Майкл Салливан - Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Меркатор покачала головой:

– Прости, но она – моя единственная козырная карта. Однако герцогиня цела и невредима, что следует из данного письма. Хорошо бы, чтобы так было и дальше. Герцогиня мне нравится. Она… другая.

– Я должен был спросить. – Ройс бросил взгляд на площадь, пытаясь определить, радует его количество празднующих людей или раздражает. – Возможно, нам… – Он заметил движение там, где его не должно было быть.

На площади бурлила жизнь – танцоры кружились, акробаты кувыркались, жонглеры бросали в воздух предметы, зрители аплодировали, дети бегали, – но наверху должна была царить неподвижность. Слишком темное для птицы. Слишком большое для летучей мыши. Ройс посмотрел на фасад Гром-галимуса. Огромные двери казались крошечными рядом с обрамлявшими их массивными колокольнями. Над этими дверями стояли в ряд скульптуры мужчин в балахонах. Выше располагался глаз гигантского окна-розетки. Над ним – колоннада столбов и арок, а еще выше, но все равно лишь на половине высоты собора – карниз, на котором сидели горгульи.

– Что не так? – спросила Меркатор, выгибая шею и пытаясь разглядеть то, что заметил Ройс.

– По-моему, дви…

Теперь они оба увидели. Третья слева горгулья расправляла крылья.

– Я не местный, – сказал Ройс. – Это нормально?

– Конечно, нет. Это… о нет!

Горгулья повернулась. Подобно многим другим, она напоминала обезьяну с мощными сгорбленными плечами, крыльями и мордой летучей мыши и саблевидными клыками. Когда горгулья опустила голову, Ройс заметил, что скульптор сделал ей злые глаза, но, возможно, ему это показалось и не имело никакого отношения к намерениям зодчего, потому что горгулья смотрела прямо на него.

Ройс ждал, что чудовище спрыгнет с карниза, расправит крылья и спикирует. Но оно начало карабкаться вниз по фасаду, сначала неуклюже, затем все увереннее и быстрее, пока не понеслось со скоростью мартышки, перепрыгивая с выступа на колонну.

– Бежим! – крикнула Меркатор.

– Почему ты убил Нима? – спросил Грисвольд Динг у Адриана. Они сидели друг против друга в маленькой комнатке.

Ним был мертв, Селия готовилась к его похоронам, Виллар исчез, а Меркатор отправилась на встречу с герцогом. Очевидно, гному – последнему из народных предводителей – выпала роль стражника. Адриан был рад, что вдова Эразма Нима ушла: рассказ Сетон явно не снял с него обвинения в убийстве, а, напротив, вызвал новые сомнения, и он предпочитал иметь дело с сердитым гномом, а не со скорбящей вдовой.

– Он не убивал Эразма, – уверенно возразила Сетон.

Все трое ютились в каменном подвале, загаженном крысами. Грисвольд связал Адриану руки за спиной. В качестве дополнительной меры предосторожности гном держал обнаженный кинжал. Он не запугивал Адриана, однако в нем чувствовалась угроза.

– Она права. Я не убивал калианца. – Адриан улыбнулся, но его чары не действовали на гнома.

– Ну конечно, хотя ты буквально наступал ему на пятки, кто-то другой выскочил из ниоткуда и расправился с ним. Думаешь, я в это поверю?

– Я понятия не имею, что его убило, – ответил Адриан.

– Может, кто?

– Знаю только, что он был мертв, и у него не было лица. Как будто его откусили. Я опознал калианца по одежде и коробке, которую он нес. На мой взгляд, это не похоже на обычное убийство.

– Он не убивал Нима, – вновь заявила Сетон.

– И откуда, ради всего святого, тебе это известно? Он спас тебе жизнь. Что с того? Он также прикончил много людей; ты сама так сказала. Из твоих собственных слов следует, что он убийца, а не маленький невинный ягненок. И в его рассказ о лишившемся лица Ниме невозможно поверить.

– Нет, возможно, – ответила Сетон. – И я верю ему не потому, что он спас мне жизнь.

Ей удалось привлечь внимание гнома, и тот повернулся. Адриан увидел маленькую золотую серьгу в мочке его левого уха. Украшение? Метка моряка? Свадебный подарок? Он так мало знал о маленьком народце, что чувствовал себя не просто глупым, а неспособным постоять даже за себя, не то что за свое дело.

– Почему ты считаешь, что он не убивал Эразма?

– Убийства, жертвы которых были искалечены таким же образом, случались и раньше, – объяснила Сетон. – Вот почему аристократы носят синее.

Гном покачал лохматой головой:

– Тьфу! Аристократы пугливы. Улицы опасны. Не каждый человек, погибший в переулке, является жертвой…

– Я говорю не о последних убийствах. – Голос Сетон стал ниже и мрачнее, взгляд сделался серьезным. Было странно видеть столь юное лицо таким печальным. – Я говорю о Троме Годинеле.

Грисвольд прищурился:

– О ком?

– Он был куратором Имперской галереи. Ходили слухи о его дальнем родстве с Киллианами. Я видела тело, когда его обнаружили у подножия статуи Гленморгана. От лица ничего не осталось. Трома опознали по одежде, потому что… – Сетон помолчала и посмотрела на Адриана, будто он знал ответ.

– Потому что ему откусили лицо, – произнес тот.

– На самом деле, не только лицо. Значительная часть тела была съедена. Да, лица у него не было. А также многих костей.

– Похоже на волков, – заметил Грисвольд.

– В галерее?

Гном скептически посмотрел на Сетон:

– Я никогда не слышал этой истории.

– Она случилась давно.

Он склонил голову и пристально оглядел ее:

– Сколько тебе лет?

Сетон ухмыльнулась:

– Тром Годинель погиб за пятнадцать лет до твоего рождения.

Гном вскинул косматые брови. На вид Грисвольду было за сорок, может, больше. Сетон не была подростком, не была человеком, и если она говорила правду, то ее возраст на десятки лет превышал возраст Адриана. Добавив эти истины к факту, что он не сразу узнал ее, Адриан понял: хотя ему уже случалось недооценивать женщин в прошлом, на сей раз его глупость вышла на новый уровень.

– Тром Годинель был не единственным, – продолжила Сетон. – Каждые несколько лет кто-нибудь погибает подобным образом. Это аристократ или, предположительно, незаконный отпрыск герцогов старого мира, обычно мужчина, и всегда в радиусе нескольких миль от замка Блайтин. Убийства происходят ночью или на закате, в густом тумане, и жертв пожирают. Иногда лишь некоторые части, порой полностью, но лица съедают обязательно.

– Ты имеешь в виду моргана. Виллар рассказывал мне эту легенду, – произнес гном.

– Виллар не всеведущ.

– А где он? – поинтересовался Адриан.

– Не знаю. – Гном говорил медленно, не глядя на собеседников. Он нахмурился, его кустистые брови соединились на переносице.

– Что-то не так?

Грисвольд поднял голову, но не ответил.

– Грисвольд, почему ты молчишь? – спросила Сетон.

– Восстания – дело кровавое. На случай, если нашим людям будет грозить опасность, мы хотели подстраховаться. Нуждались в запасном плане. Чтобы действовать при необходимости. Только при необходимости.