Мари Бреннан - И в пепел обращен [litres]

– Меня уже заподозрили и схватили там, в Сент-Олбансе. Слишком много-де вопросов задавал.

Иных подробностей не последовало, однако загадка его молчания разрешилась. Неудивительно, что они с Энтони не получили предупреждения загодя… Не сдерживая рыка, Луна повернулась к ближайшему столу, схватила забытую Нианной маску с намерением швырнуть ею куда подалее, но тут же остановилась.

– Однако ты вполне можешь его навестить, – сказала она, повертев в руках маску и натянуто улыбнувшись Гипли. – Все, что для этого нужно – иное лицо.

Харчевня «Ад», затем Уайтхолл, Вестминстер, 7 декабря 1648 г.

– Уоллингфорд-хаус [37] Замок в Беркшире, одна из последних крепостей, удерживавшихся королем Карлом I во время гражданской войны. Приверженцами Уоллингфорд-хауса (в отличие от приверженцев Вестминстер-холла) порой называли сторонников короля. , как лилия, бело гузно, – вполголоса пробормотал Соам, богохульственно передразнивая псалом, затянутый некоторыми из остальных.

Да, сие благочестивое пение действовало на нервы и Эндрю, однако что тут поделать? Четыре дюжины человек втиснуты в пару комнат второго этажа… тут и поспать-то негде – разве что на скамьях или на полу. Некоторые читали при свете неохотно выданных им свечей, другие негромко беседовали по углам. Принн расхаживал из угла в угол, осторожно переступая через тех, кто безуспешно пытался вздремнуть.

Что же толкнуло Хью Питера пообещать, будто взятых под стражу в Вестминстер-холле с удобствами разместят в Уоллингфорде? Искреннее заблуждение, или то была намеренная ложь? Вместо этого их высадили из карет, не проехав и улицы, у харчевни под весьма подходящим названием «Ад». Здесь горстке пленников предложили отпустить их под честное слово по домам, но те – все до единого – отказались. Очевидно, не один Энтони находил мученическое удовольствие в противостоянии сему возмутительному произволу.

Было утро, но мрачную комнату озаряли лишь узкие полоски солнечного света, пробивавшегося внутрь сквозь щели в ставнях. От голода и усталости мутилось в голове, однако Энтони подошел к двери и распахнул ее.

Двое солдат за порогом вздрогнули и развернулись к нему, схватившись за пистолеты так, точно обоим не терпится пустить оружие в ход. Стараясь не делать резких движений, Энтони остановился у порога.

– Нас держат здесь со вчерашнего утра, без пищи и почти без питья. Если только ваши офицеры не вознамерились уморить нас голодом, нам нужен завтрак.

– А если вы вправду затеяли голодом нас уморить, так имейте хотя бы совесть в этом признаться, чтоб мы уже начали ловить крыс и голубей, – поддержал его Томас Соам из-за спины, сопровождая сии слова громким урчанием в животе.

Но солдаты лишь смерили обоих угрожающими взглядами.

– Вернитесь внутрь.

Враждебность их была Энтони не в новинку. Бог весть, кто распустил этот слух, однако их стражи не сомневались, что именно они прикарманили деньги, предназначенные для выплаты Армии задержанного жалованья.

«Мне уж и не отличить, где тут вмешательство дивных, а где – просто безумие, охватившее наш собственный мир».

– Среди этих людей есть больные, – продолжал Энтони.

Словно бы подтверждая его правоту, сэр Роберт Гарлей, съежившийся в комок на скамье, звучно чихнул. Он был одним из тех, кто мог бы отправиться домой, но отказался.

– Пожалуй, ваш профос-маршал [38] Профос-маршал ( англ. «Provost-Marshal») – командующий любым воинским подразделением, исполняющим функции военной полиции. будет не рад, если кто-то из нас серьезно пострадает под вашим надзором.

На это один из солдат только усмехнулся, однако другой буркнул:

– Мы спросим, – и с маху захлопнул дверь.

Профос-маршал согласился потребовать для них пищи, однако исчез на несколько часов, а вернулся вовсе не с тем, чтоб предложить парламентариям завтрак. Вместо этого арестованных членов Палаты общин вновь распихали по каретам и отвезли в Уайтхолл. Здесь пленников тоже не ожидало ничего, кроме холодной нетопленой комнаты, где им пришлось ожидать еще не один час. Генеральный Совет якобы намеревался допросить их, однако Энтони подозревал, что это – всего-навсего тактика проволочек, призванная обнадежить тех, кто полагал, будто одни лишь шумные протесты против незаконного обхождения способны привести офицеров Армии в разум.

Наконец им принесли пережженного вина [39] Пережженное или перегнанное вино (от нидерл. «brandewijn») – первоначальное название бренди. и морских сухарей. Пленники набросились на еду, точно на королевское угощение, и разошлись с нею по комнате, что твои псы, оберегающие добычу. Энтони подождал, пока остальные не получат своей доли, и вот, наконец, солдат подошел к нему.

– Лорд Энтони, – негромко сказал он, – я послан Ее величеством. Мне приказано попытаться освободить вас.

Энтони заморгал. Солдат был ему незнаком, но это ровным счетом ничего не значило: он просто не мог поверить, что Луна рискнет отправить дивного в Армию – в самую пасть к пуританам.

Но Луна этого и не сделала.

– Бен, – прошептал солдат, украдкой указывая на себя большим пальцем.

В самом деле, зачаровать смертного Луне ничто не препятствовало – просто Энтони подобное прежде в голову не приходило. Он поспешил оглядеться. В их сторону смотрел всего один стражник, но и этого было много. Затягивать разговора нельзя.

– Нас держали в «Аду».

– Знаю.

– Охрана строгая – и здесь, и там. Попросту меня не вытащить. Только расчет. Только политика.

Большего он сказать не осмелился: Бену с кувшином пора было двигаться дальше. Впрочем, Энтони лишь высказал надежду: существует ли способ освободить его, действуя по закону, он не знал. Но любая попытка сделать это более тайным путем привлекла бы слишком уж много внимания – хотя бы внезапностью его исчезновения.

Размышляя об этом, он сидел взаперти вместе с товарищами по несчастью и ждал. Долгое время спустя – солнце давно уж село – явившийся к ним офицер сообщил, что Генеральный Совет слишком занят и до утра их не примет.

– Значит, обратно в «Ад», – проворчал Соам.

Но нет: парламентариев под охраной отряда мушкетеров повели к Стрэнду. С руганью увлекаемый вперед за плечо, Энтони думал: «Ну, хорошо, вот я – в заключении, как и решил. Но что теперь, в этаком положении, делать?»

Разве что говорить – говорить людям правду.

Халцедоновый Чертог, Лондон, 11 декабря 1648 г.

– Да что он такое делает?! – взорвалась Луна, отшвырнув в сторону стопку исписанных листков.

– Излагает свою позицию, государыня, – отвечал Бенджамин Гипли, благоразумно дождавшись, пока не стихнет шелест разлетевшихся страниц.