Кристин Каст - Повелители стихий [litres]

Марк склонил голову и потянулся к своей стихии. Вызвать ее было совсем не трудно, особенно здесь, на берегу. Он стоял так близко к воде, что чувствовал зов бескрайнего океана – чувствовал, как его затягивает в эти глубины, где он когда-нибудь окончательно потеряет себя, уступив плащеносцам, которые кружат у самой поверхности, зазывают, предвкушают…

– Марк! Очнись! – Голос Евы разрушил его концентрацию, и он заморгал, прежде чем снова сфокусировать взгляд на ее лице. – Я не просила тебя вызывать ураган. Просто немного дождя, вот и все. Это меньшее, что ты можешь сделать.

– Ладно, да, хорошо. – Марк последовал за своей стихией – но не в море, как ему хотелось, – а вверх, в атмосферу, где уговорил водяной пар собраться в капельки, а потом налил их тяжестью, чтобы они могли упасть под воздействием силы притяжения. Теплый дождь лениво стекал вниз, лаская кожу Марка и расписывая песок узорами в горошек.

Ева едва кивнула ему вместо благодарности. Зато тепло улыбнулась Матфею.

– А теперь, воздух, возьми эти сладкие, мягкие дождевые капельки и сделай их назойливыми и колючими, но если ты начнешь исчезать, я очень рассержусь на тебя.

Матфей отшатнулся от напряженного взгляда Евы.

– Эй, не беспокойся! Добавить ветерка – вообще не проблема.

– Тогда хватит болтать, займись делом, – сказала она.

– Ладно, ладно. Блин, все такие критики, – пробормотал Матфей. Он поднял к небу лицо, воздел руки и прокричал: – Дуй, детка, дуй!

Ветер откликнулся мгновенно, налетев с океана бешеным порывом рычащего соленого воздуха, и мирные капли дождя вытянулись, озлобились и заколотили так, что стало неуютно.

– Лука! Не сейчас. Сохрани его. Огонь нам может понадобиться позже, и у нас нет времени бежать за ящиком Gatorade, чтобы потушить тебя, – прикрикнула Ева на брата.

Марк взглянул на Луку. Волны жара поднимались с его кожи, испаряя капли дождя, прежде чем они успевали коснуться его, но по приказу Евы он сделал резкое движение рукой и тотчас промок до нитки, как и все остальные.

– Чертовски ненавижу мокнуть, – проворчал Лука. – Ну, какого черта мы ждем? Хотим разбухнуть от воды? Погнали за стариком. Чем скорее мы его догоним, тем скорее обсохнем и съедим наш холодный завтрак.

Марк двинулся вперед, как будто собираясь взять инициативу на себя, но резкие слова Евы остановили его.

– Нет. Все следуйте за мной. Я больше не хочу рисковать из-за своей мягкотелости.

Марк промолчал. Он оказался замыкающим, когда Лука и Матфей проскочили мимо него, строя ему злобные детские рожицы.

Почему это происходит? Почему сестра превращается из моего лучшего друга в кого-то… кто…

Осознание обрушилось на Марка приливной волной, погружая его в отчаяние.

Ева превращается в кого-то, кто напоминает мне отца, но не того отца, который заботился о нас и, казалось, так сильно любил нас, когда мы были детьми. Ева превращается в Рика Стюарта, жестокого безумца, человека, который сломал нас и украл наши жизни.

Словно завидуя каплям дождя, скользившим по его коже, слезы хлынули из глаз Марка, стекая по щекам, пока он бежал позади братьев и сестры, превратившейся в монстра.

Ева бежала трусцой, опустив голову, уворачиваясь от хлеставшего ветра и дождя, и пыталась обуздать клокочущие в ней эмоции. Она не знала, что делать с Марком. Он чуть не провалил все дело. Опять. Совсем как в Миссури, когда дал Тейту и Фостер уйти. Это причиняло ей боль, но Ева все отчетливее понимала, что впервые в их жизни они с Марком оказались по разные стороны баррикады.

Она хотела убедить себя, что в этом нет ничего страшного. Марк всегда был мягкосердечным, самым добрым из них. Лука – болван. Они все это знали. Как и его стихии, ему ничего не стоило воспламениться. Матфей – ненадежный. Его настроение менялось, как ветер, – от штиля к буре.

Но Марк всегда был другим. Она с малых лет воспринимала его как эталон чувств. Когда спрашивала себя, стоит ли ей о чем-то печалиться, она обращалась к Марку. Если он был очень расстроен – что ж, значит, и ей пора загрустить. Марк чувствовал все слишком глубоко, и она первой бросалась на его защиту, особенно после перемен, произошедших с отцом.

Только теперь перемены происходили с самим Марком, и Ева никак не могла убедить себя в том, что это не так страшно.

Почему он не может понять, что я делаю все это для нас – чтобы мы обрели свободу? Пусть даже это причинит некоторые неудобства нескольким подросткам? Мы, четверо, отработали свое. Теперь очередь других.

Ноги стали ватными. Бежать по зыбучим пескам было адски трудно, но это лишь подогревало ее злость на Боуэна. Лука и Матфей оказались правы, называя старого ублюдка занозой в заднице. Что ж, отныне она собиралась действовать предельно жестко. Она запрет старого смутьяна в его комнате, без проклятой собаки, и, как только явятся Тейт и Фостер, поручит Матфею и Луке провести зачистку. Оставить Боуэна в живых, чтобы он молол языком в полиции, – нет, такой ошибки она уже не допустит. Возможно, все закончится трагическим несчастным случаем с участием зажженной свечи, и дом Боуэна займется пламенем вместе со стариком и собакой.

Марк не справился бы с такой задачей – ну, так он ни о чем и не узнает.

Внезапно кто-то схватил Еву сзади за мокрую рубашку, и она чуть не упала. Она резко обернулась к Луке, чья горячая рука держала ее.

– Какого черта? – огрызнулась она.

– Эй, открой уши! Я же просил тебя остановиться. – Лука потянул ее за собой, увлекая за песчаный холм, поросший травой. Матфей и Марк подбежали к ним, тяжело дыша и глядя на них двоих хмуро и вопросительно. Лука вскинул подбородок, указывая в ту сторону, куда они держали путь.

– Неужели я единственный, кто бежит с открытыми глазами?

– Сейчас не время устраивать театральные представления, Лука, – сказала Ева, вырываясь из его хватки.

– Это Боуэн. Вон там, впереди. Я не думаю, что он нас видел. Он разговаривает с двумя детьми. Его глупая собака с ним. Матфей, пусть ветер дует нам в лицо, иначе эта шавка нас учует.

– Молодец, Лука, зоркий глаз, – сказала Ева, и брат расцвел от ее похвалы. – Вы трое держитесь поодаль. Я меньше вас ростом. Подберусь поближе и проверю, что там происходит.

Ева проскользнула вдоль песчаной насыпи и зарослей морской травы. Пригнувшись, она перебежками добралась до другой дюны, пониже, приблизившись к группе на берегу. Она подождала, перевела дух и, опустившись на четвереньки, поползла вперед, пока ей не открылся прекрасный обзор.

Еве пришлось прикрыть рот рукой, чтобы подавить победный крик. Той же дорогой она помчалась обратно к братьям, улыбаясь от облегчения и удовольствия.