Клэр Элиза Бартлетт - Мы правим ночью [litres]

– Потому что я знаю ее.

Линне упорно цеплялась за мысль о Ревне, которая сейчас спит на больничной койке, уповая на своего штурмана. Вместе мы выстоим против предъявленных нам обвинений .

– Мы несколько дней боролись за свои жизни. Неужели ты не помнишь, что это такое? Или «Скаров» вытащил это из тебя с помощью небольшого набора инструментов в черном футляре?

Таннов побледнел, но все же продолжил:

– Когда я заявлюсь с этим в Мистелгард, все поймут только одно: две девушки исчезли на территории врага, а потом вернулись, рассказав совершенно невероятную историю. Если добавить сюда тот факт, что именно Рошена…

– Оставь ее в покое!

Линне грохнула кулаком по столу. Чайная чашка упала на пол и раскололась напополам. Таннов вперил в нее взгляд. Линне сглотнула, нагнулась, собрала осколки и сложила их вместе. Если прижать достаточно сильно, трещину почти никто и не заметит. Почти.

Скаровец закрыл глаза. Между его бровей пролегла морщинка.

– Помоги мне, Линне.

Она вспомнила, как Ревна, хватаясь за Узор, тащила их по воздуху. По-настоящему летела.

– Она меня спасла. Боролась за меня. И я за нее тоже буду бороться. С кем бы ни пришлось.

Даже с тобой .

– Я не хочу с тобой бороться.

Таннов потянулся через стол вперед, но замер. На его лице застыло искреннее, умоляющее выражение. Он говорил, как старый друг.

Это ложь . Скаровцев учат врать. Таннов просто использовал их общее прошлое, только и всего.

Он потянулся опять и взял ее за руку, которую она тут же отдернула.

– Прошу тебя, Линне, – надтреснутым голосом сказал он, – ты же знаешь, это стандартная процедура. Знаешь, что мы поступаем так каждый раз, когда кто-то пропадает без вести на вражеской территории. Как знаешь и то, что если бы я следовал протоколу, то отправил бы тебя прямиком в Эпонар и отдал какому-нибудь костолому, который тебя совершенно не знает, а тот открыл бы футлярчик и взялся за дело. Мне больше всего на свете хочется вернуться в Мистелгард и рассказать всем о твоем геройстве. Но с такой историей у меня ничего не получится.

Линне опустила глаза и посмотрела на свои руки.

– Это правда, – прошептала она.

Они немного посидели.

– Ну хорошо, – хриплым от волнения голосом сказал он, – ты не хочешь лгать ради меня, не хочешь лгать ради себя, тогда солги хотя бы ради нее.

От бушующего в печке огня его глаза превратились в жидкое золото.

– Ты генеральская дочь, и отец ради тебя нажмет на все мыслимые и немыслимые рычаги. Но у Ревны никого нет. И с учетом ее прошлого можно уверенно сказать, что она больше никогда не покинет стен тюремной камеры.

Линне затопила волна жара. В какой-то момент она подумала, что искры взорвут изнутри ее кожу, возвратившись ослепительной вспышкой.

– Ты что, угрожаешь ей?

– Нет, просто рассказываю, какое ее ждет будущее, – сказал Таннов и повернул руки ладонями вперед, предлагая ей мир, – если ты, конечно же, не решишь ее спасти. Что такое маленькая ложь по сравнению с жизнью друга?

Так генеральская дочь и офицер Контрразведывательного отряда принялись вместе сочинять ложь для своей страны. Таннов вернулся к началу своего блокнота и, строка за строкой, прошелся по записанному им отчету.

– Ни одна живая душа не поверит, что Ревна без посторонней помощи подняла Змея в воздух. С техникой эльдов мы работаем уже много лет.

– Что значит без посторонней помощи? Думаю, я тоже проявила там свой блистательный ум.

Линне потерла руку, через которую Змей высосал из нее все искры.

– Никто не поверит и в то, что ты смогла влить в него столько энергии, – продолжал Таннов. – Девушки, полетевшие с вами на задание, погибли, и больше некому подтвердить, что вы летали на выданной государством Стрекозе до тех пор, пока ее не подбили. А Змея сбил кто-то другой.

Линне видела, как все ее достижения меркнут и исчезают. В который раз. «Это все ради Ревны», – напомнила она себе.

– А те пару дней, что нас не было?

Ночь в тайге, подъем в горы? Все то, о чем она теперь предпочла бы не говорить.

– Вы сбились с курса, – сказал он, – и совершили на территории Союза аварийную посадку. Отдохнули, набрались сил, взлетели, попытались вернуться в Интелгард, но потерпели крушение. Враг вас так и не заметил. Я могу подтвердить, что обнаружил в снегу обломки вашего аэроплана.

– А как же твои шестерки, которые суетятся по поводу Змея?

– Насколько я понимаю, ты совсем не обязана помнить, где он упал.

– У тебя в запасе на все найдется подходящая ложь, – с горечью в голосе произнесла Линне.

– Просто считай ее альтернативным способом сообщить Мистелгарду правду.

Таннов зачеркнул полстраницы, и уголки его рта опустились вниз.

– Правду не о том, что, собственно, случилось, а о ваших убеждениях и преданности.

Линне не нуждалась в публичной проверке ее преданности.

– А как быть с преданностью Ревны?

Таннов поднял на нее взор и посмотрел совсем другими глазами. Причем дело было не только в их цвете – теперь в них присутствовало холодное безразличие. Они казались ей совершенно чужими.

– А Ревна осилит эту историю?

Сердце в груди Линне забилось с двойной силой.

– Она осилит что угодно.

Таннов улыбнулся с таким видом, будто и сам не мог до конца в это поверить.

– До тех пор, пока ей не придет в голову опровергать факты из официального доклада, с ней ничего не будет. По крайней мере пока. Но я не могу без конца ее прикрывать. И в один прекрасный день тебе придется выбирать, кому именно верить.

Линне ничего не ответила, заранее зная, в чью пользу сделает выбор. Еще совсем недавно она верила в идеалы Союза.

Но теперь – она верит в своего пилота. Поэтому она сосредоточила свой взгляд на блокноте и подумала: «Вот как все было. Вот она, истина». Она запомнит всю эту историю и будет повторять ее Ревне до тех пор, пока та не отложится у нее в памяти. А к тому моменту, когда они полетят вновь, никакой другой правды уже не останется.

Таннов захлопнул блокнот.

– Я лично отвезу рапорт в Мистелгард. Досторову надо доставить заключенного, так что он подбросит меня на север. Тебя еще дня на три отстранят от полетов. Самое большее на неделю.

– На неделю ?

После всего, через что она прошла, ей еще придется ждать решения бюрократов, которым не терпится увидеть ее поражение?

– Это стандартная процедура, – твердо заявил он, – пока не прояснится твое положение, тебе нельзя ни летать, ни покидать пределы базы.

– Отправь рапорт по радиосвязи, – взмолилась Линне.

В ответ на это Таннов откровенно расхохотался.

– Ты же сама знаешь, что это невозможно. Я и так делаю все, что могу. А ты, тем временем, заруби себе на носу – если полетишь, получишь тюремный срок.