Элизабет Корр - Лебединый трон [litres]

– Я не понимаю, – шепчу я Люсьену, пока мы ждем прибытия королевской семьи. – Все остальные обращаются. Почему тот факт, что я летала, должен был вызвать так много… слухов?

– Дайте мне минутку, – Люсьен исчезает в толпе придворных, столпившихся у двери. Когда через несколько минут он возвращается, то выглядит смущенным.

– Ну, так что?

– По-видимому, распространился слух, что вы с лордом Зигфридом… – Он откашливается и неловко натягивает тунику. – Что вы спите друг с другом.

Я прижимаю руки к груди.

– Но это неправда.

Люсьен смотрит на мраморный пол.

– Это действительно не мое дело.

– Но это не так. Клянусь кровью Жар-птицы, – человек, которого я едва знаю, мелкий лорд какого-то ничтожного острова, смотрит на меня через зеркальце. Я свирепо смотрю на него и поворачиваюсь спиной. – У меня будут неприятности? Будет ли король…

– Нет. Для принцессы было бы неприемлемо иметь любовника. Но мужчинам – членам королевской семьи или будущим членам, я полагаю, – предоставляется больше свободы.

Почему-то меня это не удивляет.

Люсьен теребит цепочку у себя на шее, все еще избегая моего взгляда.

– Постарайтесь не волноваться. Все забудут об этом через несколько дней. И, возможно, мне удастся выяснить, откуда пошли эти слухи…

Он замолкает при появлении короля и королевы, на руках у короля повязки, но они не могут полностью скрыть раны, которые, кажется, быстро распространяются по его коже – за ними следуют Зигфрид и Одетта. Арон останавливается рядом со мной, как обычно предлагая мне руку; его ухмылка говорит мне обо всем, что мне нужно знать.

На следующий день я иду к Одетте. Я хочу, чтобы она знала, что слухи обо мне и Зигфриде беспочвенны; я готова, если понадобится, рассказать ей все: и о своей неспособности к превращению и о зельях. Но когда я поднимаю эту тему, она обрывает меня.

– Мне действительно все равно, кузина. И Зигфрид уже объяснил мне это.

– Он объяснил?

– Конечно. Я понимаю, что ты нечасто летаешь, что ты беспокоилась о том, хватит ли тебе сил совершить путешествие к Священному озеру, но на самом деле ты могла бы сказать мне. Я могла помочь тебе, знаешь ли.

Зигфрид поговорил с ней, как и обещал. Но он не сказал ей всей правды.

– В любом случае, – продолжает Одетта, – при дворе полно злых языков. К сожалению, в том числе, и мой брат. Я просто отказываюсь их слушать. Я презираю сплетни.

– Как и я, кузина, – я наклоняюсь вперед, пытаясь подчеркнуть свою мысль. – Но этот слух не соответствует действительности. Я бы никогда…

– Я тебе верю, – она слегка улыбается и смотрит на свои руки, крепко сжатые на коленях. – Ты же знаешь, я не слепая. Я понимаю, что мой жених еще не испытывает ко мне того же чувства, которое я уже испытываю к нему. Но со временем…

– Конечно.

Ее глаза встречаются с моими.

– Как у наследницы престола, мой выбор ограничен, кузина. Я должна любить Зигфрида. Поэтому я должна доверять ему. А ты, – она берет мои руки в свои. – Мне нравится, что ты здесь. И я не хочу думать о неприятных вещах. Я бы лучше поговорила о том, что ты наденешь на свадьбу, и куда мы сможем полететь вместе, и когда я смогу приехать навестить тебя в Атратис. Хотя я надеюсь, что ты останешься при дворе подольше, – улыбка озаряет ее лицо. – Я люблю Арона, но мне всегда хотелось иметь сестру.

Я ухожу, так и не упомянув эликсир Зигфрида.

