С. Ренсом - Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота [litres]

– Мне кажется, ей и впрямь удалось что-то сделать! – Теперь уже я не дала ему договорить. – С Кэтрин что-то не так. Она, похоже, ничего не помнит, ведет себя как ребенок и делает руками вот так! – Я выпрямилась, чтобы продемонстрировать ему, что имею в виду, делая из больших и указательных пальцев рук нечто похожее на звенья цепочки. – Я видела такие движения только у одного человека – у Оливии.

– В самом деле? Как это может быть? – Кэллум тоже выпрямился, сосредоточенно хмуря лоб, и глаза его на миг затуманились, когда он воскрешал в памяти эту сцену. – Я думаю, – медленно начал он, – я думаю, что Оливии удалось стереть сознание Кэтрин. И, возможно, ударившая в них волна силы перенесла в Кэтрин личность Оливии, прежде чем мы с Кэтрин были возвращены в наши тела.

– Думаешь, такое возможно? – Я попыталась сказать это не слишком скептическим тоном.

– Оливии точно удалось сделать с Кэтрин нечто прежде, чем они обе полетели вниз.

– Но как же получилось так, что Кэтрин не разбилась об пол?

– Полагаю, искры подхватили их обеих прежде, чем они успели упасть.

Я вновь проиграла в мозгу эту сцену; возможно, он был прав, но точно мы уже никогда этого не узнаем. Куда важнее было то, что будет теперь.

– А как насчет тебя? Что именно ты помнишь?

Кэллум взял меня за плечи и ласково повернул лицом к себе.

– Я помню все, и свое существование в качестве Зависшего, и свою прежнюю жизнь.

– Всю свою прежнюю жизнь? Все-все о том, кто ты на самом деле?

– Да, каждую минуту, и хорошее, и плохое, – вздохнул он. – Если Кэтрин в самом деле больше нет, это, вероятно, к лучшему. Она творила ужасные вещи.

– Я слышала один разговор о том, какой она была, – тихо сказала я, сжимая его руку. – Будем надеяться, что Оливии удалось полностью стереть ее личность.

– Как бы то ни было, Оливия, несомненно, заслуживает второго шанса куда больше, чем Кэтрин, – согласился Кэллум, снова прижав меня к себе. – Я все никак не могу поверить, что ты сделала это, Алекс. Ты вернула мне мою жизнь. – Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я опустила голову и вместо поцелуя спрятала лицо у него на груди, чтобы лучше запомнить ощущение этой близости и его запах прежде, чем я наконец задам ему вопрос, которого больше не могла избегать.

– И, наверное, где-то в этой жизни есть твоя девушка, которая сейчас спешит сюда, чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке?

Он ласково взял меня за подбородок и поднял мою голову, чтобы видеть лицо. И поцеловал меня в губы, так легко, так нежно.

– В обеих наших жизнях есть только одна любовь, Алекс, только одна. – И всего на секунду, в самый последний раз, я увидела, как над его головой вспыхнули ярко-желтые огоньки счастья, прежде чем он поцеловал меня вновь.

Лондон, 1665 год

Она всегда знала, что не такая, как все, что у нее есть некий дар. То, чего она хотела, обычно само плыло ей в руки, а то, что она задумывала, обычно происходило само собой. Но она никогда никому не говорила об этом своем таланте, потому что знала – это небезопасно. Здесь, в Лондоне, большинство жителей были достаточно сведущи и искушены, но за его пределами толпы невежд все еще топили и вешали всякую женщину, на которую вешали ярлык колдуньи.

Так что жизнь ее текла счастливо и легко. У ее семьи было много денег, никто в ней никогда не ходил голодным, а сама она неизменно носила самые красивые платья. Когда в ее жизнь вошел он, она решила, что хочет заполучить его. Высокий, с великолепными густыми волосами и чудесной улыбкой, он был так красив, что без труда завоевал бы сердца множества придворных дам. К счастью, король еще не повелел ему явиться к своему двору, и она тоже пока не получала такого повеления, но времени у них оставалось мало. Ей было уже семнадцать лет, и она знала, что скоро должна будет с кем-то обручиться, и ей хотелось, чтобы ее нареченным стал он. Он тоже был из хорошей семьи, так что ни его отец, ни ее отец не станут возражать. И, даже не прилагая к тому усилий, она обвила своими чарами оба их сердца, связала их воедино.

Весна была чудной. Они вместе гуляли и катались верхом, чаще всего за городом, чтобы быть подальше от чумы и бедняков, которые в Лондоне следовали бы за ними по пятам, выпрашивая милостыню. Они должны были скоро пожениться, их свадьба назначена на Иванов день. Ее отец был в отъезде на севере страны, но к этому времени он обещал вернуться. И они с нетерпением ждали, когда начнется их совместная жизнь, чтобы быть вместе всегда.

Ближе к концу весны эпидемия чумы в городе усилилась. Большинство знатных вельмож и дам уехали в свои загородные поместья, где воздух казался чище, но она знала – рядом с ее возлюбленным ей не грозит никакая опасность и готова была соединиться с ним телом и душой.

Вернувшись, ее отец привез множество великолепных даров, дабы они стали частью ее приданого, и объявил ей, что им дано соизволение заключить свой брак в самой лучшей церкви столицы.

– Собор Святого Павла! – ликовал он. – Моя дочь выйдет замуж в соборе Святого Павла! Это будет незабываемый день. – Он сгреб ее в охапку и засмеялся вместе с нею, своей дочерью, которую так любил. – У меня есть еще кое-что для вас обоих, кое-что воистину особенное. – Открыв небольшой замшевый кошель, он достал оттуда два одинаковых серебряных браслета искусной работы, каждый с невиданным камнем, завораживающим взор. Один из них он надел на запястье своей дочери, а второй – на запястье мужчины, которому предстояло стать его зятем. – Они привезены издалека, – молвил он, понизив голос. – И других таких нет в целом свете. Они символизируют любовь – любовь, которая никогда не умрет и никогда не будет забыта. На каждом из них выгравированы одни и те же слова – Amor memoriae – Любовь к памяти, – чтобы, нося их, вы помнили свою любовь друг к другу и никогда ее не забывали.

Она посмотрела на свой новый браслет, и сердце наполнилось радостью – свадьба была назначена на следующую неделю, отец наконец был дома, и ее руку украшал самый дивный браслет, который ей когда-либо доводилось видеть. Все шло идеально.

Все разрушила чума, чума, которая свирепствовала в бедных кварталах города, где люди жили скученно и утопали в грязи. Ее собственный мир находится далеко-далеко оттуда, мнила она. Но это было не так.

Утром она уже виделась со своим возлюбленным – они встретились и вместе гуляли. Он попытался уговорить ее тайно сбежать с ним, отказаться от планов устроить пышную свадебную церемонию в соборе Святого Павла и отдаться ему уже в эту ночь. Но она в ответ только рассмеялась, сказав, что до дня свадьбы осталось уже недолго и что они должны подождать. И, прежде чем уйти, он поцеловал ее с необычной для него страстью.