Анна Удьярова - История Смотрителя Маяка и одного мира

Разумеется, благополучие и процветание Школы и всех храмов является основой процветания нашего Королевство, поэтому, что бы Вы ни пожелали для этого — не встретите отказа, пока я ношу эту корону.

Не сомневаюсь, что Вы окажете лори Милвусу, верному мне человеку и добросовестному служителю Зала Представителей, радушный приём, но прошу Вас также предоставить ему возможность пожить в Ледяном Замке дигет или два, чтобы он мог передать мои приветственные слова всем просветителям, хранителям и слушателям, а также, если на то будет Ваша воля, прикоснуться к таинствам нашей веры в самом сердце её, коим, несомненно, является Школа просветителей.

Ваш верный друг, почитатель Защитника и доблестных его служителей,

Король Шестистороннего Королевства

Оланзо Озо».

Когда Люмар закончил читать, в дверь постучали. Явился вызванный им просветитель Инанис — как всегда, безукоризненно невозмутимый, но в его тёмных глазах Айл-просветитель без труда прочёл волны беспокойства при виде королевского посланника. Тем не менее их взаимные приветствия и обмены любезностями были безупречны.

— Просветитель Инанис, Сэйлори в своём приветственном письме выражает пожелание, чтобы мы показали лори Им-Онте жизнь в нашей скромной обители, — с улыбкой произнёс Люмар, обращаясь к Инанису. — Несомненно, мы будем рады видеть лори нашим гостем столько, сколько он пожелает, и расскажем и покажем всё, что он ни пожелает узнать. Поэтому я поручаю тебе, Инанис, как моему верному помощнику, сопровождать лори королевского посланника, выполнять все его просьбы и отвечать на все вопросы о Школе с полной откровенностью.

«И постарайся проследить, мальчик мой, что именно будет разнюхивать здесь этот птичник», — мысленно добавил Люмар.

Во взгляде Инаниса мелькнул вопрос, но он скрыл его от быстрого взгляда Милвуса в поклоне.

— Это честь для меня, Айл-просветитель. Добро пожаловать в Ледяной Замок, лори, — произнёс он.

Старик просветитель задумчиво посмотрел в огонь, затем встал и сказал, давая понять, что беседа окончена:

— Инанис, друг мой, будь добр проводить лори в его комнату в башне для гостей — я думаю, что после дороги через весенний перевал наш гость с ног падает от усталости.

Милвус с благодарностью наклонил голову, готовый следовать за своим провожатым в мир служителей Защитника.

— А скажите, лори, в библиотеке Зала Представителей всё ещё висит та картина углём, которую прошлый Глава Зала счёл оскорблением Защитника? — небрежно спросил Люмар, когда его посетители уже вышли за порог.

Милвус медленно повернулся и, мгновенно ответив понимающей улыбкой, сказал:

— Нет, Айл-просветитель, со временем её сняли — полагаю, чтобы не смущать служащих.

Люмар кивнул, видимо, удовлетворившись ответом, а затем, когда привратник, ожидавший у двери с переносной лампой, увёл гостя вперёд, Айл-просветитель шепнул Инанису:

— У Зала Представителей нет и никогда не было библиотеки. Служители пользуются книгами Зала Истории, — и, коснувшись головы просветителя, склонённой для вечернего благословения, почувствовал, как тот вздрогнул.

«Вся надежда на тебя, мальчик мой, да поможет тебе Защитник», — устало подумал Люмар вместо обычной обрядовой формулы.

Капитан «Люксии» ещё долго смотрел вслед уплывающей шлюпке, бормоча какие-то ругательства и пугая юнгу-рулевого своим настроением. Старший помощник и боцман старались не попадаться на глаза Просперо лишний раз, поэтому на юте он стоял в гордом одиночестве, напоминая серую цаплю с болот Лесной стороны.

— Неплохая ночь для музыки, — раздался над ухом капитана скрипучий голос, и он вздрогнул всем телом, выронив трубку, которую пытался набить.

Капитан не смог отказать своему старому приятелю — Мастеру Эо, — когда тот попросил взять его на борт. «Захотелось подышать морским воздухом», — пояснил слепой с одной из своих кривых ухмылок, которые как будто касались собеседника скользкими, но хваткими осьминожьими щупальцами, давая понять, что ничего больше не скажет. Просперо и не стал расспрашивать: в своё время, когда юный Костин только начинал приручать море, Флейтист не раз выручал его из беды. Но присутствие на борту этого старика с его молчаливой помощницей тревожило капитана почти так же, как тогда, прежде, путешествие самого Форина.

— Что ты так подкрадываешься, старик, — недовольно пробормотал Просперо, покосившись на Мастера Эо, который незаметно поднялся по трапу и теперь стоял на юте, осторожно держа в руках резной футляр своей флейты. Девчонка тенью стояла за ним.

— А что ты такой нервный на своём корабле, капитан? — хрипло парировал старик и засмеялся костяным смехом.

Просперо ничего не ответил, только молча наблюдал, как его пассажир бережно открывает футляр с флейтой, как достаёт её, мелькнувшую рыбьим серебром в свете луны, крепко ухватив обеими руками, как настраивается, прислушивается, заглядывает куда-то на изнанку мира своими огромными бесполезными глазами.

Матросы — из тех, кто помоложе, — с любопытством поглядывали на ют с бака и с главной палубы, ожидая концерта. Помощница Флейтиста, взяв у старика футляр, села на палубу, скрестив ноги и откинув капюшон. Капитан удивился, какая она была молодая и нежная — её образ никак не подходил для спутницы безобразного старика. А может быть, наоборот, в этом контрасте как раз и рождалась гармония, как в несхожих голосах фуги. Девушка выглядела уставшей, но её тонкое лицо, отмеченное печатью ранних невзгод, было лицом ребёнка.

Флейтист заиграл — и весь корабль вздрогнул от приглушённого, цепкого звука, с которым флейта забралась на до второй октавы, а затем стремительным пассажем, как сорвавшийся с горы камень, скатилась вниз, в пещеры самой Окло-Ко. И началось невообразимое: казалось, что всё вокруг покинуло свои привычные места, что корабль плывёт по небу, а луна сброшена с высокой башни Синтийской столицы на самое дно и теперь сверкает из глубины недосягаемым сокровищем. Что морские птицы набросились на матросов, пытаясь выклевать им глаза, и загнали людей в трюм, а сами как ни в чём не бывало мерно расхаживали по палубе, раскуривая трубки. Что капитан, наконец, забрался на воронье гнездо на вершине мачты и оттуда высматривал землю.

— Прекрати! — закричал Просперо, закрывая уши.

Ему казалось, что эти визгливые звуки, раз за разом окатывающие его ледяной водой, никогда не кончатся. Как настоящий моряк, он не любил воду как вещество. И когда на юте воды оказалось уже по щиколотку, понял, что старик Флейтист задумал потопить «Люксию» изнутри.