Синтия Хэнд - Свободная [litres]

Но мне приятно видеть на его лице улыбку. Эти две недели дались ему нелегко. Он провел их в пустом доме, где все напоминало об Уолтере и об их жизни.

– Сдавайся, – серьезным голосом говорю я.

– Лучше уж смерть, – кричит Кристиан, а затем бросается на меня и, схватив за талию, роняет на песок.

– Нет, перестань, – пытаясь вырваться, воплю я, когда он усаживается на меня сверху. – Только не щекотка! В сражении на мечах нет щекотки! Кристиан, – сквозь смех выдавливаю я.

– Хватит, – вдруг раздается папин голос.

Мы с Кристианом замираем и поворачиваемся к нему. Думаю, мы оба на мгновение позабыли, что он находится рядом. И, похоже, ему не до смеха. Кристиан слезает с меня и помогает подняться на ноги, а затем стряхивает песок со своей рубашки.

– Еще раз, – возвращая ему черенок от метлы, говорит папа.

– Блин, ты ведешь себя как старшина в армии, – хихикаю я. – Расслабься.

– Это не урок физкультуры, – сверкнув глазами, говорит папа.

– Да они мне никогда не нравились, – шучу я.

Что, конечно, не совсем правда.

– На кону стоит твоя жизнь, Клара. Я ожидал от тебя большего. Или хотя бы серьезного отношения.

Я опускаю взгляд на песок и изо всех сил стараюсь не думать о том, что видел Кристиан: как я лежу, залитая собственной кровью, с остекленевшим взглядом. Хотя он часто с тревогой вспоминает об этом.

– Она скрывает беспокойство за шутками, – встает на мою защиту Кристиан. – И понимает всю серьезность происходящего.

Папа успокаивается и делает глубокий вдох.

– Прости, – к моему удивлению, говорит он. – Давайте немного передохнем.

Мы садимся рядышком на берегу и смотрим на волны. На лице Кристиана появляется улыбка, и я посылаю ему мысленное объятие, чтобы уверить, что у меня все в порядке, потому что он все еще подумывает высказать все, что у него на уме, архангелу Михаилу.

– По большей части, я просто ее отец, – говорит папа Кристиану.

– Знаете, чего я не понимаю? – через минуту выпаливает Кристиан. – Всю мою жизнь, с тех пор как дядя рассказал мне о Чернокрылых, меня уверяли, что от них нужно держаться подальше. Он говорил, что не стоит пытаться бороться с ними, что они слишком сильны, слишком быстры и слишком могущественны. Что их невозможно убить. «Беги без оглядки», – говорил он.

– И мама тоже, – встреваю я.

– Это правда, – отвечает папа. – Если вы столкнетесь с ангелом один на один, то не сможете победить. Дело не только в силе, скорости и могуществе. У них также есть опыт. Мы сражались друг с другом слишком долго. – Похоже, от этой мысли ему становится грустно. – А вы только научились держать мечи в руках.

– Тогда зачем все это? – интересуется Кристиан. – Если мы не можем противостоять Чернокрылым, почему дядя все лето учил меня сражаться? Почему вы нас учите использовать меч Света? – Он качает головой. – Да, я вижу себя с ним в своем видении, но… почему? Зачем все это, если я не смогу победить?

– Чернокрылые вряд ли решат напасть на тебя сами, – объясняет папа. – Ведь они все еще ангелы, а причинение любого зла тем, кто сражается на стороне добра, противоречит нашему замыслу. И это повлечет за собой нестерпимую боль. Вот почему они предпочитают использовать для этого помощников.

– Помощников? – повторяю я.

– Обладателей ангельской крови, – уточняет папа. – Всю работу за Чернокрылых делают нефилимы.

– То есть в видении мы сражаемся с другими обладателями ангельской крови, – делает вывод Кристиан.

Папа кивает.

Я пересказываю все, что услышала от Семъйязы на кладбище об Азазеле.

– Он очень опасен, – говорит папа. – Возможно, самый опасный и невероятно злой из Чернокрылых, не считая самого Сатаны. Безжалостный. Решительный. Он берет то, что хочет, и, если увидит вас и поймет, кто вы, вам несдобровать. Он поубивал или переманил на свою сторону почти всех Трипларов.

– А нас много? – дрожащим голосом спрашиваю я.

– Нет, – отвечает папа. – Вас очень мало. На самом деле на земле никогда не появляется больше семи Трипларов одновременно. И на данный момент Азазель управляет как минимум тремя.

– Семь, – еле слышно повторяет Кристиан. – Ты, я, Джеффри… Значит, остается только один.

Семь Трипларов. Семь.

Я встречаюсь взглядом с Кристианом. И в этот момент мы думаем об одном и том же: «Наш – это седьмой».

– Ребенок Анджелы, – осознаю я. – Потому что его отец – Пен.

Папа хмурится.

– Пен. – Он произносит имя так, словно это ругательство. – Отвратительное, трусливое и двуличное создание. Во многих отношениях он хуже, чем падшие. – В его глазах отражается такая ярость, что это немного пугает. – И совершенно неспособен отвечать за свои поступки.

– Я расскажу ей все по дороге в Калифорнию, – говорю я Кристиану, когда мы сидим на диване в гостиной моего дома в Джексоне перед разожженным камином и пьем малиновый чай, из-за которого я еще сильнее скучаю по маме. – Чем скорее Анджела узнает, тем лучше.

Он смотрит на огонь.

– Хорошо. Может, встретимся во вторник в «КоХо», раз мы пропустили субботу?

– Конечно. – Я прикусываю губу. – И я тут подумала, если ты не против, мы могли бы начать бегать по утрам. Конечно, мы должны тренироваться, чтобы искусно обращаться с мечом Света, но и бег нам не помешает.

– Не помешает, – эхом отзывается он. – Я согласен с тобой. По утрам?

– Да. Скажем, в шесть тридцать.

Меня передергивает от мысли, что придется вставать так рано, но это все ради благого дела. И, возможно, поможет мне прожить чуть дольше.

– Хорошо, – с улыбкой отвечает он. – Только не забудь, что это была твоя идея.

– Не забуду. Кстати, какие ты выбрал предметы на следующий семестр?

– Да ничего интересного. Если не считать строительное проектирование, на котором, говорят, придется попотеть.

Я поднимаю голову и смотрю на Кристиана.

– Строительное проектирование? Звучит внушительно. – Я подозрительно прищуриваюсь. – Ты уже выбрал специальность?

С его губ слетает привычный полусмех-полувздох.

– Я подумываю об архитектуре.

– Ты хочешь стать архитектором? Когда ты это решил?

– Мне нравится строить. В детстве я с ума сходил по «Линкольн Логс» [9] «Линкольн Логс» – детский конструктор, состоящий из деревянных миниатюрных бревен с пазами, благодаря которым они соединялись друг с другом. Из наборов можно было построить бревенчатые дома разных видов, в том числе и военные форты. . – Он пожимает плечами. – И мне показалось, что это может сработать, поэтому записался на математику, физику и черчение. Надеюсь, это не отобьет у меня все желание.

Кристиан не смотрит на меня, но я понимаю, что он ждет моей реакции. Вдруг я подумаю, что заниматься архитектурой глупо, или рассмеюсь, представив его в костюме, каске и с рулоном чертежей под мышкой.