В эту ночь мне снятся странные сны. Я с Одеттой у одного из озер в саду, и с нами мужчина, но я не могу ясно разглядеть его лицо. Иногда мне кажется, что это Зигфрид, а иногда – Люсьен. Одетта снова и снова спрашивает меня: «Кому ты доверяешь, Адерин? Кому ты доверяешь?» Когда я просыпаюсь утром, то чувствую себя куда более усталой, чем когда ложилась спать, но, по крайней мере, я приняла решение. До сих пор я доверяла Зигфриду.

И я никогда не стану той защитницей, какой хочет видеть меня Люсьен, если не сделаю этого первой. Я пишу записку и прошу Летию отдать ее Зигфриду.

Через полчаса он уже в моей гостиной, ходит со мной взад-вперед по ковру, и я показываю ему страницу, вырванную из книги в библиотеке.

– Это место, о котором идет речь, предположительно где-то в Олорисе. Вы знаете о нем?

Он хмуро смотрит на страницу.

– Я не уверен… Откуда это?

– Из книги, которую искал мой отец: «Сказки о бескрылом из Олориса», Гульвинг Франт.

– Ах да, ваш проект по истории.

– Ну… – Я играю с перламутровыми пуговицами на платье. – Это не совсем так. Я не интересуюсь историей. Но мне очень интересно узнать, кто убил мою мать.

Пауза. Прежде чем Зигфрид задает вопрос.

– Так это те самые ястребы, о которых вы спрашивали? – Его тон серьезен, но не скептичен.

– Да. Я думаю, они из семьи Флейфезер. По крайней мере, один из них был здесь, в городе, примерно в то время, когда умерла моя мать. И я думаю, что они живут где-то в Олорисе. Прячутся. История, которую написал Франт, по-видимому, случилась пятьдесят лет назад. Если это правда, то, возможно, вот отсюда, – я постукиваю пальцем по названию места на тонком листе бумаги, – они и пришли. И, возможно, они вернулись обратно, – у меня вырывается вздох. – Может быть, это и неправильно, Зигфрид, но если они живы, я хочу, чтобы они заплатили за то, что сделали. А если нет… я все еще хочу знать правду. Кто приказал им напасть на нас? И почему?

Зигфрид берет страницу и щурится, разглядывая мелкий шрифт.

– Дафлор … Я не знаю. Я полагаю, здесь может быть опечатка. На побережье есть небольшой городок под названием Дофлер. Мы пойдем и посмотрим.

– Неужели?

– Конечно. Он находится слишком далеко, чтобы долететь туда и обратно за день, но у меня есть поместье неподалеку. Мы можем отдохнуть там же и вернуться на следующий день. Я бы хотел показать вам кое-что в моем доминионе, Адерин.

Я все кручу и кручу на пальце мамино кольцо. После всего времени, что было упущено зря, возможность наконец-то принять меры против напавших возбуждает меня. Но меня это также и пугает. Особенно после того, что случилось с лордом Хоукином.

Мне нужно быть осторожной.

Зигфрид наклоняет голову ближе.

– До меня дошли слухи, что король собирается попробовать водное лечение на следующей неделе в спа-салоне в Ламминге, надеясь, что оно поможет его коже. Он уедет на одну ночь. Мы улетим в тот же день и вернемся на следующее утро. Никто даже не заметит, что мы пропали, – он возвращает мне страницу и улыбается. – Будет весело.

Но когда Зигфрид уходит, в моих мыслях ничего не остается от предвкушения веселья. Я ловлю себя на том, что представляю себе столкновение с двумя мужчинами, убившими мою мать, представляю, что хочу им сказать, что могу с ними сделать. Тревога расцветает в глубине моего живота и сидит там несколько следующих дней, ощущаясь фоном в каждый миг моего бодрствования. Неважно, еду я верхом, ем, пытаюсь работать или спать. Даже когда я лечу, а зелье Зигфрида течет по моим венам, я все еще слабо осознаю происходящее.