Анна Удьярова - История Смотрителя Маяка и одного мира

Перешагнув сваленные на берегу серые сети, Унимо поспешил за Триксом, уверенно шагающим по улице, которая, вероятно, была центральной улицей посёлка. Привычный уже запах моря резко сменился запахом рыбы, проснувшейся весенней земли, пыли и коз. Местные жители приветливо махали Триксу — удивительно, но, казалось, они были рады видеть этого странного немого.

Довольно быстро они вышли на центральную площадь (если можно назвать площадью площадку размером в четыре деревенских двора), заботливо выложенную ровными камнями, с большой неуклюжей клумбой посередине. В клумбе кто-то посадил ирисы, и теперь их фиолетовые огни были единственным скромным украшением деловитого посёлка.

Сурово покачав головой в ответ на попытку измазанных в золе мальчишек утянуть его за собой, Трикс направился к небольшому приземистому зданию на площади — видимо, местной таверне. Унимо плёлся за своим проводником, про себя возмущаясь, что тот ни разу даже не обернулся и не остановился, так что Нимо не мог как следует осмотреть посёлок.

В тёмной прохладной таверне Трикс сразу подошёл к стойке и кивнул бородатому хозяину, выложив на отполированное дерево несколько блестящих монет. Хозяин тут же ушёл и вернулся с большим бумажным пакетом, который протянул Триксу. Пошарив под стойкой, он также достал два стакана и бутылку с зеленоватой жидкостью — как оказалось, это был напиток из молодой зеленики. Трикс снова кивнул, протянул пакет Унимо, сам взял бутылку и стаканы и указал на стол в самом тёмном углу. Унимо сел, стараясь незаметно разглядывать немногочисленных посетителей. Ему было неловко, что он молча следует за Триксом, не оставляло ощущение, что он должен что-то сказать, хотя бы поздороваться, но почему-то опять ни слова не мог произнести. Судорожно глотнув приятного кисло-сладкого напитка, Унимо постарался успокоиться. Неожиданно к ним за стол подсел молодой рыбак, заказавший стакан зеленичного вина.

— Привет, друг! — сказал он, без церемоний устраиваясь напротив Трикса. — А этот малой кто? Новый ваш?

Трикс криво улыбнулся, даже не пытаясь сделать вид, что компания ему по душе, и как-то неопределённо взмахнул пальцами.

— Меня зовут Унимо, — сказал Ум-Тенебри, когда промолчать было уже невозможно.

Рыбак удивлённо взглянул на него, как будто был уверен, что спутник Трикса тоже должен быть немым, но затем, кивнув и осушив одним глотком полстакана, стал рассказывать об утреннем улове. Трикс изредка невпопад кивал головой, а Унимо произносил какие-то беззначные слова, которые принято говорить, показывая, что ты всё ещё делаешь вид, что слушаешь собеседника. Но молодого рыбака это не останавливало, и Унимо узнал о том, что весна в этом году ранняя, что, с тех пор как на маяке поселился Смотритель, Защитник его сохрани, здесь всегда хороший улов, что молодёжь всё чаще уезжает в Мор-Кахол, и много ещё чего.

Не дожидаясь даже паузы в разговоре, Трикс вдруг встал и, взмахнув невидимой шляпой, направился к выходу из таверны, которую постепенно наполняли рыбаки, отдыхающие после первого утреннего выхода в море. Унимо, которому поведение помощника Смотрителя показалось ужасно невежливым, пробормотал какие-то извинения и тоже поспешил на выход. Впрочем, рыбак, имени которого он так и не узнал, вполне приветливо улыбнулся и помахал им на прощание.

Солнце уже взошло настолько, что нужно было всё чаще опускать глаза к пыльной мостовой. Унимо пришлось пробежаться, чтобы догнать Трикса. Поравнявшись с ним, Ум-Тенебри попытался высказать своё недовольство, но слова снова застряли в горле — да и не было смысла обижаться на того, кто всё равно этого даже не заметит и чьи действия абсолютно непредсказуемы.

Они шли по узкой улочке, ведущей от главной площади к морю. Прохожие всё так же с готовностью улыбались и приветственно взмахивали руками при встрече. Почему-то это теперь казалось Унимо подозрительным, от солнца и быстрой ходьбы разболелась голова, перед глазами то и дело вспыхивали чёрно-золотистые пятна. Наконец Трикс остановился около одного из домов — каменного, с красной крышей и аккуратными занавесками на окнах — и замысловато постучал в деревянную дверь с широкими коваными петлями. В окне показалось чьё-то лицо, несколько секунд — и дверь открыл высокий мрачный мужчина. Он посторонился, пропуская Трикса и его спутника в тёмную прохладу дома.

— Подождите там, — кивнул хозяин на комнату с занавесками.

Трикс тут же скользнул в дверь и устроился на диване с вытертой обивкой, а Унимо осторожно присел на край стула, но тут же вскочил, заметив, что в комнате они не одни: у окна стояла и внимательно изучала его девочка примерно одного с ним роста. Её тёмные, цвета печёного каштана, волосы сверкали в лучах солнца, косо падающих сквозь неплотно закрытые ставни.

— Я — Мица, а тебя как зовут? — спросила девочка, и Унимо показалось, что она с едва заметной улыбкой переглянулась с Триксом.

Унимо не был дикарём, но за последнее время он быстро успел привыкнуть к тому, что его встречи с людьми становятся всё более неожиданными и всё менее подходящими под привычные правила вежливости. Поэтому он смутился и не сразу нашёл, что ответить:

— Я Унимо, мы с Триксом… пришли с маяка, — наконец произнёс он.

— Про тара Трикса я знаю, — фыркнула девочка, — мы с ним давно дружим. Он помогает Смотрителю помогать моему отцу с бумагами. Принести тебе печенья, Трикс? Или тебе, Унимо? Может быть, чаю? — видимо, вспомнив о роли хозяйки дома, деловито затараторила она.

Трикс покачал головой и изобразил какой-то жест — судя по всему, благодарность. Ум-Тенебри тоже замотал головой — но выглядело это совсем не так гармонично, как у немого.

— Ты живёшь на маяке? — продолжала допытываться Мица.

Унимо только кивнул, хотя понимал, что невежливо отвечать кивком на вопрос, но как будто манера общения Трикса в посёлке передалась и ему.

Тут в комнату вошёл открывший дверь мужчина и протянул Триксу кипу бумаг.

— Вот, это письма и чертежи синтийских кораблестроителей, — сказал он, — может, Смотритель поможет мне с переводом. Если бы это был обычный синтийский, мы бы нашли и у себя кого-нибудь, но это, видимо, старосинтийский — ничего не понять.

— Папа, это Унимо, он теперь живёт на маяке, представляешь! — с восторгом сообщила Мица.

Хмурый мужчина усмехнулся, и Унимо с удивлением заметил, как лицо девочки похоже на его — обветренное, чуть тронутое первыми морщинами. Усмешка отца мгновенно отразилась в озорном прищуре дочери, как деревья и небо отражаются в весёлой искристой воде весеннего лесного ручья. Унимо ощутил касание тоскливого сожаления: когда-то он радовался, — стараясь, впрочем, не подавать вида, — если кто-то в очередной раз отмечал, как он похож на отца. «Это всего лишь игра равнодушной природы, ничем, кроме крови, ты не близок своему отцу», — зло подумал Унимо.