Александр Гром - Приключения Алекса

— А, суки! Получи, свинячье отродье! Блин, мать твою! Ку-ка-ре-ку! Ха, чучело вшивое, лови! Скотина! А-а-а! — неслись проклятия и возгласы моих друзей.

Подвывающие в ответ овражники умело размахивали корявыми, однако, увесистыми дубинками. Пару минут немилосердной сечи остудили пыл нападавших, уразумевших, что намеченные жертвы оказались зубастыми волками. То один, то другой из них, разочарованно бормоча, пятились, отступая в спасительную, пока еще густую мглу. Задержавшимся, не повезло. Робин, настиг их своими не знающими промаха стрелами. Вскоре у палатки установилась относительная тишина, нарушаемая нашим тяжелым дыханием да хрипами издыхающих врагов.

— Овражники, надо же, — вытирая со лба пот пухлой рукой, пробубнил себе под нос монах. — А я то, грешный, считал — выдумывают про них люди ради забавы, страху напускают. О-ох! Это «выдуманное» дьявольское семя так звездануло по моей несчастной голове варварской корягой, что искры, сыпанувшие из глаз, пожалуй, могли б зажечь костер. О-о! Моя головушка!

— Не стенай, отче, — не церемонясь, прервал того Робин, — лучше иди сюда, гляну; что там с твоим «котелком». Ох ты, черт! Да это даже не шишка, а целый пирог! Ну и ну, как ты только, старина, еще жив остался?

Пока остальные приходили в себя, невозмутимый и, как всегда, молчаливый Белый шагнул в сторону доносившихся стонов, быстро после этого смолкнувших. Джон одобрительно хмыкнул и, пнув по дороге труп начинающего коченеть овражника, отправился успокоить тревожно ржавших лошадей. Святой отец, уже с перевязанной головой, совместно с Робином занялись раной пришедшего в сознание Аллена. И тот вскорости тоже мог похвалиться белой тканью, умело наложенной на разбитый лоб. Мы с Фин-Дари подошли к ближайшему овражнику, черты которого стали хорошо видны в свете зажженной огнивом сухой ветки.

— Фу! — содрогнулся видавший Виды гном. — Ну и уродище! Завал! Рассказывал как-то Нэд Паладин про этих тварей, но я и представить себе не мог, что они такие отвратные.

— Да, — поддержал я старого друга, — красавцы писаные, а этот, если присмотреться, то похож на тебя, Рыжик. Когда ты с похмелья. Нет; правда!

— Грех обижаться на придурков с вавкой в голове, — вскинувшись, горделиво отрезал гном. — А иначе б я тебе задал перца. Надолго бы запомнил, пацан.

Ухмыльнувшись, я демонстративно поднес догоравшую ветвь к лицу Рыжика, а затем к харе овражника, как будто бы еще раз сравнивая. Взвизгнув, гном отпрянул в сторону палатки, ругаясь и кляня меня на все лады.

— Что поделаешь, — почесав затылок, сделал вывод Я, — мы все порой не понимаем шуток.

Первый робкий лучик восходящего солнца пробил себе дорогу сквозь редеющую пелену. Вот он коснулся скорченного тела у моих ног, высвечивая приспособленные для рытья нор обломанные когти, выступающий мерзкий горб, грудь, поросшую, свалянной грязно-рыжей шерстью, да получеловеческую, полулошадиную морду с разинутой клыкастой пастью. Проклятье! От неожиданности я даже отскочил назад, ибо овражник вдруг дернулся, сжимаясь и чернея на глазах.

«Действие солнечного света», — потом запоздало понял я, не в силах оторвать взгляд от превращающегося в пепел тела. Практически вся нечисть Покинутых Земель, за редким исключением, боялась дневного светила, стараясь до его появления запрятаться подальше. Через две-три минуты от зловонных меховых груд, в общем-то, ничего не осталось. Одни лишь черные, закопченные пятна, не весомый прах с которых унес свежий юго-восточный ветерок.

Вернувшийся, слегка прихрамывающий после схватки Джон устало опустился у завалившейся палатки, где мы все его и поджидали.

— Большая часть лошадей исчезла, — сообщил он, набивая табаком трубку, — думаю, из-за поднятого нами шума они в страхе разбежались. И наверняка половина их встретит следующий восход в желудках гнусных овражников.

— А что с нашими лошадьми? — встревожился я. — Все целы?

— Успокойся, — Джон благодушно пыхнул пахучим синим дымом, — все окей, дружище. Наши скакуны прошли слишком хорошую школу, чтобы испугаться звуков хорошей потасовки. Не хватает разве что двух-трех вьючных лошадей. Но кто мешает заменить их другими?

— Оказывается, и от проклятых овражников может быть польза, — с мудрым выражением изрек Фин-Дари. — Взяли и решили за нас проблему избавления от ненужных верховых животных. Как это мило с их стороны!

— Жаль, что они не решили проблемы твоего глупого языка, — плоско, но, В какой-то степени, верно, пошутил я. — Вот уж где польза была бы, словами не описать.

Ответить рыжий поганец не соизволил, Лишь, негодующе нахмурившись, отвернулся. Благо монах отдыхать ему не позволил. С кряхтеньем и оханьем оторвав от земли свое грузное тело, он с повелительными нотками шеф-повара поваренку велел:

— Эй, Фин-Гали, чертов нехристь, а ну, давай-ка живо за дело. Солнце во-он где, а у нас с тобой завтрак не готов. Тащи воду в котлы; разжигай огонь.

— Полегче, святоша, — огрызнулся гном, но послушно схватил ведра и затрусил к озеру. Правда, по пути он, не переставая, что-то бубнил себе под нос. Но тут ничего уж не поделать, такова природа всех гномов.

Как бы то ни было, они вдвоем быстро управились с приготовлением еды, после чего мы дружно занялись дегустацией. Довольно недурно, наверняка сделал вывод каждый авторитетный член «комиссии».

В дальнейший путь собрались как профессиональные бродяги, споро и быстро. Да и то сказать, столько лет в походах да всяких рискованных путешествиях, что поневоле научишься. Долгое время вокруг нас простиралась все та же дикая степь с остатками жилых построек, торчащих из зарослей густой травы, словно гнилые зубы. Хватало и уже много раз виденных каменных плит либо просто больших камней; испещренных диковинными, давно и напрочь позабытыми письменами. Под копытами лошадей порой похрустывали кости, и можно было только гадать, человечьи они или нет. Изредка ровный стол степи прорезали глубокие овраги, еще реже попадались узенькие ленточки мелких речушек.

Неудобства приносил непрестанно моросящий, нудный дождь, портивший и без того не слишком хорошее настроение. Во второй половине дня он ненадолго утих, а потом припустил с новой силой. Вдобавок ко всему задул сильный северный ветер, едва не сбивающий с ног усталых коней и пригнавший черные грозовые тучи, затянувшие весь небосвод.

Вскоре разыгралась настоящая буря, с вихрящимися смерчами, ветвистыми разрядами молний, впечатлительно грохотавших в высоте и словно пытавшихся расколоть небо. Едва хоть на минуту-другую стихали эти адские звуки, как становилось слышно дикое разбойное завывание сошедшего сума ветра: Мы вымокли до нитки, ибо дождевая вода ручьями стекала с нас и коней. Продрогли так, что зубы цокали сами по себе и не было сил заставить их остановиться хоть на короткое мгновение.