Кае де Клиари - Интермеццо, интермеццо [СИ]

— Ты закончил? — Спросил я, принимая из рук девушки, запечённый в углях плод, который почему-то издавал запах сыра.

— Нет!!! Я не закончил!!! Ты не понимаешь, что могло произойти!!! Я тебя предупредил, а ты спровоцировал меня!!!

— Мы просто купались в озере, что тут такого?

— Что такого?! Что такого?!! Я совсем ненадолго отлучился, чтобы набить себе брюхо скользким вонючим кальмаром, за неимением лучшей еды, а когда вернулся, то застал вас резвящимися голышом в этой луже! И ты ещё спрашиваешь меня, что тут такого?!

Я пожал плечами и откусил кусок плода, который оказался весьма недурён на вкус. Анхе всё это время молчала, надувшись, и с крайним неодобрением посматривала на своего воспитателя.

— Ну, скажи мне, моя девочка! — Обратился к ней Огнеплюй, по змеиному вытянув шею. — О чём вы беседовали с… дядей Драгисом, до того, как пошли купаться?

— О том, чем отличается мужчина от женщины! — Честно сказала она.

Огненный торнадо пронёсся над нашими головами, испепелив ни в чём не повинный куст, росший неподалёку. Я испугался, что Огнеплюя сейчас хватит удар, потому, что он из красного стал тёмно-багровым, почти чёрным! Анхе, которая даже не подумала пригнуть голову, демонстративно отвернулась и с обиженным видом принялась, есть свою порцию. Я последовал её примеру, а разъярённый, весь пылающий праведным гневом дракон, вдруг опустил крылья, прикрыл глаза и грустно улёгся на песок. Некоторое время он лежал, молча, потом приоткрыл один глаз и спросил:

— Правда, ничего не было?

— Клянусь хвостом! — Торжественно ответил я и тут же сообразил, что сказал глупость, ведь хвоста у меня не было. (Повторяю, я до сих пор не могу понять, почему тогда у озера я чувствовал, что у меня есть и крылья, и хвост, и всё прочее, что положено дракону.)

Однако если Огнеплюй и заметил мой промах, то не подал вида, а только обречённо махнул крылом и сказал примирительно:

— Я сам виноват! Не заметил, как девочка выросла, а потом пустил козла в огород!

Я понял, что лучше не продолжать спор, который грозил перейти в драку, и, доев свою порцию, вытянулся на песке. Анхе, (сейчас она была одета во что-то похожее на индийское сари), встала и ушла по направлению к пещере. Вернулась она довольно быстро с объёмистым кувшином и двумя золотыми кубками в руках.

— Мир? — Спросила она, разлив вино по кубкам, а кувшин протянула Огнеплюю.

— Мир! — Ответил он и взял у неё кувшин кончиком языка.

Мы подняли наши сосуды и торжественно чокнулись, после чего я и Анхе отпили из своих кубков, а Огнеплюй отправил кувшин целиком в пасть и с хрустом разжевал его. Несмотря на то, что перемирие было достигнуто, напряжение, после выяснения отношений, осталось, и разговор не клеился. В конце концов, Огнеплюй заявил, что идёт спать, ещё раз подозрительно зыркнул в нашу сторону и направился куда-то вглубь джунглей.

— Пойдём, я познакомлю тебя со своими пираньями! — Предложила мне Анхе и, так-как всё равно делать было нечего, я согласился.

Картина, которая предстала моим глазам, когда мы дошли до небольшой бухты, где помещалась галера, превзошла все ожидания. Корабль, вытащенный на берег был разобран на части, словно детская игрушка. Он явно нуждался в ремонте и этот ремонт с профессиональной ловкостью делали десятка три, или около того, полуобнажённых девушек.

