Вольфганг Хольбайн - Мидгард

Лиф стоял в толпе азов на берегу, у его ног разбивался о скалы холодный прибой. Он напрасно старался убедить себя в том, что его слезы текут из-за ослепительного света пламени. Корабль Бальдура удалился от берега так быстро, словно его потянула в море невидимая рука. Чем дальше он отплывал, тем выше вздымался с его палубы огонь, становясь при этом все ярче. Море, как огромное зеркало, отражало блеск пламени. Со стороны казалось, что волны вокруг корабля окрасились кровью.

Азы долго стояли на берегу и смотрели вслед кораблю. Вокруг воцарилась тишина: бесконечный вой ветра прекратился, и даже шум прибоя умолк, словно ужаснувшись тому, что случилось. Корабль все дальше уходил в Море. Вскоре он превратился в крохотную, но очень яркую искру и наконец совсем исчез. Но на горизонте еще долго сияло кроваво-красное зарево, еще долго стояла тишина — пока Один не повернулся к азам и не дал им понять, что почетный ритуал похорон их убитого соратника закончен.

Лиф очнулся от оцепенения. Его глаза были полны слез, но он их не стыдился, ведь Бальдур был для него настоящим другом и, за исключением Ойгеля, единственным близким человеком. И вот теперь он умер.

Азы молча сели на лошадей и поскакали обратно в крепость Химинбьёрг, которая теперь была единственным входом в Азгард. Путь туда был длинным и зачастую опасным, так как стена Трима, окружавшая Азгард, во многих местах вплотную подходила к пропасти, но Лиф эту опасность просто не замечал. Он помнил, что случилось црощлой ночью. По слухам, Локи был ранец, но убежал, а Тор громогласно поклялся ему отомстить. Как будто это может воскресить Бальдура! Как будто от этой мести будет какой-то толк!

Наконец они достигли сияющей радуги Бифрёста. Через несколько минут всадники въехали в широко открытые ворота крепости Геймдала. Слуги и воины поспешили помочь им спешиться и увели лошадей. На этот раз Лиф не услышал ни смеха, ни возгласов приветствия. Над крепостью Химинбьёрга царила та же мертвая тишина, что и на похоронах. Когда азы поднимались по главной лестнице, их шаги звучали гулко и жутко, будто они проходили просторную ледяную пещеру.

В зале совещаний их ожидал богато накрытый стол и множество скорбящих воинов. На деревянном помосте рядом с дверью лежало приготовленное оружие и простая одежда всадников, а сверху — длинная пика, на острие которой был закреплен флаг с золотистым символом. На кроваво-красном фоне сияла руна Хагал.

— Все готово, — сказал Геймдал, едва они сели за стол. — Как только мы подкрепимся, сразу отправимся в путь.

Лиф поднял глаза. На несколько мгновений он поймал взгляд аза, который затем повернулся к Одину:

— Привели твоего коня, Слейпнира. С тобой и Тором готова пойти сотня моих лучших воинов.

— Тебе нельзя идти с нами, Геймдал, — сказал Один. — Твои воины гораздо нужнее здесь. Мы с Тором отправимся одни.

— Вы хотите преследовать Локи? — вмешался Лиф.

Геймдал резко повернул голову. В его глазах сверкнул гнев, но Лиф чувствовал, что этот гнев, скорее всего, относится к решению Одина, а не к его словам.

— Да, мы будем преследовать Локи, — спокойно подтвердил Один. — Убийство, которое он совершил, нельзя оставлять безнаказанным. Мы должны захватить его раньше, чем он сможет добраться до Суртура и огненных великанов.

— Поэтому очень важно, чтобы вы не были одни! — с волнением воскликнул Геймдал. — Если Локи узнает, что вы его преследуете, вы можете оказаться в опасности. Я пойду с вами.

— Ты нужен здесь, — строго приказал Один. — Если войско Суртура нападет на Азгард в наше отсутствие, кто будет его защищать? Я ухожу, потому что я — глава всех азов, и моя задача — покарать изменника, осквернившего святую землю Азгарда. Тор поедет со мной, потому что копье предназначалось ему, а попало в Бальдура. Больше никто!

— Но именно в моей крепости случилось убийство! — сказал Геймдал — Локи оскорбил меня не меньше, чем вас, ведь Бальдур рассчитывал найти в моей крепости гостеприимство и безопасность!

— Больше никто! — повторил Один голосом, который сразу заставил Геймдала замолчать. Аз уже не осмеливался возражать.

Но вместо него это сделал Лиф.

— Тогда возьми меня с собой, Один, — тихо, но твердо попросил он. — Пожалуйста.

— Тебя? — Один наморщил лоб, а Тор растерянно посмотрел на мальчика. — Зачем?

— Я так хочу, — ответил Лиф. — Бальдур был моим другом, Один. Я не нужен здесь, как Геймдал и его воины, и я обещаю тебе, что в дороге не стану для тебя обузой.

— Бальдур был твоим другом, — задумчиво повторил Один. — И теперь ты жаждешь крови убийцы, не так ли?

— Нет! — испуганно возразил Лиф. — Не так.

— Что же тогда? — спросил Один.

Лиф не ответил, потому что сам не знал ответа на этот вопрос. Просто он чувствовал, что не может здесь остаться и безучастно наблюдать, как будут дальше разворачиваться события.

— Геймдал прав, — продолжил Один. — Наш поход может оказаться опасным. Локи попытается спастись в войске Суртура, и, если он доберется раньше, чем мы его догоним, охотник может превратиться в добычу.

— Я не боюсь, — сказал Лиф. — Но я желаю быть с вами. Я имею право пойти! Бальдур — мой друг! — нетерпеливо воскликнул он.

Один долго смотрел на мальчика, потом кивнул.

— Возможно, ты прав, Лиф, — задумчиво произнес он. — Ты можешь пойти с нами.

Геймдал глубоко вздохнул, некоторые из азов попытались что-то сказать, но Один повелительно поднял руку и обратился к одному из воинов:

— Ступай вниз и прикажи седлать третью лошадь. Пусть приготовят оружие и снаряжение для этого мальчика. Он поскачет со мной и Тором.

Скоро они отправились в путь.

Они долго мчались без передышки. Лошади азов все дальше уносили их от Азгарда. Путь по небесному мосту казался Лифу бесконечным. На этот раз Бифрёст привел их не к холодной вершине горы, на которую когда-то приземлился орел, а в мир смертных людей, в Мидгард. Они оказались неподалеку от занятых великанами гор, там, где никогда не появлялись люди. Стало холодно. Небо затянули темные, похожие на груды камней облака. На землю посыпалась снежная крупка. Далеко на востоке, над морем, сверкали голубые грозовые молнии.

Лиф вздрогнул, когда копыта его лошади впервые за многие часы ступили на твердую землю. Он ехал позади Одина и Тора. День клонился к вечеру, близились сумерки. Несмотря на непрерывный вой бури, в воздухе висела странная тишина, как во время сильного снегопада, поглощающего все окружающие звуки. Но эта тишина была гораздо более страшной и зловещей.

Всадники остановились, чтобы после долгой езды по радужному мосту дать лошадям небольшой отдых. Лиф был бы рад, если бы они сразу продолжили путь и поскорее покинули эту необычно тихую и мрачную землю, где жили только холод и страх. Мальчик понял, почему отсюда ушли люди Мидгарда. Горы, к которым они приблизились, находились во власти великанов. Лиф вздохнул с облегчением, когда через несколько минут Один приказал снова отправиться в путь.