С. Ренсом - Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота [litres]

Расталкивая зевак, я сбежала по лестнице и помчалась по набережной, пока не достигла мостков, ведущих на причал. Вход на него охраняла одна-единственная женщина в униформе, но охраняла лишь номинально – вокруг царила такая паника и такая неразбериха, что я без труда проскользнула мимо нее. Чувствуя, как бешено колотится мое сердце, я быстро прошла вниз, на понтон. Здесь стоял полнейший хаос, и никто даже не попытался меня остановить, когда я двинулась туда, куда сгружали тела. Их было куда больше, чем одеял, которыми мертвецов накрывали с головой, и, идя вдоль их ряда, я могла видеть безмятежные лица тех, кто так долго был Зависшим, но теперь наконец обрел покой.

Я беспомощно переходила от одного мертвого тела к другому, вглядываясь в каждое лицо на тот случай, если это кто-то, кого я знаю, и вскоре остановилась как вкопанная, увидев знакомые черты. Усталое лицо Мэтью наконец-то выражало умиротворенность, он ушел туда, где не было ни обязанностей, ни тревог, и бремя забот упало с его плеч. Я быстро огляделась по сторонам, но никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Встав на колени перед телом Мэтью, я взяла его за левую руку, на запястье которой прежде находился амулет. Но теперь там виднелись только ободок из обугленной кожи и еще черные полосы, уходящие под рукав рубашки.

– Я рада, что наконец могу увидеть тебя воочию, Мэтью, – прошептала я. – Спасибо за помощь. Я знаю, Кэллум тоже ее ценил. – Говоря это, я вдруг осознала, что уже думаю о Кэллуме как об умершем, и горе, словно кинжалом, пронзило мое сердце. – Надеюсь, что вы обрели покой, где бы вы сейчас ни находились. Пожалуйста, позаботьтесь о Кэллуме и Оливии за меня.

Эти последние обращенные к нему слова перешли во всхлип, и мои глаза опять застлала пелена слез. Я осторожно положила его руку ему на грудь и встала с колен. Наверное, правильнее было бы немного постоять над ним, но мне надо двигаться дальше, надо продолжать поиски, пока кто-нибудь не прогонит меня отсюда.

Длинный ряд мертвых тел все тянулся и тянулся, и к нему все время добавлялись новые. Стало ясно, что никто из них не выжил, и во мне начала нарастать еще большая ненависть к Кэтрин. Каждый из этих бывших Зависших мог бы начать новую жизнь, получив хоть какую-то компенсацию за десятки и сотни лет мук, которые им пришлось пережить. Но из-за нее они все неподвижно лежали здесь, бездыханные.

Я продолжала идти по длинной плавучей пристани, и моя ярость уступила место скорби, когда я увидела еще одно знакомое лицо.

– Оливия! – вскричала я, упав на колени рядом с ее головой. – Оливия, мне так жаль. Я знаю, что ты этого не хотела. Это так несправедливо, так подло…

На сей раз мне было еще труднее сдерживаться, и слезы ручьями потекли из моих глаз, когда я взяла ее тонкую, изящную ручку. На ее белой коже ободок ожога выглядел особенно страшно, и под рукав уходили такие же, как у Мэтью, странные черные полосы. Хотя ее каштановые волосы были еще влажны, они безупречными волнами обрамляли ее личико, и вид у нее был точь-в-точь такой же, как у спящей, такой, словно она может внезапно открыть свои прелестные глаза и засмеяться, глядя на проказы Бизли. Я коснулась ее лба, чтобы убрать с него прядь волос, и почувствовала, что он неожиданно тепл. В недоумении я приложила ладонь к ее щеке – та тоже была теплой, а не холодной и влажной.

– Оливия! – в радостном возбуждении окликнула ее я. – Оливия, очнись, поговори со мной! – Я нежно погладила ее по щеке, надеясь, что она пошевелится.

