. Мы нашли гнездо ледяной птицы, которое почли сначала за подводный камень; но, осмотря обстоятельнее, сошли на него и увидели, что свито оно из тростника и камыша; нашли в нем около пятисот яиц, из коих самое меньшее было величиною с сороковую бочку. Находящиеся в них цыплята были уже почти совсем высижены и под скорлупою пищали.

Отошедши еще несколько далее, увидели невероятное чудо. Нарисованная на корме нашего корабля птица начала петь и махать крыльями. Бывший с нами штурман не имел на голове ни одного волоса; но вдруг сделался мохнатым и кудрявым. Середняя мачта, укоренившись, пустила ветви и принесла плоды. Удивляясь таковым чудесностям, просили мы богов, чтоб они их от нас отвратили. Но проплывши немного, увидели еще больше дива. Целый лес кедров и кипарисов стоял на воде прямо и плавал без корня. Сначала сочли мы то твердою землею; но, подошедши ближе, усмотрели свою ошибку и заблуждение. За густотою того леса не могли никак сквозь него продраться, почему, втаща наш корабль на вершины, распустили паруса и побежали по верхушкам, как будто по льду. Тут вспомнил я об одном стихотворце, который называл море густым и кустистым. Проехавши лес, опустили опять корабль на воду, поплыли по гладкому морю и наконец пришли к одной пристани. В том месте вода разделялась надвое, оставя посредине между собою глубокую стремнину, в которую бы упали мы неизбежно, если бы не успели заблаговременно подобрать паруса. Осматриваясь во все стороны, увидели водяной мост, соединяющий поверхности обоих морей, и по нему вошли в другой Океан.

Море сие было тихо и спокойно; нашли мы на нем немалое число небольших островов, к которым пристать было весьма легко и удобно, и где мы старалися запастися съестными припасами и водою. Услыша вблизи чудное мычание, побежали к тому месту с великою поспешностью, наделся там найти коровьи стада. Но к великому нашему страху и удивлению увидели диких людей, имеющих бычьи головы и подобных баснословным Минотаврам. Мы старалися спасаться от них бегством; но они, нас догнавши, захватили в когти свои троих наших попутников. Прибежавши на корабль, схватили мы скорее оружие и пошли выручать своих товарищей; но нашли уже их разорванных на части и съеденных. В исступлении нашем и бешенстве побили более пятидесяти диких и двух взяли в полон. За недостатком в съестных припасах многие советовали поступить с ними так точно, как они поступали с нашими людьми; но большая часть соглашалась их поберечь, дабы посредством их достать настоящую пишу. Итак, променяли их на сыр, сушеные рыбы, чечевицу и нескольких треножных оленей.

Отдохнувши несколько времени и дождавшися попутного ветра, поехали далее, и, отъехавши немного, увидели в море великое множество рыб, а в воздухе большие стада птиц, почему и полагали наверное, что должна тут быть неподалеку земля. А между тем, увидели весьма странных плавальщиков. То были люди, которые плыли на спине, имея между ногами долгую палку, служащую им вместо мачты и на которой натягивали они небольшие паруса, управляя их руками; и таким образом каталися по всему открытому морю. Другие из них разъезжали на пробочных корках, в которые были запряжены цугами Дельфины. Нас они нимало не беспокоили; но, подъехавши ближе, удивлялися образу нашего мореплавания столько же, сколько мы им дивились.

Около вечера пристали мы к одному острову, на котором жили одни только женщины. У них было только по одной ноге, но и та ослиная; а впрочем, были совершенные красавицы, и недостаток свой старались прикрывать долгими юбками; но мы то приметили очень скоро.

Они приняли нас весьма ласково и проводили в свое жилище. Мне приветствия их показалися несколько подозрительными. Стараяся примечать везде пристальнее, увидел я запрятанных по углам несколько человеческих костей и черепов, почему для предосторожности вынул тотчас из кармана репейный корень, данный мне Радамантом для употребления в случае самой крайней нужды. Потом, обнажа шпагу, принуждал хозяйку мою признаться мне чистосердечно, какие они были люди. Она сказала, что они не что иное, как морские женщины, которые заманивают к себе чужестранцев и, наскуча ими, съедают. Я, связавши ее, вскочил на крышу дома и, призвавши к себе громким голосом всех моих товарищей, рассказал им все мною слышанное. Между тем, хозяйка моя, распустяся, превратилася в воду, в которую я, сунувши мою шпагу, вытащил оттуда всю в крови. Не дожидаясь далее ничего, побежали мы на свой корабль и на самом рассвете поплыли в море и приехали к Антиподам.