Анна Удьярова - История Смотрителя Маяка и одного мира

Форин первый раз с интересом взглянул на своего гостя, продолжая молчать в ожидании ответа.

— Мне сказали, что вы знаете, как всё устроено в настоящем мире, куда я случайно попал, после того как мой отец… в общем, после того как я не знал, куда мне пойти. И я решил, что во что бы то ни стало встречусь с вами и попрошу научить меня необыкновенным вещам. Это моё единственное желание в жизни, и вот поэтому я здесь, — пробормотал Унимо, не поднимая взгляда. Во рту у него пересохло, в голове слегка шумело — но, возможно, это шумело море за стенами маяка, — и, произнеся эти слова, он почувствовал ужасную усталость.

Сидящий на полу Трикс переводил взгляд со Смотрителя на мальчика, как будто наблюдая за интересной игрой. Форин снова устроился на табурете, сложив руки на груди.

— Я не могу научить тебя тому, чего ты не знаешь сам, — произнёс Форин после долгого молчания.

Трикс с сочувствием взглянул на Унимо, который ещё ниже опустил голову.

Нимо не знал, что ещё сказать, и лишь мысль о том, что ему некуда идти с маяка — и даже когда появится полоска суши, соединяющая Исчезающий остров с большой землёй, для него ничего не изменится: весь мир как будто сжался до размеров неприветливого каменистого пространства посреди моря, — заставила его попытаться придумать что-то наиболее правдоподобное.

— Но кто-то ведь должен смотреть за маяком… если вы решите уехать, например. Вы могли бы научить меня, — сказал Унимо, стараясь, чтобы его голос звучал твёрдо.

Сидящий на полу Трикс повёл себя очень странно: он вдруг сердито замотал головой, да так сильно, что, казалось, он может повредить себе шею. Испуганно взглянув на него, Нимо шагнул назад, в сторону лестницы, но Форин неожиданно улыбнулся:

— То есть ты хочешь научиться быть смотрителем маяка?

— Да, — Унимо только кивнул, игнорируя отчаянные жесты Трикса.

Внезапно в окне мелькнуло что-то белое — наверное, чайка.

— Что — да? — требовательно проговорил Форин.

— Да, я хочу научиться быть смотрителем маяка, — ответил Унимо громче, чем следовало, и в его голосе зазвенело отчаяние.

Смотритель кивнул, а Трикс закрыл лицо руками — и было непонятно, плачет он или смеётся.

Форин сначала долго смотрел на лампы, дружно созидающие свет маяка, а затем, убедившись, что они горят ровно, обратился к Унимо, как будто только что его увидел. При этом он выглядел очень уставшим: в предрассветных сумерках были заметны серые тени вокруг глаз.

— Хорошо, тогда можешь остаться. Я научу тебя, как быть смотрителем маяка — впрочем, это совсем несложно, — сказал он.

Унимо кивнул.

— Спасибо.

— Раз уж ты будешь жить здесь, — произнёс Форин и, хотя он никак не выдавал своих чувств, Унимо показалось, что он вовсе не рад новому постояльцу, — Трикс покажет тебе комнаты прежних смотрителей — выбирай любую. Кухня ниже по лестнице, там есть какая-то еда. Советую тебе научиться готовить, поскольку я этого делать не умею, Трикс тоже, но что-то вроде хлеба и сыра здесь есть всегда. Можешь ходить в рыбацкий посёлок, когда сойдёт вода. Завтра покажу тебе, как устроен маяк, а сейчас иди.

Унимо не решился медлить или задавать вопросы, тем более что Трикс встал и стремительно скрылся в темноте лестницы вниз. Торопливо поклонившись Форину, который даже не взглянул больше на него, Нимо направился за своим немым проводником, спотыкаясь в темноте. Трикс ждал его на площадке внизу — той, из которой вело несколько дверей. Выражение лица помощника Смотрителя было на удивление каменным, когда он указал на те комнаты, из которых можно выбрать. Унимо не стал выбирать, а просто заглянул в ближайшую дверь, за которой увидел кровать, стол, окно — и подумал, что это прекрасное место, и больше всего он сейчас хочет остаться один и попытаться уснуть. Оглядев свою комнату, Нимо повернулся к Триксу, чтобы поблагодарить его. Тот стоял, небрежно прислонившись к двери и заведя руки за спину. Он приподнял брови и слегка дёрнул головой, что Унимо перевёл как: «Ну что, ты выбрал, устроился? Что-нибудь ещё нужно?»

— Спасибо, — сказал Нимо вполне искренне, но больше всего желая скорее остаться в одиночестве.

Трикс кивнул каким-то своим мыслям и вдруг, отделившись от серой в утреннем свете стены, коротко замахнулся и ударил Унимо по лицу. Сказать, что Ум-Тенебри не ожидал такого — значит явно преуменьшить изумление, возмущение и обиду, которые разом затопили его.

— Что?! Почему? Что вы?.. — Унимо хватал ртом воздух и машинально вытер кровь, которая закапала из носа.

Трикс не отвернулся, не ушёл, даже не отступил назад, а стоял прямо перед Унимо, сложив руки на груди и вызывающе ухмыляясь. Нимо попытался прожечь своего обидчика взглядом — но силы его детской злости явно не хватало для этого. Он упустил тот момент, когда можно было, не задумываясь, ударить в ответ, и теперь оставалось только с беспомощной злостью смотреть в его яркие зелёные глаза. «Он сумасшедший», — со страхом подумал Унимо, но это естественное предположение почему-то не казалось ему правдивым, а только удобным для его собственного измученного сознания.

Наконец, выждав какое-то время, Трикс поклонился на прощание и бесшумно удалился в один из тёмных выходов. Нимо отступил в свою комнату, толкнул дверь и машинально сел на кровать. А потом лёг, поджав ноги, на колючее одеяло и заплакал.

Морской рассвет расплывался по всему небу щедро разбавленной водой малиновой краской. Кроткие утренние облака висели высоко, как будто по краям монументальной картины. С юга прилетел тёплый ветер, принося солнечные брызги.

В галерее маяка свет утра постепенно побеждал свет догорающих ламп, которые потеряли уже своё ночное величие. Форин всё так же сидел на табурете, положив подбородок на руки. Слишком много гостей — с непривычки он устал.

За спиной послышались лёгкие шаги тени.

— Ты чего так разозлился? — не оборачиваясь, произнёс Смотритель.

Трикс возмущённо передёрнул плечами, устраиваясь на своём любимом окне.

— Люди все врут, это нормально, — задумчиво продолжал Форин, — но, конечно, редко кто из них при этом надеется обмануть меня. Не переживай, он сам ещё поймёт свою ошибку.

Рассвет — самое время засыпать. Но, когда последняя лампа с тихим шипением погасла, Форин по-прежнему сидел и смотрел на остывающее сердце маяка, пока за окнами галереи звучала многообещающая увертюра весеннего дня. «Слишком много гостей», — бормотал Смотритель, как будто оправдываясь.

Проснулся Унимо оттого, что солнце светило ему прямо в глаза: отражённое серебряными зеркалами моря, оно искрилось и переливалось в воздухе. Он вспомнил, как долго не мог заснуть, натянув на себя серое шерстяное одеяло, но потом ужасная усталость окатила его, как огромная волна, и он захлебнулся сном.