Синтия Хэнд - Свободная [litres]

Да боже мой, ведь еще пару минут назад меня шантажировал Чернокрылый. К тому же за мной охотится падший ангел, мечтающий заполучить меня. А если верить видениям, вскоре мне предстоит сражаться. И, возможно, умереть.

Я делаю глубокий вдох:

– Не думаю, что это хорошая идея.

Такер поднимает голову:

– Ты не хочешь быть моим другом?

Я стараюсь уговорить себя встретиться с ним взглядом.

– Нет. Не хочу.

И в этот момент я безумно рада, что он не умеет читать мои мысли, как Кристиан. Иначе Такер бы увидел, как много я думаю о нем. Как мечтаю оказаться с ним рядом. Как даже после стольких месяцев разлуки сердце продолжает ныть от желания увидеть его, прикоснуться к нему, услышать его голос. Он бы понял, что мы не сможем быть друзьями, потому что каждую проведенную с ним минуту мне бы хотелось обнять его. Почувствовать прикосновение его губ. У меня никогда не получится относиться к нему лишь как к другу.

«Так будет лучше, – повторяю про себя я. – Так будет лучше. Намного лучше. Он должен жить своей жизнью, а я своей.

Его челюсти сжимаются.

– Хорошо, – выдавливает он. – Я все понял. Мы расстались. И ты двигаешься дальше.

«Да», – следует сказать мне. Но это слово застревает в горле.

Он кивает и сгибает руку, словно хочет надеть ковбойскую шляпу, вот только у него сейчас ее нет.

– Мне пора, – говорит он. – У меня много дел на ранчо.

Такер доходит до конца прохода и останавливается. Он явно хочет еще что-то сказать. И от осознания этого у меня перехватывает дыхание.

– Желаю счастливой жизни, Клара, – говорит он. – Ты заслуживаешь счастья.

Мои руки сжимаются в кулаки, пока я провожаю его взглядом.

«Ты тоже, – думаю я. – Ты тоже».

– Ты отвлекаешься, Клара, – говорит папа. – Сосредоточься.

Я опускаю свою половину черенка от метлы. Воздух с трудом вырывается из легких, а плечо ноет от удара, которым меня только что наградил Кристиан.

Последние полчаса мы тренируемся на заднем дворе моего дома в Джексоне по щиколотку в снегу, и до этого момента все шло довольно неплохо. Я нападала на Кристиана, он на меня. Хотя его последний удар был впечатляющим.

Кристиан виновато смотрит на меня.

– Ты в порядке? – тихо спрашивает он. – Прости.

– Все нормально. Мы договаривались не поддаваться друг другу. Когда я открылась, то должна была ожидать этот удар.

Морщась, я кручу рукой, а затем поворачиваю голову то в одну сторону, то в другую и потягиваюсь.

– Мы можем сделать небольшой перерыв? Мне бы не помешало передохнуть.

Папа хмурится:

– У нас нет на это времени. Вы должны больше тренироваться.

Это наша пятая совместная тренировка – я, папа и Кристиан, – и с каждым разом папа становится все более и более напряженным, будто наш прогресс его не устраивает. Он, словно обезумев, гонял нас всю неделю, но зимние каникулы почти закончились, и у нас вряд ли будет много свободного времени, когда мы вернемся в Стэнфорд. Думаю, он ожидал, что к этому времени мы перейдем от черенков метел и швабр к настоящим мечам.

– Мне казалось, для тебя нет такого понятия, как время, – стараясь, чтобы голос звучал не жалостливо, говорю я. – Ну давай же. Я умираю как хочу горячего шоколада. У меня ноги замерзли.

Папа вздыхает, а затем подходит к нам и останавливается между мной и Кристианом. После чего кладет руки нам обоим на загривки, прямо под волосами. Я даже не успеваю спросить, что он собирается делать, как чувствую толчок, и глаза застилает яркий белый свет. А через мгновение мы оказываемся на пляже. Место напоминает декорации к фильму о необитаемом острове: нетронутый белый песок, голубая вода и вокруг ни души, если не считать нескольких любопытных чаек.

– Черт подери, папа, – выдыхаю я. – Предупреждай в следующий раз.

– Договорились, – говорит он, после чего хлопает в ладоши. – А теперь возвращайтесь к тренировке.

Сняв ботинки, носки и куртки, мы бросаем их на песок. Папа отходит в сторонку, к самому краю воды, и, скрестив руки, смотрит на нас. Я поднимаю свой черенок от метлы и подхожу к Кристиану, который уже встал в стойку, оставляя следы на песке.

– Как там Анджела? – спрашивает Кристиан, словно мы ведем непринужденную беседу, а не пытаемся избить друг друга палками.

– У нее все в порядке. Она хотя бы снова начала со мной разговаривать. – Я делаю выпад, он парирует его. – Я ужинала у нее дома пару дней назад, и мы немного поговорили. И она рассказала мне свою версию происходящего, в которой так хочет убедить всех остальных. – Теперь Кристиан атакует, а я отражаю удар. – Я рассказывала тебе, что мы вместе посещаем литературный класс? И читаем Данте. Это очень забавно.

– Я видел ее вчера на площади. Она ела рожок с двумя шариками мороженного, хотя на улице было шесть градусов мороза, – рассказывает Кристиан. – И мы даже немного поболтали. Она выглядела как и всегда, только… немного толще.

– Да ладно тебе, не такая уж она и толстая. Перестань.

– Хочешь сказать, она такая же, как полгода назад?

Я замечаю, что он слегка ослабил защиту, и пытаюсь ударить его по ноге, но он слишком быстр. Споткнувшись, я проношусь мимо него и едва успеваю отразить удар по бедру.

– Все зависит от того, веришь ли ты ей или нет. – Я смахиваю прядь волос, прилипшую к лицу. – Если отец ребенка Пирс, то Анджела должна быть на четвертом месяце беременности. Но она сказала, что ей предстоит рожать в марте. Вот только детей вынашивают девять месяцев, а значит, она забеременела в Италии. Так что отец ребенка Пен.

– Но она не признается в этом даже тебе? – спрашивает Кристиан.

– Нет. Она утверждает, что это Пирс. И даже ему об этом сказала. Он теперь совершенно выбит из колеи. И даже предложил ей свою помощь, но Анджела отказалась. А ведь он порядочный парень. Но, к сожалению, не отец ребенка.

Кристиан хмурится:

– Значит, она собирается придерживаться этой версии и в зимнюю сессию?

Я успеваю задеть черенком его ребра, до того как он отпрыгивает в сторону.

– Да, но затем она уходит на каникулы или что-то в этом вроде, – говорю я. – На неопределенный срок.

– А как же ее предназначение? Ведь все происходит в Стэнфорде, верно?

– Она отказывается об этом говорить. Будто перестала верить в это или решила, что не хочет сейчас думать еще и об этом. Или слишком сосредоточилась на ребенке. – Я спотыкаюсь и тут же получаю палкой по бедру. – Ай! Кристиан, мне же больно!

Он останавливается и опускает черенок.

– Но мы же договорились…

Едва он ослабляет защиту, я тут же бросаюсь на него.

– Вот тебе! Вот тебе! Исчадие ада! – кричу я.

Кристиан хохочет, и мне удается выбить из его рук «оружие», которое тут же улетает в воду. Он падает на колени, и я утыкаю ему в горло свой черенок от метлы, вынуждая поднять руки.