Светлана Жуковского - Дети разбитого зеркала. На восток [СИ]

Что бы сказал Учитель?

Сет помнил его слова.

- Вы пришли сюда, чтобы стать свободными, и я сделал вас свободными. Над вами не властны привязанности и заблуждения, и я не беру с вас обетов. Просветлённый плачет с теми, кто печален и смеётся вместе с радостными. Просветлённый свободно принимает предназначенный ему путь. А поскольку между землёй и небом слишком многим вскоре придётся плакать, путь свободного человека - путь милосердия. Поэтому я сделал вас псами. Псами, охраняющими колыбель.

Это единственный мой завет: самое важное в мире - святость колыбели. Бессмысленные слабые создания, не ведающие зла, окружённые беспомощной любовью, не способной ни от чего уберечь - вот ваши господа. Не дайте разорить тёплые гнёзда, убивайте хищников, гасите пожары и останавливайте войны.

- Но если это война людей против демонов, предсказанная в пророчествах? - маленький братец не только думал быстрее других, но и высказаться торопился.

- Тогда возглавьте её. Но лучше будет предотвратить.

- А если для этого нужно убить в колыбели - ну, скажем, Змея?

Старый еретик обвёл взглядом притихших учеников.

- Для того ли вам нужен свободный дух, чтобы я вам указывал, кого спасти, а кого предать смерти? Идите с Богом, и делайте сами свой выбор. Отец не сулил вам награды, а бездна расплатится с вами сполна - но невозможно любить за плату или из страха. Я верю в вас, дети, и буду молиться, чтобы всё у нас получилось.

Так каков же будет его выбор? Решать ему самому. Есть мальчик и девочка, по-видимому - близнецы, неотличимые внешне. Одного выследил он сам, другого Рав-воронёнок. Один убил его друга, второй уничтожил Учителя и обитель. И оба подходят по всем приметам. В ком из них он отыщет Змея?

Сету вспомнилось чудовище из старинных бестиариев - двухголовая амфисбена, зародившаяся из праха поверженных демонов. Что, если этот образ не пустая фантазия древних, а забытый символ, полный глубокого смысла? Тем более что все пророчества о Змее подчёркивают его двойственную природу, как двойственна и природа Ангела Хаоса, падшей зелёной звезды. Чудище, пожирающее пролитую в битвах кровь, способное, заглотив одной из своих голов другую, смертоносным колесом прокатится по всей земле.

Это надо обдумать.

Но, похоже, он уже сделал свой выбор.

Он убьёт их обоих.

В лучшем кабаке Таомеры дым коромыслом. Хотя особенно никто не напивается. Лица и без вина хмельные и шальные - собралось ополчение.

Таков он, народ восточных окраин - не ждут милости от Империи, спасают себя сами. И упрямые - совершенно всем очевидно, что город отстоять не удастся. Кому было что терять - ушли и унесли всё ценное. Но самые отчаянные остались. К ним прибился люд с тех земель, где вовсю хозяйничали варвары - правда, были и те, кто предпочёл прибиться к армии Роксахора, чёрная туча которой зреет на подступах к городу. Всё лето бродит, поднимается Восток, но с падением Таомеры начнётся настоящая война, и в столице больше не смогут делать вид, что ничего не происходит.

Сет сидит за столом в затенённом углу и ловит обрывки разговоров. Удивительно, но город, выстроенный торгашами и авантюристами всего-то полвека назад в самой заднице мира, город без знати и славного прошлого дорог этим людям так же, как дорога была Меда рыцарям старых времён, уходившим на смерть под знаменем своего короля. У многих - хорошие чистые лица, в большинстве своём молодые, неуловимо напоминающие о товарищах по Братству Огня. Другой огонь зажигает их отвагу - Сет давно не помнил, каково это - любить место, где родился и вырос и уже не представлял, как можно умирать за подобные вещи. И ещё у него не получалось понять, что мог искать среди этих людей пробудившийся Змей в теле девицы - подростка.

Вот сейчас она негромким глуховатым голосом объясняет что-то пареньку с гитарой. Тот кивает, посмеивается, хмурится и переспрашивает. Те, кто рядом, проявляют живой интерес к разговору. Девочка с готовностью отвечает на вопросы. Понемногу стихает шум, и музыкант играет песню про потерянное кольцо, песню об утратах и поражении. Но мотив постепенно приобретает какой-то лихой застольно-разгульный характер и есть в его звучании последняя решимость и вызов судьбе.

Кто-то вкладывает в руку Фран огромную кружку с чем-то дымящимся и горячим. Ещё ей достаётся тарелка с бобами, ломтями окорока и сухариками. Она немного растерянно смотрит на угощение и отправляется искать свободное местечко где-нибудь в стороне.

Некоторое время Сет смотрит, как она ест. Потом, неожиданно для себя, садится с нею рядом.

- Хорошие ребята,- осторожно говорит он.

- Они покойники.

Фран смотрит в стол и ковыряется в тарелке.

- Они знают, что ты - женщина?

- Ты говоришь, как будто обвиняешь. А! Здравствуй, пёс. Тебя зовут Сет? Учитель говорил, ты можешь мне помочь.

- Что ты здесь делаешь?

Фран отложила ложку.

- Испытываю судьбу. Узнаю, что такое война. Размышляю о мести. Нам говорили, что месть удел рабов самых низких страстей. Но разве не заслуживает мести ученик, погубивший наставника?

Сет не собирался беседовать долго и оставил без внимания слова, в которых увидел попытку вовлечь себя в лукавую игру намёков и полуправд. Он верил, что демонические сущности нелживо отвечают на прямо заданный вопрос - и спрашивал дальше.

- Почему он отпустил тебя?

- Он боялся ошибки. А потом он умер. Но он сказал, что ты меня найдёшь. И просил кое-что передать.

- Хорошо. Мне тоже нужно что-то тебе передать, без лишних глаз. Ты сказала им, что ты - женщина?

- Это важно? Некоторым сказала, тем, кто спрашивал. Музыканту много чего рассказала, ему интересно. Но это не имеет никакого значения. Они все покойники. До конца недели не доживут.

- Мне важно, чтобы нам не мешали. Когда касается сердечных чувств, люди непредсказуемы. Я не хочу с ними ссориться.

- Сердечные чувства к юродивой дурочке? Они видят во мне ребёнка. Ты - нет? Но, если надо, заступятся. Ты ведь не станешь меня обижать?

- Нет. Я должен помочь.

Сет не кривит душой. Это вообще ему не свойственно. Он знает о безотчетной симпатии, внушаемой людям Змеем, и потому она не имеет над ним особой власти. Но за внешней обманчивой прелестью он рассмотрел неожиданное. В душе собеседника, куда он постарался незаметно заглянуть посреди разговора, действительно зиял вход в бездну. Но он почувствовал и сопротивление строптивой маленькой личности, стремление отгородиться от гулкого тёмного провала, сдержать рвущиеся на свободу могущественные энергии. Это было поразительно. Ровно столь же безнадёжно, как намерение отстоять от варваров покинутый город, и столь же достойно уважения.

То, что он собирается сделать, действительно будет помощью и освобождением для героической маленькой крепости, для изнурённой одержимостью души.