Александр Гром - Фианэль Отважная. Книга 2

— Несколько лет назад в Баур-Даге, случилась жуткая смута, предполагавшая смену верховной власти, — неопределённо пожав плечами, сообщил Торин. — Но, затеявшие её, в итоге проиграли и были изгнаны вместе с семьями, за пределы королевства. Ну, вернее те из них, на ком не было крови. Вот бедолаги, скрепя сердце и подались к Бадиару. А куда им было ещё деваться? Не к людям же идти, в самом деле?

— Не Бадиар ли и организовал, упомянутую тобой смуту? — недобро прищурившись, предположила я, воскрешая в памяти события того страшного дня, когда тётя Ири получила известие о гибели всей её семьи.

— Исключено, госпожа, — с твёрдой убеждённостью в голосе, ответил Торин.

— Ты так категоричен? — откровенно удивилась я. — А позволь спросить, почему?

— Примерно с год назад мне довелось разговаривать с одним из тёмных эльфов. Так вот он утверждал, что вдохновителем и лидером бунтовщиков был некий Имеран Резной Лист, последний представитель династии, сменившейся примерно тысячу лет назад, — заявил Торин, заметно заинтригованный моим любопытством.

— Он мог соврать, — угрюмо буркнула я в ответ. — Этот тёмный…

— Не вижу смысла! — упрямо стоял на своём, Торин. Потом, выдержав долгую паузу, он привёл ещё один довод, в пользу отстаиваемой им, версии. — Да и зачем королю Бадиару, задумывать подобную авантюру? Ведь кроме застарелой неприязни, корни которой уходят во тьму веков, у них с тёмными, совершенно нечего делить!

— Выгода тут действительно не просматривается, — без особого удовольствия согласилась я. — А об Имеране из Дома Полной Луны мне известно от… Впрочем, не важно от кого. Но, за ним, как я слышала из верного источника, неназванного мной по ряду причин, стоял некто другой, незримый, являвшийся истинным организатором провалившегося переворота. Кто он, увы, не удалось установить. Имеран умер под пытками, однако, не назвал его имя. И это может быть кто угодно. Даже Бадиар, который вполне способен иметь какие то свои, тщательно скрытые мотивы. Опять же, к изгоям, он проявил довольно непривычную для себя доброту. А разве это само по себе не подозрительно? И ни о чём не заставляет задуматься?

— Да какая там доброта, госпожа? Если Бадиар отказал посольству тёмных, даже в просьбе разрешить обосноваться в Изумрудном Поясе! — от души рассмеялся Торин.

— Дубовый Разлив! — мгновенно догадалась я. — Полагаю, не ошибусь, сказав, что именно он, оказался, определён им, на постоянное место жительства. А говоря конкретнее, то не весь его огромный массив, а территория в две-три мили, защитной цепью опоясывающая бастионы Высокой Короны.

— В самую точку, госпожа, — без малейших оговорок, признал мою правоту Торин. — Тёмных эльфов поселили действительно там. А это, согласись, довольно опасный край… И задачу поставили соответственную: охранять подступы к горам конными, пограничными разъездами. Но при этом светлые, даже не подумали помочь переселенцам, с постройкой так необходимого тем жилья. Не озаботились они и поставкой хоть какого то продовольствия на первое время. Мечи, кинжалы, копья, секиры, щиты… А изгои прибыли вооружённые только лишь луками, светлые продали им за золото по весьма высокой цене. Благо лошади, и при том весьма неплохие, у них были свои.

— Понятно-понятно-понятно, — задумчиво протянула я, — но что они позабыли тут, на равнине? И сколько вообще тёмных, на службе у Бадиара?

— На твой первый вопрос, госпожа, у меня нет ответа, — откликнулся Торин, совсем по детски пожевав нижнюю губу. — А вот со вторым, проблем нет. Изгнанников примерно около тысячи. Но воинов из них не больше трёх сотен. Остальные женщины, да детишки.

— Представляю как тяжело пришлось маленьким эльфам на новом месте… Да только ничего тут не поделаешь! Ведь для Дома Ландыша, так и оставшегося правящим в Баур-Даге, они являются рассадником будущей, возможно ещё более страшной смуты, — невесело, однако понимающе заметила я, отстранённо наблюдая за радостно вопящими и обнимающимися гномами, рассеявшимися по всем концам жуткого побоища.

— Жестокое, однако, верное решение, — согласился со мной Торин. — Хотя… Пожалуй, его можно назвать ещё и благим.

— Тут ты бесспорно прав, — признала я, сразу уразумев, о чём он. — Семьи, могли оказаться разлучены надолго, если не навсегда. А разве есть что-то хуже этого?

Торин хотел мне ответить, но не успел. Над полем разнёсся призывный звук знакомого рожка, и воины Клана Меча стали неспешно стягиваться на исходные позиции. Мы тоже побрели в том направлении, однако разговор больше не клеился, да и тема изгоев была исчерпана. По пути мы нагнали Калина, распевавшего удалую песню с большой группой гномов. Заприметив нас, командир четвёртого таэра покинул соратников и мы обменявшись поздравлениями с победой, дальше пошли вместе. Торин с Калином сразу же принялись что то оживлённо обсуждать, но я в это не вникала, ибо думы мои вновь заполонила тётя Ири, напомнившая о себе даже здесь. И мне вдруг так захотелось её увидеть! Однако я с горечью понимала, что в свете недавних событий, сия встреча произойдёт очень нескоро. Если вообще произойдёт. И не от моего желания она теперь будет зависеть, а от целого ряда непростых обстоятельств.

— Эй, ваули! — полный теплоты оклик Ястреба, выросшего словно из под земли, заставил меня, замерев на месте, очнуться. — Не вижу радости на твоём лице. А мы ведь победили!

— Я это заметила, дядя Даин, — с лёгкой иронией в голосе, подтвердила я. — А что касается радости по этому поводу, так она есть, но внутри.

— Да? А почему не снаружи, как у всех? — шутливо удивился Торин, остановившийся рядом. И тут же, комически наморщив лоб, он попытался осмыслить мой ответ. Затем последовал вывод, полный торжества: — А, понял! Так полагается! Ярлинка же всегда должна быть очень серьёзной и вдобавок с печатью глубоких размышлений на лице. Верно, госпожа?

— В самую точку! — улыбнувшись, признала я. — Иначе никто уважать не станет!

— Кто б такое говорил, ваули, — не сдержавшись, весело рассмеялся Ястреб. — Но да ладно. Лучше скажи как там твоя рана? Разбередила, небось? Потрудилась то ты в ратном плане, диво как на славу.

— Да нормально всё, — соврала я, прислушиваясь к постепенно нарастающей, пульсирующей боли под правой ключицей, которая коварно и неотвратимо охватывала плечо и опускалась вниз по руке. — Я ведь живучая словно кошка. Что со мной сделается?

— Ваули! Нельзя столь легкомысленно относиться к подобным вещам! — со всей категоричностью отрезал Ястреб, с сомнением посмотрев на меня. — А посему, прежде чем мы двинемся вдогонку Клану, тебя опять осмотрит наш лучший лекарь.

— Договорились, дядя Даин, — дабы не расстраивать его, согласилась я. — Хотя можно было бы обойтись без этого.