Элизабет Корр - Лебединый трон [litres]

– Что здесь происходит?

– Я думаю, Ваша Светлость, вопрос в том, – раздается чей-то голос, – что вы здесь делаете.

Я узнаю этот голос. Но это ведь точно не может быть…

Патрус из Бритиса, мой возможный будущий муж, сидит на галерке, выходящей во двор. Рядом с ним угрюмый мужчина с ярко-оранжевыми волосами, желтоватой кожей и голубыми веками – член семейства олушей. Он переводит растерянный взгляд с меня на Патруса.

Я игнорирую его и говорю с Патрусом.

– Прошу, скажите, милорд, почему эти люди связаны? – Мои конечности начинают дрожать, когда холод противоядия проникает в самое сердце; я плотнее закутываюсь в халат и надеюсь, что никто этого не заметит.

Патрус встает и спускается с галерки, чтобы встать передо мной.

– Вам незачем беспокоиться, моя дорогая миледи. Эти бескрылые были обвинены в нарушении закона, они сознались и потому должны быть наказаны соответствующим образом. Поскольку преступление произошло на территории Бритиса, я здесь, чтобы увидеть исполнение приговора.

Я смотрю на молодую женщину, привязанную ко второму столбу. Она не намного старше меня и смотрит на меня, тихо рыдая.

– Какой закон они нарушили?

– У этого человека обнаружили лук со стрелами. Карается смертной казнью, как вам известно. К счастью, бритские стражники хорошо обучены. Я надеюсь, что однажды у меня будет возможность ввести аналогичные стандарты для Атратиса, – он кланяется и улыбается мне.

Я прикусываю губу, гадая, что же мне делать. Патрус прав: владение луком карается смертью. Так было всегда. Но я также знаю из слов лорда Ланселина, что бескрылые, живущие в сельской местности, часто идут на риск; лук позволяет им ловить дичь, которая в противном случае сбежала бы. И если выбирать – охотиться с луком или голодать…

– Но почему осуждены его жена и дети?

– Назначенное наказание состоит в том, что преступник должен стать свидетелем казни всей своей семьи, прежде чем его самого казнят. В указе совершенно ясно прописаны эти слова.

– Но никто не следит за соблюдением закона подобным образом! И исполнять их таким образом… В Атратисе…

– Ах, – Патрус поднимает вверх короткий палец. – Но мы не в Атратисе, Ваша Светлость, – его улыбка исчезает. – У вас здесь нет никакой власти.

– У вас тоже – мы не в Бритисе.

Патрус всего лишь кивает ближайшему факелоносцу.

– Подожгите их.

Предвкушение в его голосе вызывает у меня отвращение. Я бегу между окружившими меня стражниками, чтобы преградить путь молодому человеку с факелом.

– Ни шагу больше! Я защитница, вы понимаете? Я племянница самого короля. А если вы их сожжете, – я угрожающе поднимаю голые руки, – я сожгу вас.

Он останавливается. В его глазах страх, сомнение и нежелание.

Лицо Патруса багровеет.

– Выполняйте приказ, или вы все будете наказаны! – Он поднимает толстый деревянный прут и опускает его на спину ближайшего стражника. Мужчина пошатывается и хрюкает от боли.

– Поторопись!

Один из стражников делает полшага в мою сторону.

– Миледи, пожалуйста…

– Адерин? – Зигфрид идет сквозь молчаливую толпу. – Все в порядке? – Он долго смотрит на Патруса. – Может быть, Его Светлость из Бритиса объяснит, что он делает в городе моего доминиона?

– Этот человек был найден с луком, лорд Редвинг. В Бритисе. Его местный лорд, – он вскидывает руку, указывая на рыжеволосого мужчину, скорчившегося на галерке, – кажется, склонен к снисхождению. Поэтому я присутствую здесь, чтобы обеспечить исполнение правосудия.

– Зигфрид, – я иду к нему, и стражники отступают от меня. – Они всего лишь дети. Я знаю, что закон – это закон, но это варварство.

Он качает головой:

– Закон, Адерин. Бескрылые должны знать свое место.

Патрус согласно кивает.

Я молчу. Я не знаю точно, чего я ожидала – что он согласится со мной? Что он отдаст приказ о пересмотре дела? Но дело было не в этом.

Зигфрид вздыхает.

– Перестаньте, не смотрите на меня так. Я не могу подрывать работу местного правосудия, особенно в пограничных землях. Люди должны знать, что законы будут поддержаны, иначе мы рискуем погрузиться в хаос.

Самый маленький ребенок стонет – бессловесная, испуганная мольба.

– Прошу вас, милорд. По крайней мере, пощадите жену и детей. Они невиновны. Их смерть не служит никакой цели, – я подхожу ближе к нему, вглядываясь в его лицо. – Зигфрид, не заставляйте меня умолять.

Пауза. Затем Зигфрид переплетает свои пальцы с моими.

– Хорошо.

– Лорд Редвинг, я должен протестовать… – начинает Патрус.

– Не должны, Ваша Светлость. Если все еще хотите быть желанным гостем при дворе, когда я стану королем.

Патрус на этот раз лишается дара речи.

Зигфрид оглядывается на меня.

– Я пощажу женщину и детей ради вас, Адерин. Я дарую вам их жизни, – он поворачивается к стражникам. – Освободите их и уведите отсюда. Потом уберите этого человека.

Стражники спешат выполнить его приказ. Через несколько секунд женщина и ее дети освобождаются. Она пытается подойти к мужу, но стражники тащат ее прочь, увлекая за собой детей. Я все еще слышу, как она выкрикивает его имя, когда другой стражник сует факел в растопку, сложенную вокруг ног мужчины, и поджигает ее.

Зигфрид обнимает меня за плечи.

– Нам пора уходить. Я не хочу, чтобы вы были свидетельницей этого.

Я закрываю уши и прислоняюсь к нему, когда мы уходим. Но этого недостаточно, чтобы заглушить вопли отчаяния женщины и крики боли умирающего мужчины.

Мы не останавливаемся, пока не возвращаемся к озеру за городом. Зигфрид отпустил стражников, которые пытались нас сопроводить. Он протягивает мне еще один флакон с зельем, и я быстро осушаю его, отчаянно желая забыть, хотя бы ненадолго, то, чему только что стала свидетелем. Вместе мы преображаемся, и я следую за Зигфридом в упомянутый им особняк на побережье. Путь неблизкий, скоро мы добираемся до посадочной платформы, где нас ждет слуга, чтобы вручить нам свежую одежду. Здание построено из камня медового цвета с большими многостворчатыми окнами, центральной башней и двумя крыльями, простирающимися вперед, чтобы окружить английские сады. На дальней стороне дома земля уходит в сторону пляжа с мягким розовым песком, а за ним – море. Оставшись одни, мы спускаемся в вестибюль.

– Какой приятный вечер, – начинает Зигфрид. – Думаю, ужин подадут на террасе на крыше. У нас здесь есть прекрасные виноградники, которые…

– Как вы можете думать о еде?

Он улыбается:

– Сейчас время ужина, Адерин.

– Но тот бедняга…

– Он был преступником.

– Возможно, он просто пытался прокормить свою семью. И никто не должен так умирать. Мои родители никогда бы этого не допустили.