Игорь Мельн - Кладбище забытых талантов

Анжела смутилась, не привыкнув рассказывать о своей жизни малознакомым людям. Такими в этой комнате были Сидни и, конечно же, я. Она краснела от воспоминания того события и забавно сжимала кулачки, спрятанные в карманах джинсов.

— Гнев, — продолжала я, — он разливался по твоему телу, хотелось рушить стены, ломать предметы, рвать одежду… Впрочем, ради тебя не буду перечислять всего, что ты едва не совершила тогда… Это ты и сама хорошо помнишь. А вот помнишь ли ты, что в тот день на тренировке по фехтованию тебя никто не смог одолеть? Помнишь ли свои мысли перед сном, когда ты до середины ночи жгла взглядом темноту потолка? Разочарование. Конечно, перечить родителям ты не отважилась. Ты решила забыть свою мечту — забыть музыку навсегда! — как сделал каждый из вас. И вот вы здесь.

— Тогда зачем мы здесь? — сказала Анжела.

— Зачем? А вот на этот вопрос вам никто не ответит. Зачем… Возможно, в наказание за такой тяжкий грех, за преступление против себя, а может, за тем, чтобы исправить ошибки прошлого. Кто знает…

— Чтобы исправить ошибки, нужно покинуть кладбище, — заметил Юрий.

— Звучит проще, чем на самом деле, правда? Далеко за пределами кладбища вы продолжили проживать каждый день. Без цели, без веры, без мечты… Вы в самом прямом смысле заточили вас же самих сюда, отбросив вместе с мечтой и частицу себя. Вы и есть мечты, дети мои.

— Тогда пусти же нас, — почти потребовала Сидни, чем вызвала у меня легкую улыбку. — Мы очень-очень хотим домой. Да что там! Не только вот мы такие привереды. Все-все хотят.

— Это невозможно по нескольким причинам. С одной из них Юрий познакомился в день своего прибытия на кладбище, что, собственно, и способствовало этому. Что ты видел в больничном подвале, куда тебя завел Хэйрон?

Части головоломки — две из тысячи кусочков пазла — сложились, прояснив пару моментов. Глаза призрачного юноши сделались широкими, а дыхание участилось — он помнил…

— Там было что-то. Я не уверен… Скользкие щупальца хотели схватить меня.

— Поэтому-то вам и нельзя в город, для вашей же безопасности. На кладбище всем вам дается шанс исполнить мечты, хотя у этой возможности есть предел. Конечно, я не могу переместить тебя, Анжела, на сцену филармонии и сделать всех членов жюри счастливыми, тем самым положив начало твоей великой карьеры. Я могла помочь по-другому. Желание не дается просто так, а зарабатывается множеством усилий, через которые каждый из вас прошел. Именно поэтому, к сожалению, я не могу вас выпустить на поверхность. Благодаря «искателям» все прознали о вашей команде, вам не дадут покоя, как душевного, так и физического.

— Ах! Да что же это такое! То одни нас сажают за решетки, то другие… Какая-то совсем-совсем дурная местная потеха.

— Пожалуйста, не думайте обо мне так. Это не плен. И тем более я не собираюсь причинять вам вред! В подземелье есть бесчисленное количество миров. Весь лабиринт — это только переход между ними, своеобразный коридор из коридоров. Даже я не знаю всего интересного, что можно найти за этими дверьми. Пожалуй, все, на что только способна фантазия человечества. Это отнюдь не заточение! Во всех тех мирах вы будете свободны. Там вы сможете исполнить свои мечты, счастливые, защищенные… Не этого ли вы хотели? Юрий? Анжела? Сидни?

— Мы оставили наши жизни в городе. Нам нужны именно они, — сказал с привычной прямотой Юрий.

— Я более чем уверена, что вы сможете найти и ваш город за одной из дверей. Все будет настолько же правдиво, как и сама реальность. Другой мир, в котором вы сможете все исправить.

— Нет! Ну уж нет! Совсем-совсем нет! — отозвалась Сидни, мигом снявшая с плечей лук и уже подготовившая стрелу. — Мне ни капельки не нравятся все эти вот иллюзии. Драки на мечах, беготня по деревьям, заколдованные диваны, столы, шкафы — я всем этим уже сыта по горло! Я просто хочу найти сестренку и вернуться с ней домой. И никак больше! Вот! Выпускай нас!

— Анна, поймите, — молил Юрий, опасавшись за возможность битвы со мной.

— Для начала опусти лук. Это так грубо! Тем более по отношению к создателю. Этой каплей моей же магии ты не причинишь мне вреда. Я сказала все, что должно!

Словно в подтверждение ярости моих слов, грянул гром. Длинный меч, сотканный из призраков в машине смерти, пронзил и разрезал запертые каменные створки по линии их смыкания. До отвращения легко гробовщик распахнул дверь и прошел невидимый барьер, вмиг изменив освещение в комнате.

На это у него ушла не одна сотня лет… И теперь убийца стоял в проходе, довольно сверкав алыми глазами, он пылал жаждой схватки. Он пришел убивать.

Гонимая быстротой происходившего, я растерялась в действиях. Одна часть меня безумно желала отомстить древнему злу и определить его судьбу, а другая опасалась ввязать в битву детей. Времени переместить их не было, да и, потратив на этом силы, я бы точно проиграла. Зло приближалось. Я выступила вперед и понадеялась, что призраки не сглупят и забьются в самую глубокую щель в комнате.

С выставленным параллельно полу клинком гробовщик сделал рывок в мою сторону, надумав пронзить насквозь. Меч был легок, точно игрушечный, особенно в сравнении с кинжалами, из-за чего резкому движению монстра позавидовало бы даже семейство кошачьих. Все же я смогла скользнуть вбок от этого темного копья и обрушить на него волшебные огненные искры. Получилось больно — я знала его слабость! — но вовсе не смертельно.

Ни монстр, ни я не владели подобающим образом мечами. Конечно, во времена наших жизней каждый знал основные навыки, но далеко за пределами совершенства. А мне требовалось именно совершенное мастерство, чтобы одолеть его. Беспорядочные яростные удары заставляли клинок метаться из стороны в сторону. Вдруг острие блеснуло неподалеку от шеи, срезав пару локонов волос, острота лезвия поразила меня; иначе и быть не могло: он всю жизнь учился затачивать их.

В руках у меня появился одноручный меч, какой я смогла сделать из остатков силы. Наивно было полагать, что это изменит ход сражения: я лишь защищалась, отражав тяжелые удары противника, и ни разу не сумела напасть. Только бы мой клинок не треснул под натиском чудовищной магической силы!

Гробовщик загнал меня к стене, на другом конце которой, почти в углу, дрожали мои дети. Мельком я взглянула на них, с горестью осознавав, что это может быть в последний раз. Секундного промедления ему хватило, чтобы накопить силы и мощнейшим ударом впечатать меня в стену. Каменная крошка посыпалась сверху. Я приложилась головой о твердую поверхность, и мир потемнел от столкновения. Меч выпал из ослабевших ладоней.

Зрение вернулось, и я взглянула на гробовщика, обрадовалась, что его кольцо зубов не напоминает улыбку — в противном случае я бы испытала еще и отвращение от довольной гримасы. Нас разделяло несколько шагов, но частое дыхание слышалось отчетливо и напоминало стук поршней паровоза. Алые точки искрились ненавистью, да и мои, цвета молодой травы, верно, тоже.