Смуглокожие, коренастые, кареглазые и широколицые, но не безобразные, а даже, по дикарски, симпатичные, они все были на голову ниже Анхе, которая сама вовсе не отличалась чересчур высоким ростом. Эти девицы обладали развитой мускулатурой и носили одинаковые лохматые причёски из неровно подрезанных на уровне лопаток волос, напоминающих шерсть животного. Всю их одежду составляли короткие штаны, заляпанные и драные, что обнаруживало отсутствие под ними белья. Девочки явно не знали, что такое обувь, зато, благодаря развитым пальцам на ногах, буквально взлетали по канатам с поистине обезьяньей ловкостью.

Моё появление они встретили любопытными взглядами и дружным шипением. Кое-кто даже потянулся к торчащим из-за широких поясов рукояткам ножей, но одного окрика Анхе было достаточно, чтобы предотвратить попытку зарезать меня на месте.

Кстати, пока мы шли, девушка изменилась почти до неузнаваемости! Куда делось милое, наивное и любопытное создание, которому я объяснял сущность разницы полов? Рядом со мной шагала пиратка, хозяйка галеры и повелительница клана амазонок, созданного моим эксцентричным братом. Её авторитет был здесь абсолютен и непререкаем. Девушки подчинялись без раболепства, но их глаза при этом выражали поистине собачью преданность. И всё же я старался не поворачиваться к ним спиной и на всякий случай положил ладонь на рукоять своего акинака.

Анхе отвела меня в необычное строение, сложенное из диких камней и огромных брёвен явно не местного происхождения. Издалека, как впрочем, и вблизи, это сооружение напоминало скорее гигантскую муравьиную кучу, чем изделие человеческих рук. Впрочем, сверху этот импровизированный сарай был увенчан, весьма профессионально сделанной, медной крышей, несколько помятой и надетой слегка набекрень.

Оглянувшись и не обнаружив нигде строительного крана, я понял, что стою перед архитектурным шедевром Огнеплюя. Крышу он, по-видимому, свистнул где-то целиком, а всё остальное собирал по мере нахождения материала. Дверной проём без двери, в который могли бы въехать сразу два танка, и потолок, смахивающий на цирковой купол, подтвердили мои догадки. Внутри было прохладно и сухо, и я сразу понял, что нахожусь на складе.

Чего тут только не было! Груды беспорядочно сваленных тюков с одеждой, дорогие ковры, небрежно брошенные на пол, горы изящной посуды, нижние слои которой давно превратились в черепки под тяжестью верхних. Отдельный угол был уставлен бочками, от которых шёл характерный запах солёной рыбы и ещё чего-то не слишком свежего, но вероятно съедобного с точки зрения местных обитательниц. А ещё тут были разнообразные снасти и замысловатые приспособления, которые являлись запчастями для галеры.

Ну и конечно, почти половина склада была завалена оружием. Огнеплюй, наверно, не один раз «смотался» в семнадцатый век! Европейские шпаги, мечи, палаши, эспадроны, персидские и турецкие сабли, индийские тулвары, японские катаны, арабские кончары, напоминали снопы пшеницы связанные не очень старательными жнецами. К стене был прислонен целый лес алебард, копий, протазанов, бердышей, ассегаев и прочих древковых изысков. Тут же красовались рощи из мушкетов, аркебуз, пищалей, фузей, бомбард, мушкетонов, тромблонов, ройоров и карамултыков, а между ними и вокруг них теснились в качестве подлеска разнообразные пистолеты — одноствольные, двуствольные, четырёхствольные, шестиствольные и незнаюсколькоствольные у которых стволы торчали из рукояти веером, порой в два или три ряда. Рядом гордо стояло десятка два чугунных и бронзовых пушек. Они были разнокалиберными и не все подходили для использования на корабле, но зато сияли новизной, а некоторые даже были богато украшены, (не иначе братец пошарил в личном арсенале, кого-то из королей). Между пушками громоздились здоровенные ящики, и при первом же взгляде я понял, что там ядра, а чуть поодаль возвышались достигающие потолка пирамиды из небольших бочонков, конечно же, содержащие порох.