С. Ренсом - Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота [litres]

– Я… потеряла одного человека, – попыталась выговорить я, но вместо этого только издала нечленораздельные звуки. Громко высморкавшись в бумажный платок, я попробовала еще раз: – Потеряла одного человека. Я везла ее в Лондон, но она от меня сбежала.

– Понятно. А сколько ей лет?

– Около двадцати.

– У вас что-нибудь пропало? Она что-то украла?

Я покачала головой. Мне не хотелось вмешивать в это дело полицию. Полицейские не смогли бы мне помочь, ведь для этого пришлось бы перекрывать движение по всей автостраде.

– Похоже, она просто хотела, чтобы мы с подругой подвезли ее до этих мест, а потом бросила нас.

– Что ж, боюсь, что, если она просто решила от вас сбежать, я ничего не могу с этим поделать. – Он окинул меня взглядом с головы до ног. – Вы не пострадали? – спросил он наконец. Я покачала головой, не желая больше говорить. – Мне придется отвезти вас к вашей машине, мисс. Находиться здесь нельзя.

Проще всего было согласиться, и я села на заднее сиденье полицейской машины. Запах освежителя воздуха оказался слишком резок, и, если бы не прохлада, которую давал кондиционер, мне бы стало нехорошо. Пробормотав «спасибо», я постаралась выйти из машины как можно быстрее и направилась в здание, где находились магазины, туалеты и кафе. Когда я шла по крытому дворику, где находились закусочные и кафе, мой телефон зазвонил.

– Ты нашла ее? – спросила Грейс. – В зоне сервиса пусто. Я проверяла везде.

– Она пропала.

– Ты в этом уверена? Здесь же столько места.

– Она сейчас едет в каком-то автобусе. На парковке их были десятки. Где ты сейчас?

– Вообще-то я уже здесь. – Говоря это, она похлопала меня по плечу.

Я крепко обняла ее, зажмурившись, чтобы остановить поток слез.

– До сих пор не могу поверить, что она так со мной поступила. Ведь мы обо всем договорились!

– Она же абсолютно аморальна, и ты это знаешь. Радуйся тому, что она не сбежала уже после того, как выкачала из тебя все твои деньги.

Мы стояли вдвоем, маленький неподвижный островок в непрерывных потоках людей, покупающих еду и напитки и спешащих к туалетам, и Грейс ритмично гладила меня по спине, как будто я была ребенком, которого надо утешить. Но в моем сердце зияла ледяная бездна отчаяния, и ничто, ничто уже не могло меня утешить.

Когда мы снова сели в машину, Грейс посмотрела на записку, которую оставила нам Кэтрин.

– Вот дрянь! Она вырвала страницу из моего нового атласа Лондона!

– Не беспокойся, я подарю тебе другой.

– Я и не беспокоюсь, я просто зла. Как ты думаешь, то, что она сделала надпись на изображении Темзы, что-то значит? Может быть, это какая-то зацепка? – спросила Грейс, вертя страницу в руках.

– На этой странице это единственный участок светлой бумаги, так что вряд ли. К тому же она бы не стала хоть как-то нам помогать, это не в ее духе. – Я бросила атлас на заднее сиденье, и мы тронулись с места.

– Как же мне жаль, что она так тебе нужна. Неужели она твоя единственная надежда? Ты уверена, что больше ничего не сможешь сделать?

Я покачала головой, но тут до меня дошло, что Грейс не может этого видеть – она смотрела на узкую дорогу, ведущую на автостраду.

– Ничего. Именно об этом и говорила мне Вероника. Либо помощь Кэтрин, либо все Зависшие окончательно умрут, – сказала я, в отчаянии вглядываясь в стоянку для автобусов на тот случай, если между ними вдруг появится Кэтрин, но ее нигде не было. И я снова обмякла на своем сиденье, чувствуя себя опустошенной.

Грейс сочувственно сжала мою руку.

– Мы не можем и дальше избегать этой темы, Алекс. Я знаю, что прежде ты не хотела это обсуждать, поскольку еще оставалась надежда вернуть Зависших к жизни, но теперь, когда рассчитывать на Кэтрин больше нельзя, тебе придется подумать о том, чтобы дать им возможность умереть.

Я не могла вымолвить ни слова и просто сидела, уставившись через ветровое стекло на простирающийся впереди пейзаж и не видя ни его, ни сгущающихся на небе туч.

– Ты должна это сделать, Алекс.

– Я не могу, – прошептала я. – Не могу этого вынести. Я так люблю Кэллума, и мысль о том, что мы не сможем быть вместе, так ужасна. Мы уже столько пережили и так близко подошли к тому, чтобы соединиться… – Мой голос звучал хрипло, но у меня уже не осталось слез. От мысли о том, что я потеряю Кэллума, и на этот раз навсегда, в моем сердце разверзалась пустота. Мне с трудом удавалось дышать.

Грейс какое-то время молчала, и, взглянув на нее, я увидела, что она хмурится и кусает губу.

– О чем ты думаешь? – после недолгого молчания спросила я.

– Сколько всего Зависших обитает в соборе?

– Около двух сотен.

– И их существование сплошь состоит из непрестанных отчаяния и тоски, избавиться от которых они сами не могут?

– Да.

– Значит, существует две сотни отчаявшихся душ, и ты – их единственная надежда на избавление? – Я печально кивнула, перехватив ее взгляд. – Тогда у тебя нет выбора – ты должна им помочь.

– Но что, если мне удастся отыскать Кэтрин в будущем? Возможно, еще остается какая-то надежда!

– Ты говорила мне, что та сила, которая у нее есть сейчас, со временем сойдет на нет, как это случилось с Вероникой. Тебе известно, когда это должно произойти?

– Нет, – с тоской вымолвила я.

– И к тому же у тебя нет никакой гарантии, что, когда – а вернее если – ты ее найдешь, тебе удастся уговорить Кэтрин помочь.

– Я знаю.

Грейс опять замолчала, проезжая мимо большой фуры, медленно ползущей в крайнем ряду.

– Черт, скоро явно начнется дождь, – вполголоса пробормотала она. – Терпеть не могу вести машину под дождем.

– Ты и впрямь считаешь, что я должна это сделать, должна убить их всех?

– А ты помнишь, что рассказывала мне о своей практике в ветлечебнице? О том маленьком песике, которого пришлось усыпить?

Конечно же я это помнила. Помнила его ласковые глаза, лижущий мои руки язычок и жуткие травмы. И очень ясно помнила, что сказал мне в тот день ветеринар.

– Мы можем прекратить страдания животных, и иногда для них бывает лучше, чтобы именно это мы и делали. Прозябание – это совсем не то, что полноценная жизнь, и мы должны понимать, когда надо положить ему конец.

Вспомнив все это, я ясно осознала, что должна сделать и что ждать дальше нельзя.

Пришло время отпустить Кэллума, дать ему возможность уйти.

Путь до Лондона занял целую вечность. Мне безумно хотелось хоть какое-то время поговорить с Кэллумом, побыть с ним еще немного теперь, после того как я уже приняла решение. Я понимала, что это решение правильно, но мне хотелось провести с Кэллумом еще один час на Золотой галерее, обнять его перед тем, как…

Всякий раз, когда я думала о том, что мне скоро придется сделать, меня охватывал панический страх. Я смотрела на дворники, ходящие из стороны в сторону под хлещущим по ветровому стеклу проливным дождем, не осознавая ничего, кроме своих душевных мук. Грейс молчала; она понимала, что я не в состоянии говорить, а ей нужно было сосредоточить все внимание на том, чтобы вести машину.