С. Ренсом - Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота [litres]

Репортер глубокомысленно кивнул.

– А что вам стало известно от полиции после того, как вы отправили им ваши отчеты?

– Это было очень странно, – продолжил коммандер Магуайр. – Как и всегда, останки срочно отправили на патологоанатомическую экспертизу, и покойный был опознан как по его стоматологической карте, так и по татуировке, которую один из моих людей успел заметить на его теле, прежде чем оно загорелось. Мужчине, которого мы выловили из реки, определенно было не более двадцати пяти лет, однако, судя по давней стоматологической карте, его возраст составлял семьдесят шесть лет.

– Иными словами, ему было на пятьдесят с лишним лет больше, чем тот возраст, на который он выглядел?

– Именно так.

– А имелись ли какие-либо другие совпадения между тем случаем и сегодняшней трагедией?

– Первый погибший имел точно такие же повреждения, как и все те люди, которые всплыли в реке сегодня, и горение его тела было таким же интенсивным. У нас нет ни малейшего представления о том, что за всем этим стоит.

Я улыбнулась. Если ни у кого нет ни малейшего представления о том, что за этим стоит, значит, никто ко мне не явится, чтобы задавать вопросы, на которые я не смогла бы ответить. И никто не станет расспрашивать Кэллума. Я уже начинала расслабляться, когда сообщили следующую новость.

«Нам также стало известно, что те два человека, которых выловили сегодня из Темзы живыми во время поисково-спасательной операции в районе моста Блэкфрайерз, были неофициально идентифицированы как Кэллум и Кэтрин Бейли. Их отвезли в одну из больниц с незначительными ожогами, однако еще нет подтверждения относительно того, похожи ли их ожоги на те, которые имелись на мертвых телах, найденных в реке. По словам очевидцев, мисс Бейли бросилась в Темзу, а ее брат прыгнул вслед за ней, пытаясь спасти. До настоящего времени не было обнаружено никаких связей между семьей Бейли, которая проживает в Кенте, и событиями, произошедшими сегодня на реке».

Выпуск новостей продолжался, пока я сидела в напряженном ожидании. Про Кэллума говорили по телевизору – теперь я знала его фамилию и то, что он живет в Кенте! Я повторяла про себя и то, и другое, ожидая вестей о его состоянии. За те долгие часы, что я провела в приемной, администраторша дала от ворот поворот примерно десятку журналистов и фотографов, которые жаждали взглянуть на тех, кто был выловлен из реки, но не сгорел. Я молча слушала болтовню двух представителей журналистской братии, которые обменивались сплетнями, сидя на стульях, стоящих у меня за спиной.

– Само собой, она психопатка, но ты же это знаешь и сам?

– Да-а, я слыхал о том ДТП. Их родители погибли при сомнительных обстоятельствах. Должно быть, она их и отправила к праотцам, это как пить дать. Один Бог знает, как ей удалось отвертеться от обвинения в убийстве.

– Для таких фруктов действуют иные правила, ты не находишь?

– Ты полагаешь, в этой истории замешаны они оба?

– Не-а, только она. Все слухи сходятся на том, что она казалась всем отмороженной. Говорят, что, когда она была подростком, ее арестовывали за мошенничество.

– А тебе известен вот этот слух? По словам Барри из отдела новостей, выходит, что сегодня она узнала от адвокатов семьи, что родители вычеркнули ее из своих завещаний. Так что она не получит ничего.

– Тогда неудивительно, что она попыталась совершить самоубийство!

– Да-а. Должно быть, ее родители раскусили, что она за штучка. Но это им не помогло.

– Это точно. Им следовало сообщить ей о том, что от них ничего не обломится. Тогда они, возможно, остались бы живы.

Второй журналист рассмеялся.

– Теперь они уже точно не повторят свою ошибку! – Он замолчал и шумно отхлебнул какой-то напиток, купленный в торговом автомате. – Так как ты думаешь, стоит нам торчать здесь и дальше?

– Я сейчас еще раз попытаюсь уломать эту тетку, но, если дело не выгорит, думаю, нам лучше будет вернуться к реке. Кстати, Майк говорил, что… – Они встали и пошли прочь, и их голоса затихли.

У меня голова шла кругом от всей этой новой информации о Кэллуме и Кэтрин. Значит, она уже давным-давно была известной мерзавкой, и от этого меня еще больше злило то, что ей удалось выжить. Даже Вероника, которая обманула меня, сделала это из самых лучших побуждений. Но что-то в том, как Кэтрин вела себя в больнице, было не так, здесь явно имелась какая-то нестыковка. В чем же тут дело? Женщина в первой кабинке за занавеской выглядела, как Кэтрин, но у нее определенно имелись повадки Оливии.

Я все еще ломала голову над этой загадкой, когда в дверях, ведущих в лечебное отделение, появилась женщина-врач, которую я видела рядом с Кэллумом. Заметив, что я на нее смотрю, она поманила меня рукой.

– Послушайте, судя по всему, вы действительно та, за кого себя выдаете. Никто из его семьи так и не появился, так что вы можете немного посидеть рядом с ним. Но никаких глупостей, не то я вас выгоню. Идет?

– Спасибо, доктор, я вам очень признательна. Как он сейчас?

Но она уже исчезла за занавеской другой кабинки. Я приблизилась к той из них, в которой находился Кэллум, и вошла в проем между занавесками.

От зрелища, которое предстало моим глазам, у меня захватило дух. От Кэллума уже отсоединили большую часть аппаратов, и он сидел на больничной койке, разглядывая бинты на своем запястье. Его густые растрепанные волосы блестели в ярком свете ламп, сильные пальцы теребили трубчатый бинт-сетку, фиксирующий повязку. Когда он поднял голову, я увидела прекрасные голубые глаза, сияющие на молодом, не омраченном никакими печалями лице. Я, не раздумывая, двинулась расплываясь в улыбке, готовая прыгнуть к нему на колени и целоваться с ним, пока врач не выгонит меня вон.

– Привет, – сказал он, и, не увидев на его лице ничего, кроме вежливого любопытства, я остановилась как вкопанная.

– Кэллум! Неужели ты меня не узнаешь?

На его лице, таком знакомом, таком родном, мелькнуло недоумение. Он слегка сдвинул брови.

– Думаю, нет. Уверен, я бы вас запомнил. – По его губам скользнула улыбка, но затем он нахмурился еще сильнее. – Погодите – не ты ли была на берегу? Ты – та девушка, которая говорила с Кэтрин? – Он пристально посмотрел на меня. – Откуда ты знаешь мое имя?

Меня охватило разочарование, смешанное с радостью оттого, что он жив и скоро будет здоров. Мой план сработал, но все получилось именно так, как я и боялась. Он не помнил ни того, что был Зависшим, ни меня. Все в его жизни встало на свои места, все стало таким, каким было до того, как в нее вмешалась я. А все то, что было между нами в последние месяцы, теперь забыто: все взгляды, все прикосновения, все они ушли в небытие.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и начала отступать назад.