Ричард Морган - Хладные легионы [litres]

Серые Края были полны такой ерунды, превращающей знания о мире в груду обломков; полны людей и мест, которые не могли и не должны были существовать, и еще – болезненных отголосков того, что ты хотел найти, но не сумел. Однако со временем можно усвоить урок, свыкнуться с болью, позволить течению нести себя и воспользоваться тем, что оно способно предложить по пути; например, прилечь в шатре болотников, словно угодив в собственную детскую фантазию о побеге, или нет – возлечь там с каким-нибудь князем-бродягой со страстным взором, тем самым князем, от которого слабо пахнет влажной землей и древесным дымом, который владеет всевозможными полезными колдовскими трюками с растениями и животными.

А когда ты проснешься, спустя дни и ночи, которые никто не удосужился подсчитать, твоего спутника рядом не будет, а вместе с ним исчезнут шатер, повозка и прочие неряшливые странники, и Серые Края поблекнут, выгорят, уступив место густо залакированному реальному миру – той его части, куда тебя занесет во время блужданий во сне. Но даже тогда аромат вашей близости останется на твоей коже, и икинри’ска , в твоей реальности не более чем миф и болотное суеверие, никуда не денется из памяти, оказавшись подлинным, словно клинок…

Волк, или пес, которому это все, возможно, наскучило, дернул ухом и отвернул длинную серую башку. Зевнул, будто выставляя напоказ гладкие белые клыки, захлопнул пасть с глухим стуком и вернулся в комнату. Рингил, заподозрив, что ром все-таки был плохой идеей, двинулся за зверем, ступая осторожно и не спеша.

В задней части комнаты железная «гармошка» с плотными муслиновыми занавесками отгораживала угол для умывания и одевания. Пес подошел к переднему краю ширмы, заглянул за нее и будто запрыгнул на спрятанную там высокую платформу. Плохо различимая тень скользнула по ткани, и послышался томный женский голос:

– Вы хотели меня видеть?

Рингил откашлялся.

– Я прибыл с «Милости Королевы болот». Наш отъезд перенесли на более раннее время.

– Неужели? – В вежливом тоне скользнули резкие нотки. – А я-то думала, что отплытие состоится не раньше, чем на борту завтра утром объявится ваша покорная слуга. Ваш капитан становится ненадежным, если посулить ему полный кошель.

– Он не мой капитан.

– И все равно он ненадежен.

– Вероятно, моя госпожа. Мне сие неведомо. – Призрак придворных манер с трудом попытался самоутвердиться, стоило Рингилу открыть рот. Эту часть себя он время от времени вынимал из чулана, словно потертую реликвию молодости, и всякий раз удивлялся, как сильно по ней скучает. – Но хоть я сообщаю эту новость с прискорбием, должен заметить: если ваша светлость не явится на борт до рассвета, боюсь, корабль отплывет без вас. Я привел людей, чтобы облегчить транспортировку багажа.

Короткая пауза.

– Так-так. Ко мне прислали странствующего рыцаря. А я, полагаю, повела себя не слишком вежливо.

Опять какое-то движение за муслиновыми занавесками. Госпожа Квилиен из Гриса вышла из-за ширмы и направилась к Рингилу, одной рукой вытирая буйные темные кудри. Не считая красного фланелевого полотенца на голове, она была совершенно голая. Она протянула ему свободную руку и…

Голая?!

Она проделала это с таким апломбом, беспредельным отсутствием волнения или стыда, что несколько секунд, пока Рингил не увидел перед собой протянутую руку, он просто не осознавал наготу как факт. Наверное, мужчина с более традиционными предпочтениями заметил бы ее быстрее – эти молодые груди, живот и бедра, выставленные напоказ, – но все равно он сомневался, что такой мужчина был бы готов к полнейшему безразличию, которое это создание проявляло к собственной обнаженности. Рингил знавал многих успешных шлюх, включая аристократок, и кое-кто действительно мог провернуть такой трюк, приди к ним в комнату правильный посетитель. Но у тех женщин в основе представления всегда был игривый взгляд, наклон головы и прочие интимные сигналы, сообщающие о том, каковы ставки в этой игре. Они пускали в ход собственные тела и демонстрировали свою доступность, в точности как полководцы выдвигают на поле битвы войска, и церемоний с приказами в этом деле было не меньше.

А эта женщина не пользовалась своим телом – светлокожим и хорошо сложенным – как оружием.

Госпожа Квилиен из Гриса носила его, будто дешевое платье, которое одолжила у подруги и накинула буквально минуту назад.

– Вы хотели меня видеть, – просто сказала она. – Итак, я здесь.

– Я… э-э-э… – Рингил механически взял протянутую руку и прижал к губам, пытаясь собраться с мыслями. Госпожа Квилиен из Гриса, определенно, сошла с ума. – Благодарю, моя госпожа. Но осмелюсь предложить, чтобы вы не были так, э-э-э, открыты, когда мои носильщики придут забрать ваш багаж.

– О, они мне не понадобятся. – Квилиен отняла руку и поднесла к лицу. На мгновение показалось, что сейчас женщина ее понюхает или лизнет, но потом она опомнилась. – Видите ли, я путешествую налегке.

Другой рукой она продолжала придерживать красное фланелевое полотенце на голове, будто пытаясь остановить поток крови из недавно полученной раны. Она улыбнулась Рингилу из-под тряпки и массы влажных волос, но в этом жесте было что-то отрешенное – словно Квилиен лишь недавно научилась улыбаться. Она наклонила голову, но движение было резким, неэлегантным, к тому же его сопроводил громкий щелчок. В зыбком свете Рингилу показалось, что красное полотенце действительно пропиталось кровью; тогда странное поведение дамы могло свидетельствовать о том, что какой-то жестокий удар по черепу повредил ей мозг. Она продолжала улыбаться, широко и бессмысленно. На зубах блестела слюна. Она будто глядела сквозь него на что-то еще.

Рингил ощутил краткий всплеск некоего чувства, принял его за жалость и вернулся к изначальному вердикту: это тронутая из провинциальной аристократической семьи, которая стыдится держать ее поблизости или отправить в какой-нибудь из новомодных дурдомов, что появились в Парашале после войны. Семьи, достаточно богатой, чтобы вместо этого оплачивать бесконечные паломничества по святыням и храмам, где исцеляют недуги – главное, подальше от Гриса.

Где бы этот самый Грис не находился.

– Вы совершенно уверены, что…

– Вы весьма добры, безымянный рыцарь. Но заверяю вас, что все вещи, необходимые мне в путешествии, будут в моей каюте, когда я в нее войду.

Возможно, у нее собственные носильщики. Пускай и воображаемые. Или…

Да какая разница? Все больше ощущая себя человеком, оказавшимся не в том месте, Рингил удовлетворился вежливым кивком.

– На рассвете, – напомнил он Квилиен.

– Да. На рассвете. – Это прозвучало почти рассеянно – ее интерес к нему, казалось, внезапно исчез. Она смотрела ему за спину и немного вниз. – А вам стоит уйти, потому что вас ждут. Было приятно познакомиться.