С такой температурой тела она просто не может быть мертвой. Мои мысли путались – вероятно, то, что я сделала в самом конце, подарило ей и Кэллуму другой, счастливый исход? Возможно, тот последний заряд энергии, который я направила в них, не убил их, а спас? Я попыталась вспомнить, как нужно проводить первичные реанимационные действия, но не могла решить, с чего начать, и вместо искусственного дыхания осторожно потрясла ее, зовя по имени. Но она никак не отреагировала и не подала больше никаких признаков жизни.

Я отчаянно завертела головой. Мне хотелось продолжить поиски Кэллума, но я не могла оставить Оливию, ведь ей явно требовалась медицинская помощь. Надо найти кого-нибудь, кто сможет ее оказать.

– Я сейчас вернусь, Оливия. И приведу к тебе помощь. Держись.

Ее кожа была так горяча, словно у нее жар. На некотором расстоянии в другом конце ряда тел я увидела женщину со стетоскопом и, осторожно положив руку Оливии на грудь, чтобы потом можно было быстро найти ее в длинном ряду мертвых тел, вскочила на ноги.

Женщина-врач была очень молода, и неожиданно свалившийся на нее груз ответственности, похоже, оказался ей не плечу. На лице ее был написан явный страх, и от этого страха она была готова вмешиваться в то, что ее не касалось.

– Что вам здесь надо? Ведь вы же не врач? Если нет, то вы должны немедля уйти. – Она отбросила рукой прядь гладких, прямых волос, упавшую ей на лицо, в то время как ее взгляд быстро скользил от тела к телу.

– Скорее, мне нужна ваша помощь. Мне кажется, одна девочка вон там еще жива.

– Жива?! Покажите мне ее!

Я побежала обратно вдоль ряда тел, пытаясь на бегу разглядеть как можно больше лиц, чтобы найти среди них Кэллума. Но его здесь не было. Оливия лежала в той же позе, в которой я ее оставила, и я быстро показала на нее рукой.

– Вот она, доктор. Она очень горячая, как будто у нее жар.

Женщина-врач посмотрела на меня со страхом, природу которого я не поняла, одновременно быстро коснувшись лица Оливии. Затем она повернулась к следующему телу, телу женщины, пощупала ее лицо, потом проделала то же самое с телом, лежащим по другую сторону от Оливии. Тут же вскочив на ноги, она схватила меня за руку.

– Уходите, уходите немедля! – И она толкнула меня в сторону выхода.

– Но как же эта девочка? Ведь она жива! Подождите, вы должны ей помочь!

Но я обращалась уже к спине докторши. Она бежала по плавучей пристани к выходу, останавливаясь через каждые несколько метров, чтобы дотронуться до очередного мертвого лица. Я быстро пощупала лбы бывших Зависших, которые лежали рядом с Оливией, – они были так же горячи, так горячи, что почти обжигали мои пальцы. Внезапно раздался крик, потом еще, и около той части ряда тел, до которой я не дошла, началась суматоха. Люди отбегали назад, показывали руками. Видимость в сумерках была неважная, но мне показалось, что с одного из тел в воздух поднимается струйка дыма.

Крики сделались громче, и я оглянулась – над одним из тел Зависших поднимался странный дымок, похожий на вопросительный знак. Я ничего не понимала: как это может быть? Ведь они все мокрые, их только что вытащили из реки – так каким же образом тела их могут гореть? И тут меня осенило, и я на секунду застыла, а затем бросилась бежать в сторону дальнего конца ряда тел в отчаянном стремлении увидеть тело Кэллума, пока еще не поздно. Но я уже упустила свой шанс. Как сгорело тело Лукаса, так сейчас загорятся и тела других Зависших. Везде одна за другой над ними начинали подниматься струйки дыма, затем наконец воспламенилось первое тело. Пламя полыхало вовсю, некоторые языки его были голубыми, другие – золотистыми, и очень быстро от тела не осталось ничего, кроме кучки обгоревших остатков костей. Затем вспыхнуло еще одно тело, потом другое, третье – оттенки пламени каждый раз были немного другими, но во всех случаях среди его языков виднелся золотистый цвет. Я попыталась добежать до конца ряда мертвецов, стремясь увидеть лицо Кэллума, но сильные мужские руки вдруг остановили меня, и я осознала, что слышу громкий колокольный звон.