Элизабет Корр - Лебединый трон [litres]

На лице Зигфрида мелькает раздражение, но он снова улыбается, и я задаюсь вопросом, способно ли что-нибудь когда-то нарушить его самообладание.

– Возможно, вы не помните точных взглядов ваших родителей на подобные вопросы. Вы так уверены, что ничего подобного не происходит в Атратисе? Посещали ли вы всех местных землевладельцев в вашем доминионе и сообщали ли им, как вы хотите, чтобы исполнялись законы?

Конечно же, нет. Я молчу, но мой желудок предательски урчит. Мой спутник хихикает и дергает за веревку звонка.

– Вы почувствуете себя лучше, когда поужинаете. А завтра мы должны вылететь пораньше и лететь быстро, поэтому я советую вам последовать моему совету и спуститься к ужину.

Я хочу продолжить спорить с ним, дать ему пощечину за его покровительственную самоуверенность. Но я гостья в его доме. Поэтому сжимаю пальцы в кулаки и жду.

В зал входит официантка в перчатках с серьезным лицом и делает мне реверанс.

– Это Гита, – говорит мне Зигфрид, прежде чем повернуться к слуге. – Проводи Ее Светлость в восточную комнату, убедись, что у нее есть все необходимое, а когда еда будет готова, отведи ее на вершину башни.

Гита кивает и ведет меня по освещенным свечами коридорам и вниз по лестнице. Восточная комната очень красива, стены обклеены обоями с голубыми веточками, а в выложенном плиткой камине уже горит огонь. Я сажусь на подоконник, обняв колени, и смотрю на горизонт, где море и небо сливаются в сумерки. Гита, все еще молча, раскладывает на кровати сменную одежду и наполняет таз горячей ароматной водой. Я умываюсь, причесываюсь и одеваюсь; красное платье соскальзывает с плеч, оно сшито из какой-то мягкой, легкой ткани. Интересно, кому из семьи Зигфрида наряд когда-то принадлежал? Я расчесываю волосы, затем выбираю книгу и читаю, пока Гита вновь не возвращается за мной.

Она ведет меня почти до самого верха центральной башни, прежде чем кивком головы показать, что я должна подняться на последний лестничный пролет одна. Я выхожу на зубчатую террасу на крыше. Там есть стол – уже накрытый масляными лампами и блюдами с едой – а также скамейки вместо стульев с шелковыми подушками. Уже стемнело, но воздух по-прежнему благоухает, напоминая мне, что мы находимся гораздо южнее, чем в Атратисе.

Зигфрид стоит у одного из проломов в стене. Когда я подхожу, он идет к столу, наливает немного бледно-янтарной жидкости в серебряный кубок и протягивает его мне.

– Это разновидность искрящегося тоника, который делают здесь, в поместье. Я думаю, вы найдете его освежающим.

Я делаю глоток; острые цитрусовые пузырьки лопаются у меня на языке.

– Действительно приятный. Спасибо.

Он отодвигает скамейку, чтобы я села, и начинает накладывать еду на тарелку.

– Сегодня вечером я обошелся без прислуги. Это все местные деликатесы – я сомневаюсь, что вы видели их раньше, поэтому сделаю за вас выбор, если вы не возражаете?

Поскольку он уже ставит передо мной тарелку, его вопрос кажется несколько неуместным. Я жду, пока он обслужит себя и сядет, прежде чем спросить:

– Что сказал советник? У него была какая-нибудь информация?

– Да. Хотя он не был особенно готов разглашать ее. Он подстраховывал себя со всех сторон всевозможными отговорками: кто-то мог что-то увидеть, кто-то еще мог бы знать местоположение, и, конечно, прошло так много лет с момента последнего общения… Он оставил меня гадать, не принуждают ли к молчанию местное бескрылое население и не покупают ли это молчание у местного лорда. Мне придется послать кого-нибудь из моих людей из Эль’Аммергея, чтобы разобраться в этом.

– Значит, есть выжившие после Войны Хищников?

– Похоже, книга, которую вы нашли, более надежна, чем я предполагал.

– Разве мы не должны пойти за ними? – Я пытаюсь отодвинуть тяжелую скамью от стола. – Если они узнают, что мы их ищем…

Зигфрид поднимает руку.

– Успокойтесь, Адерин. Вопросы уже решены. Вам не о чем беспокоиться.

– Не о чем беспокоиться? – Мой голос немного повышается. – Но она была моей матерью. Моя спина была разорвана в клочья.

– Все под контролем, – он наливает мне еще немного ликера. – Завтра мы должны вернуться в Цитадель, а сегодня ничего не поделать. Мы можем только наслаждаться временем вдали от двора. Кстати, мне нравится этот цвет на вас.

Он меняет тему разговора, начинает говорить о чем-то другом. Я не хочу упускать нить беседы. Но понимаю, что, сидя на крыше его дома наедине с ним, сильно завишу от него. Люди, которых я преследую, похоже, находятся в его доминионе. Если он не даст мне свои зелья завтра утром, я не смогу улететь домой или вернуться в свой человеческий облик. Поэтому я проглатываю свою гордость вместе с чувством вины и обсуждаю с ним несущественные темы: местные обычаи, музыку, нашу общую любовь к созерцанию звезд.

Когда мы вдоволь наедаемся, Зигфрид выключает лампы, и мы подходим к стене, чтобы посмотреть на полную луну, осеребрившую море. Я не знаю, то ли дело в монотонном, непрекращающемся приливе, то ли это эффект выпитого, но я чувствую себя выпавшей из времени. Как будто это мгновение – все. Как будто я могу вечно смотреть на луну, плывущую по волнам.

Пока губы Зигфрида не касаются обнаженной кожи моего плеча. Он обнимает меня за талию, резко оттягивая назад, так что я чувствую тепло его тела сквозь тонкую ткань платья и не могу сдержать вздоха. Я поспешно разворачиваюсь в его объятиях.

– Зигфрид…

Он прижимает меня к себе и приникает своими губами к моим, глубоко целуя.

Шок парализует меня. Пока я с ужасом не осознаю, что мое тело начинает реагировать. Я отталкиваю его за плечи.

– Нет! Прекратите!

Он отпускает меня и проводит тыльной стороной ладони по губам, тяжело дыша.

– Но это то, чего хотим мы оба, – он утверждает, а не спрашивает. – В первый раз, когда мы встретились, я увидел в вас одиночество. И желание. Скажите мне, что я ошибаюсь, Адерин. Скажите мне, что вы не чувствуете то же самое. Что не хотите меня так же сильно, как я хочу вас.

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что он ничего не знает о моих чувствах, что мы друзья, и ничего больше. Но внезапно я осознаю, как далеко нахожусь от дома и от Цитадели…

Я сосредотачиваюсь на одном неоспоримом факте.

– Одетта. Вы скоро женитесь.

Он качает головой и смеется, хотя в этом нет ничего смешного.

– Одетта думает, что любит меня, но как она может? Мы едва знаем друг друга. Действительно, – он пожимает плечами. – Мои отношения с ней – это деловая сделка, организованная королем и моим отцом. Но вы, Адерин… когда я согласился жениться на Одетте, я никогда не думал, что буду испытывать к кому-то такие чувства. Я не могу перестать думать о вас. Каждое мгновение… – Он вертит в пальцах прядь моих волос. – Нет причин бояться того, что мы чувствуем: благодаря Арону все при дворе считают, что я уже переспал с вами. И никого это не волнует…