Синтия Хэнд - Священная [litres]

«Рано или поздно», – сказала она. И, думаю, она знала, о чем говорила. Она так долго живет на земле, что многие из тех, кого она знала, состарились и умерли. Как в случае с землетрясением в Сан-Франциско. Несколько месяцев назад я видела, как она вырезала из газеты статью о том, что умер последний из выживших в том землетрясении. Вернее, она осталась последней выжившей.

Она права. Рано или поздно Такер умрет. Но лучше поздно. И я готова пойти на все ради этого.

Во время обеденной перемены Анджела ловит меня у двери в столовую.

– Клуб Ангелов, – шепчет она. – Собираемся сразу после школы. Не опаздывай.

– Зачем? – Я не в настроении выслушивать бесконечные вопросы и ответы Анджелы, а также терпеть ее напористость и безумные теории. Я устала. – Знаешь, у меня другие дела.

– У нас есть новые наработки.

– Насколько новые? Мы же вместе провели выходные!

– Это важно! – визжит она, испугав меня.

Анджела не из тех, кто любит визжать. Я внимательно смотрю на подругу. Она выглядит изнуренной, замученной и мрачной, а вокруг ее глаз заметны синяки.

– Хорошо, я приду, – соглашаюсь я. – Мне нужно быть дома пораньше, но я обязательно приду, хорошо?

Она кивает.

– Сразу после школы, – повторяет она и быстро уходит.

– Что с ней? – Кристиан материализуется рядом со мной, и мы вместе смотрим вслед Анджеле. – Я сказал ей, что у меня собрание лыжной команды, а она чуть не оторвала мне голову.

Я качаю головой, потому что понятия не имею, что происходит с подругой.

– Думаю, это что-то важное, – говорит он.

А затем тоже уходит и, догнав своих популярных друзей, отправляется на обед. Я с минуту стою там, пока меня окутывает чувство одиночества и неизбежности, после чего наконец шагаю к выстроившейся очереди. Выбрав себе еду, я плюхаюсь на свое обычное место рядом с Венди, которая вместе с Джейсоном сидит за столом невидимок.

И она тут же поворачивается ко мне. Судя по ее проницательному взгляду, она уже знает о произошедшем утром.

Джейсон говорит, что у него есть кое-какие дела, и уходит. А я остаюсь с Венди и проблемами. Что-то у меня их в последнее время слишком много.

– Где Такер? – сразу же выпаливаю я. – Скажи хотя бы, он еще жив?

– Ему пришлось вернуться домой, чтобы кое-что выполнить во время большой перемены. Он написал тебе записку.

Она протягивает мне тетрадный листок. Я быстро выхватываю записку у нее из рук.

– Я не читала, – говорит она, пока я разворачиваю листок, но что-то в ее голосе заставляет меня сомневаться.

– Спасибо, – отвечаю я и вчитываюсь в слова.

В записке, нацарапанной его кривоватым почерком, значилось: «Не вешай нос, морковка. Мы переживем это. Нужно просто следовать правилам кое-какое время». А в конце Такер приписал «Х» в качестве поцелуя.

– Твои родители сильно разозлились? – спрашиваю я, пряча записку во внутренний карман пиджака.

И невольно вспоминаю, какими большими стали глаза у мистера Эйвери, когда он увидел нас.

Она пожимает плечами.

– Это очень их шокировало. Думаю, они не ожидали… – Она кашляет. – Кого я обманываю. Родители, черт возьми, просто в бешенстве . Они каждые пять минут говорили, как сильно Такер их разочаровал. И каждый раз, услышав это слово, брат выглядел как собака, которую пинают. А когда на него уже стало жалко смотреть, они отправили его убирать сарай, чтобы за это время придумать ему наказание.

– И что они придумали? – спрашиваю я.

– Не знаю, – отвечает Венди. – Но сейчас родители не самые твои большие поклонники. Так что сегодняшнее утро прошло очень напряженно в семье Эйвери.

– Прости, Вен, – искренне извиняюсь я. – Наверное, я все испортила.

Она кладет руку мне на плечо и слегка сжимает его.

– Все в порядке. Это обычная драма. А у нас у всех иногда бывают драмы, верно? Просто я еще не успела привыкнуть, что ты встречаешься с моим братом.

На минуту между нами повисает тишина.

– Думаю, стоит кое о чем тебя предупредить, – добродушно добавляет она. – Если ты причинишь ему боль, то тебе придется иметь дело со мной. Я похороню тебя в конском навозе.

– Я запомню это, – быстро говорю я.

– И что за чрезвычайная ситуация? – спрашивает Джеффри. – Я думал, мы не встретимся на этой неделе, потому что провели вместе выходные. И, знаете, меня уже от вас тошнит.

Он шагает по проходу между столиками в «Розовой подвязке» к нам с Кристианом. Мы уже несколько минут ждем Анджелу, но она опаздывает, что ей совсем не свойственно.

– Радует, что ты решил почтить нас своим присутствием, – говорит Кристиан.

– Разве я мог пропустить это собрание? – с ухмылкой отзывается брат. – Ты ведь в курсе, что клуба бы без меня не было? Я даже подумываю предложить изменить название на Клуб Джеффри.

Повинуясь сестринскому инстинкту, я выставляю ногу, словно собираюсь подставить ему подножку. Но он усмехается и переступает через мою ногу, а затем толкает меня в плечо.

– Может, лучше в Клуб Какашкоголового? – предлагаю я.

– Какашкоголового? – фыркает он.

Это было наше самое обидное оскорбление в нашем детстве.

С секунду мы пытаемся поставить друг другу щелбаны, пока он случайно не сжимает мое запястье так, что я вскрикиваю:

– Ой. Когда ты стал таким чертовски сильным?

Он отступает на шаг с улыбкой на лице. Как ни странно, эта возня с Джеффри поднимает мне настроение. После похода и встречи с общиной он стал практически таким же, как раньше, словно наконец позволил себе забыть о том, что тяготило его раньше.

Кристиан молча смотрит на нас. Он единственный ребенок в семье и вряд ли понимает смысл этих шутливых драк с братом. Я в последний раз толкаю Джеффри и сажусь за стол, а он плюхается на стул напротив меня.

В этот момент в зал заходит Анджела. Не сказав ни слова, она садится рядом, а затем открывает блокнот.

– Так что за чрезвычайная ситуация? – спрашиваю я.

Она делает глубокий вдох.

– Я изучала продолжительность жизни обладателей ангельской крови, – говорит она.

– Вот почему ты спрашивала у мистера Фиббса его возраст? – предполагаю я.

– Да. Меня это заинтересовало на собрании общины в выходные. Я почти не сомневаюсь, что мистер Фиббс – Квартариус, но он выглядит намного старше вашей мамы, которая является Димидиусом. Так что вы понимаете, почему это меня смутило.

Нет, я что-то не понимаю.

– Либо мистер Фиббс намного старше вашей матери, – продолжает подруга, – либо она стареет не так, как он. И это натолкнуло меня на мысль, а что, если Квартариусы, которые лишь на четверть ангелы, а на семьдесят пять процентов люди, стареют примерно на двадцать пять процентов медленнее любого человека? Люди, за редким исключением, не доживают до ста лет, а значит, Квартариусы могут дожить максимум до ста двадцати пяти. Что объясняет, почему мистер Фиббс выглядит таким старым.