Александр Гром - Приключения Алекса

Наша компания отреагировала на вышедшие из-под контроля события довольно слаженно. Карл с Фанни метнулись к товарищам взбунтовавшегося угрюмца и пинками ног заставили лечь на живот. Бегство пленных на все четыре стороны в наши планы не входило.

Тем временем угрюмец со всех ног мчался к ближайшим зарослям шиповника. Вдогон ему полетели моя звездочка и широкий Джонов нож. А что было делать: дать ускользнуть в ночной тьме? Беглец споткнулся, будто перецепившись о что-то невидимое, даже припал на одно колено, но опять вскочил. За проявленную опасную прыть я угостил его для верности еще двумя серебристо блеснувшими в лунном свете гостинцами. Он упал наземь, едва не плашмя, скребя землю ногтями и все еще зажатым в правой руке кинжалом. Подскочив первым, я предусмотрительно выбил оружие подальше. Отставший всего на полшага Джон застыл рядом с поднятой вверх булавой. Сзади неслышно подошел Сен, склонился над бьющимся в конвульсиях телом.

— Не жилец, — с сожалением констатировал он спустя несколько секунд. — В данном случае бессильна даже Магия.

Подтверждая слова монаха, угрюмец вытянулся по весь рост и затих. Следом за янитом пришкандыбал злой, словно черт, Рыжик, усиленно массирующий зашибленную своей же сталью грудь.

— Ох, и звезданул же меня этот подлючий гад, — пожаловался он нам, явно рассчитывая на сочувствие. — О-ох, сердце бедное аж заходится от боли! О-ох, как бы, боюсь, не остановил ось!

— Да ты же, стервец, сам спровоцировал весь происшедший бардак, — не удержавшись, откровенно высказался Джон. — Оскорблениями сыпал, руки распускал. Неужели теперь тебе самому не противно, а, Фин-Дари Огненный? Ведь по твоей вине поре шили человека, с которым только что ели-пили у одного костра!

— Ах, какие мы праведные, какие мы славные детки! — возмущенно закудахтал гном. — Джонни, старый дружок, уж не решил ли ты удариться в религию? Но и тогда непонятно, с какой стати тебе жалеть врагов, а на соратников плевать?

— Заглохни, болтун несчастный, — строго одернул я его, — Джон прав на все сто процентов. Нехорошо вышло.

— Куда уж хуже, — согласился и монах, закрывая мертвецу глаза, — но теперь поздно сожалеть, ибо сделанного назад не воротишь. Увы…

— Не хотел я ему смерти, — как-то враз сник Рыжик, — само собой все вышло. Слово за слово… Ну и… Да вы-то рядом находились, че, блин, не остановили?

— Да надоело просто тебя на каждом шагу вразумлять, — безнадежно признал я. — Взрослый гном, с бородой, известный ветеран Границы, а ведешь себя порой будто злой, сопливый мальчишка. Э, да что говорить!

Совершенно без настроения мы вернулись к разгоревшемуся с новой силой костру. Хорошо освещенные испуганные пленники были уже вновь надежно связаны. Фанни смерила переминающегося возле нее Рыжика тяжелым взглядом с головы до ног, но не промолвила ничего. Гном сник еще больше.

— Пожалуй, пора на боковую, — предложил, притворно зевая, Джон, — давайте только договоримся, кто первый будет сторожить наших клиентов.

— Могу я, — вызвался Карл.

Немца сменяла Фанни, а за ней по очереди все остальные члены компании. Улегшись в туго натянутой палатке, я долго пытался уснуть, вслушиваясь в гудение плотного брезента, сопротивляющегося дуновению холодного северного ветра. С разных сторон леска, ухая и хохоча, перекликались совы, обсуждая свои птичьи проблемы. Где-то далеко тоскливо завыл волк, ему ответил дружный хор стаи. Серые разбойники вышли на охоту, проголодавшись после долгого дня отдыха. Ворочаясь с боку на бок, я никак не мог выкинуть из головы гибель отступника, еще совсем молодого парня. Странно, но раньше я даже не задумывался о подобных вещах. Враги убивали нас, мы убивали их. Круговерть…

До того ли было, чтобы всматриваться в их лица, стараясь угадать сокровенные мечты, которые теперь уже не сбудутся никогда, и сожалеть о юности, обреченной на тлен? До того ли было? А теперь? Вроде бы и теперь не до того. Так в чем же дело? Неужели действительно в том, что разделили с ними трапезу? Наверное… Эта неуверенная мысль оказалась последней, я словно провалился в пропасть без дна, заполненную густым, кисельным туманом, в котором мое слабеющее сознание растворилось без следа.

— Эй, Лоза! — пробился сквозь тягучую пелену рано утром настойчивый голос Джона. — Кончай хрюкать. Твоя очередь, вставай, дорогой.

Стараясь не шуметь, я взял арбалет, колчан, меч и, осторожно переступая через отдыхающих товарищей, выбрался наружу.

— Подопечные гаврики дрыхнут без задних ног, — отрапортовал, потягиваясь и зевая, великан, — но на всякий случай не спускай с них глаз. Я же пошел досматривать прерванный сон. Славный такой, про ловлю рыбы-лентяя под сто кило весом. Ну, бывай! — рассмеявшись, Джон дружески хлопнул меня по плечу и улизнул в палатку.

Северный ветер утих, но все равно, несмотря на первый день лета, было довольно прохладно. Подбросив в костер толстых сучьев, я сел к нему спиной, чтобы пламя не слепило взор. В мире царил мертвый предрассветный покой. Угомонились даже подуставшие за ночь совы. Яркий узор созвездий потускнел. Тем не менее, белесые бельма Взбешенной Яги на севере различались четко. За последнее время они приблизились еще ближе. Желтый лик луны, похожий на голландский ноздреватый сыр, изредка закрывали клочья рваных облаков. Впереди предстоял очередной день упорного, опасного продвижения к цели.

— Арнувиэль, милая, ты уж потерпи… Мы и так спешим, как только можем. Жди нас, жди, мы придем за тобой — словно заклинание, мысленно повторял я себе. — И пусть тогда твой братец посмеет вновь встать на пути. Не поздоровится, ибо я всегда делаю выводы из своих ошибок да неудач…

Едва забрезжила узкая полоска еще робкой зари, как из палатки бесшумной тенью возник Сен. Черт возьми, из парня получился бы первоклассный страж Границы! Коротко поздоровавшись, он направился к спящим пленникам. Присел на корточки перед одним, другим, возле третьего, раненного в руку, задержался подольше, делая плавные завораживающие пассы и при этом что-то тихонько бормоча. Потом монах достал из кармана черного плаща кулон на короткой серебряной цепочке в виде слегка яйцеобразного стеклянного шара, заполненного чем-то вроде дыма либо тумана. Протяжно напевая монотонный мотив, он покружил им над головой каждого десять раз и, наконец, оставив несчастных в покое, подошел ко мне.

— Дело сделано, господин Алекс, — заявил он каким-то деревянным тоном, — сии молодцы про спят самое малое до полудня, а очнувшись, и до конца дней не вспомнят ни лица матери, ни своего имени. Их память о прошлом стерта полностью. Как я и обещал… Да…

— Ничего не поделаешь. Предложенный вами выход был самым лучшим, К тому же они сами его предпочли, — философски утешил я, ощущая искреннее огорчение янита. Хм, а наш внешне бесчувственный спутник в душе, оказывается, славный, добрый малый.