С. Ренсом - Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота [litres]

– Без понятия, дорогуша, вы уж извините. Я знаю только одно – спасатели выловили их из воды, и если по дороге они не ухитрились сжечь ту «Скорую», в которую их погрузили, то сейчас они в больнице Гая. А что, у вас кто-то пропал? – И он пристально на меня посмотрел.

– Да нет. Дело вовсе не в этом. – Я попыталась придумать какой-нибудь предлог, который бы показался ему убедительным и не вызвал бы подозрений у полиции, но из этого ничего не вышло. – Я… просто мне не хочется думать, что все здесь умерли, – сказала я, делая вид, будто у меня дрожит нижняя губа. Фельдшер «Скорой помощи» продолжал смотреть с подозрением, но он явно решил, что, что бы ни было у меня на уме, опасности для окружающих я не представляю.

– Если вы не хотите ждать, когда мы сможем вас подвезти, то больница Гая находится вон в той стороне. – И он указал на противоположный берег реки. – Постарайтесь поскорее показать ваше запястье врачу, ладно?

Я мельком улыбнулась ему и соскочила на асфальт из открытых задних дверей «Скорой». На берегу по-прежнему царил хаос, там толпились люди, все так же размахивая руками и крича. Солнце уже почти зашло, и темно-розовое небо румянило стены и окна домов. Но на востоке было уже почти темно, повсюду в окнах горели огни, и воды реки мерцали от их бесчисленных отражений. Все погребальные костры уже потухли. Я больше не хотела смотреть ни на реку, ни на людей на берегу. Если Кэллум находился среди тех, кого видела я, то он уже мертв. Надо надеяться на то, что он был одним из тех двоих, которых спасли. Я чувствовала себя как на иголках и не желала терять ни минуты. Я снова подбежала к мосту Блэкфрайерз и поймала такси, едущее на юг.

– Куда едем, дорогуша? – спросил таксист, вытягивая шею, чтобы увидеть, что творится на реке.

– В отделение экстренной помощи больницы Гая, пожалуйста.

– Так что там все-таки происходит? Я слышал по радио, что произошла какая-то авария на воде.

– Честно говоря, я не знаю. Что бы это ни было, похоже, там сейчас какая-то неразбериха. – Я уселась поудобнее и замолчала, слушая, как он излагает какую-то свою нелепую теорию по поводу произошедшего, из которой выходило, что во всем виновато правительство. К счастью, ехать до больницы было недалеко, и у меня имелось достаточно денег, чтобы оплатить проезд. Выйдя из такси, я минуту постояла перед входом, пытаясь решить, как действовать дальше. Мое сердце учащенно билось, ладони стали холодными и влажными. Запястье продолжало все так же дико болеть, но сейчас у меня не было времени обращать на него внимание. Я решительно вошла в здание больницы.

Отделение экстренной помощи было ярко освещено и на удивление безлюдно, так что вопреки моим расчетам мне не удастся смешаться с толпой. Женщина, сидевшая за стойкой регистрации, окинула меня пристальным взглядом, заметив и мой растрепанный вид, и забинтованную руку.

– Извините, – сказала она, – но из-за крупного инцидента мы сейчас не принимаем неэкстренных пациентов. Ближайшее травматологическое отделение находится…

– Мне не нужен врач. Я просто пришла кое-кого проведать. – Женщина хотела было что-то возразить, но я продолжала тараторить. – Одного человека, которого недавно выловили из реки. Я знаю, к вам привезли двух таких пациентов. У меня пропал друг, и я подумала, что, вероятно, он находится среди них. – У меня не было времени придумывать какую-нибудь тщательно выстроенную ложь. Мне просто хотелось узнать, есть ли среди спасенных Кэллум, и если да, то как он себя чувствует.

– Подождите минутку, я сейчас посмотрю. Как зовут вашего друга?

– Кэллум. – Женщина продолжала выжидательно смотреть на меня, держа пальцы над клавиатурой компьютера. Я вся напряглась. Он это или не он? – Боюсь, я не знаю его фамилии.

Она слегка вскинула одну бровь и начала что-то печатать. Прошла минута. Я чуть не сломала себе пальцы, так крепко они вцепились в край стойки.

– Извините, – сказала она, наконец подняв на меня взгляд, – если вы не можете назвать фамилию, то я не смогу дать вам какого-либо подтверждения касательно из поступивших к нам пациентов. – Она посмотрела на стену за моей спиной. – На вашем месте я бы поговорила с полицейскими. Они выражали желание поговорить с любым, кому что-то известно.

Я быстро развернулась, мне совсем не хотелось опять общаться с полицией. Но мы обе, и женщина за стойкой, и я, видели, что помещение почти пусто и никого из полицейских в нем нет.

– Хм-м, должно быть, они ушли, чтобы перекусить. Я пошлю им сообщение на пейджеры.

– Нет! Я хочу сказать, что вам нет нужды утруждать себя. Я просто посижу здесь и подожду, когда они вернутся. Спасибо.

Она пожала плечами и опять начала что-то печатать. Я села на один из холодных, жестких пластиковых стульев и попыталась обдумать ситуацию. Мне надо было попасть в лечебное отделение, туда, где находились экстренные пациенты, поступившие по «Скорой», но, если я попытаюсь проникнуть туда через ближайшие двери на глазах у администратора, она не даст мне пройти. Но я не могла больше ждать. Нетерпеливо постучав какое-то время пальцами по подлокотнику своего стула, я снова подошла к стойке.

– Извините, где у вас женский туалет?

Женщина на секунду подняла глаза и молча показала на двери, находящиеся в другой стороне. Я быстро прошла через них и оказалась еще в одном коридоре. Проигнорировав туалеты, я, напустив на себя самый свой решительный вид, двинулась вперед, сразу же завернув за угол, когда увидела перед собой возвращающихся полицейских.

Я шла и шла по лабиринту коридоров, пытаясь добраться до другого входа в отделение экстренной помощи, того, через который поступали пациенты, привозимые машинами «Скорой помощи». В конце концов я нашла то, что искала, и увидела за стеклянными дверьми занавешенные кабинки, в каждой из которых находился пациент. Войдя через эти двери, я подумала: неужели здесь я наконец-то найду Кэллума?

В лечебном отделении было тепло, светло и вопреки моим ожиданиям тихо. Только около четверти кабинок занято, все остальные уже освобождены в ожидании экстренных пациентов с реки, которые не попадут сюда никогда. Подойдя к первой из задернутых занавесок, я остановилась и напрягла слух. Из кабинки не доносилось ни звука, и я, осторожно отодвинув занавеску, тихонько вошла внутрь.

И не поверила своим глазам – передо мной было знакомое лицо, обрамленное русыми волосами. Но это лицо не того, кого я любила, а той, которую я буду ненавидеть всю свою оставшуюся жизнь. Передо мной была Кэтрин, и она спокойно спала. Меня охватила ярость, и я быстро подошла к кровати.

– Ах ты дрянь! – прошипела я. – Как ты посмела так подло играть со столькими невинными жизнями!

Кэтрин открыла глаза и прижала руки ко рту.