Анна Удьярова - Остров Укенор

Зима поселилась в Тар-Кахоле, как и каждый год, навсегда.

Однажды днём в дверь постучали. Унимо побрёл открывать, заранее зная, что стук в дверь не мог означать ничего хорошего.

На пороге стоял тот самый квестор, который явился когда-то на маяк — Оре Лейтери.

— Добрый день, лори Ум-Тенебри! Ну и погода сегодня, — нагло заявил он.

Унимо молчал.

— Я хочу поговорить с вами, — пояснил квестор.

Унимо молчал. Тьер с интересом смотрел в окно на непрошенного гостя.

— Не впустите меня? Очень, знаете, холодно тут стоять, — пожаловался Лейтери.

Унимо посторонился, приглашая войти, и захлопнул дверь за птичником чересчур, пожалуй, сильно.

— Вы не пожалеете, — заявил Лейтери.

Его холёное лицо напоминало натёртую до блеска серебряную монету.

— А, и вы здесь, конечно, — усмехнулся Лейтери, окинув взглядом Тьера. Когда-то такой взгляд мог стать поводом для вызова на дуэль.

Тьер что-то прошипел, но тут в комнате поднялся солёный ветер, и птичник был вынужден прикрыть глаза — но всё равно не успел защититься от песка. И пока он тёр глаза, Унимо и Тьер улыбались почти счастливо.

— Говорите, что вам нужно, и уходите, — нахмурился Унимо.

Не дождавшись приглашения, птичник сел за ближайший столик.

— Хорошо, — кивнул он. — Знаете ли вы, что Королевские Птицеловы снова существуют?

Унимо удержался от бесполезного «не может быть»: Форин научил его не использовать слова, которые выдают чувства.

Но у Лейтери, видимо, тоже были хорошие учителя:

— Вижу, что не знали. И думаете сейчас: как же так, ведь этих мерзких птичников наша прекрасная королева уничтожила первым делом! За все злодеяния. И никогда снова, и вот теперь-то заживём, думали. Отринем тёмное прошлое. А оказалось, что без нас-то не обойтись. Теперь мы называемся «Общество защиты единства». Так что нас можно называть защитниками, — квестор ухмыльнулся, и Унимо с трудом сдержался, чтобы не вызвать новый порыв ветра. — Королева в курсе. Но вам, как я понимаю, не сказала. Не хотела, видимо, беспокоить напрасно, — Унимо стал считать ухмылки «защитника». — Но даже вы не могли не заметить, конечно, что в Тар-Кахоле не любят мастеров. Даже, я бы сказал, ненавидят. В других сторонах то же самое. Пока страх ещё останавливает людей, но это ненадолго. Видели вы, как муравьи нападают на змей?

Унимо прислонился к стене. Горло сжимали руки утопленника: холодные, слабые, не до смерти — до тошноты.

Ухмылка номер три.

— Чтобы защитить мастеров — тех, кто не вредит обычным людям, конечно, — мы и работаем. Уже разоблачили подпольную организацию студентов. Сначала они, разумеется, всё отрицали, говорили, что занимаются поэзией, но потом, когда мы провели с ними работу , они рассказали, что замышляли убить королеву.

Тишина булочной стала весить во много раз больше, словно дом погрузился на дно моря.

— Пожалуйста, уходите, — попросил Унимо.

— Сейчас-сейчас, уже почти всё, — понимающе кивнут птичник-защитник. — Чтобы защитить мастеров, как вы понимаете, нам нужно знать, где они. Королева сказала, что Мастер Реальнейшего должен знать всех.

— Уходите, — повторил Унимо.

— Если с ними что-то случится, вы будете виноваты. Но может произойти и нечто худшее: загнанные в угол мастера начнут защищаться самостоятельно. И это тоже будет на вашей совести, Мастер Реальнейшего.

Лейтери ушёл, отогревшись, вытянув из булочной Хирунди всё тепло. Очаг погас, но Унимо не спешил разжигать его.

— Какой неприятный тип, — сказал Тьер. — Из тех, кто может, проходя мимо, пнуть кота.

На следующий день Унимо получил официальное приглашение во дворец. Королева в безупречно вежливых выражениях просила своего подданного Унимо Ум-Тенебри явиться на встречу в королевскую резиденцию, когда тому будет удобно.

Бланк с тонкой рамкой цветов флага Королевства, печать с изящно перевитыми «Т» и «Х». Сначала Унимо хотел положить письмо в карман, но потом сердито бросил его на стол. Хватит уже, сколько можно писать ему письма, которые он не может забыть.

Мастер Реальнейшего несколько раз прошёлся по булочной, потом сердито стянул с вешалки тёплый плащ и шарф.

— Подожди-подожди, ты что, собираешься пойти во дворец в этом? — Тьер спрыгнул с подоконника, подошёл к Унимо и обвиняюще ткнул в него пальцем.

— А что такого? Подумаешь, во дворец, — голос Смотрителя звучал не так мальчишески бесстрашно, как ему бы хотелось.

Немного растянутый, но прочный, как сеть, сине-зелёный рыбацкий свитер, подаренный Мицей, действительно, был не самым подходящим нарядом для королевской аудиенции.

— Конечно, как Мастер Реальнейшего, ты можешь заявиться во дворец хоть голым — фыркнул Тьер, — и никто тебе слова не скажет. Все знают, чем это может грозить…

— Чем это может грозить? — от резкого порыва ветра Тьер едва удержался на ногах и не мог вдохнуть.

Мастер Реальнейшего увидел страх, взгляд выброшенного на берег кита, и тошнота подступила с новой силой.

— Прости, — пробормотал Унимо, — я устал слышать о своих привилегиях, которые мне не нужны.

Тьер мрачно покачал головой:

— «По праву земли и крови», как записывали раньше в книгах подданных. Из этой грязи и слеплено всё наше наследство.

Унимо сходил в ближайшую лавку с одеждой и купил тонкую белую рубашку и простой чёрный камзол.

— Всё-таки я лишённый наследства шейлир, так что мне простительно явиться во дворец без серебряных пуговиц, — решил он.

Тьер только вздохнул. И когда Унимо уже накинул плащ и взялся за ручку двери, быстро спросил:

— А можно мне пойти с тобой во дворец?

Это была плохая идея — уступать Тьеру, когда он хотел куда-то пойти. Очень плохая идея. Но чувство вины всегда становилось для Унимо магнитным отклонением компаса правильных решений.

Проблем с одеждой у Тьера не возникло: пользуясь разрешением Унимо, он тратил королевское жалование своего тюремщика, и купил несколько весьма дорогих нарядов.

— Не слишком ли роскошно для королевского преступника? — Тьер как будто и правда смутился, обнаружив на своём камзоле серебряное шитьё.

— В самый раз, — улыбнулся Унимо.

Тьер сбежал, как только они беспрепятственно прошли все охраняемые посты. Унимо не удивился, только понадеялся на то, что, если будет что-то совсем уж ужасное , он почувствует. Но королева сама виновата: не надо было вызывать его сюда, где он до сих пор слышал шаги Форина, видел лицо Малума за несколько минут до прыжка с крыши, чувствовал недовольство Грави, который не мог противиться воле Смотрителя… Королева знала всё это, и тем не менее вызвала его во дворец.

— По вашему приказанию явился, Мэйлири, — поклонился Унимо, когда они остались вдвоём в одной из рабочих комнат дворца — обставленной скромно, во вкусе нынешней королевы.