Том Ллевеллин - Страшная тайна

Ланкастера я встретил на лестничной клетке – он пытался увернуться от полчищ грузчиков, тащивших мебель вниз.

– Надо было совсем чокнуться, чтобы продать мне такую вещь, – проговорил он, покачав головой. – В смысле, что вы делаете в этой помойке, если ты сумел заполучить такую штуку?! Одно желание – и мы съезжаем отсюда.

– Возвращаетесь в свой старый дом?

– Ну уж нет! Я пожелал новый дом. Особняк. Самый большой в городе.

– А как насчёт людей, которые жили там до вас?

– Да не беспокойся ты. Я и им пожелал новый дом.

– Да, но тот-то дом откуда взялся?

– Понятия не имею. Откуда-то ещё.

– Значит, кто-то другой лишился дома, чтобы выполнить твоё желание.

– Большие дела, я и для них новый дом пожелаю, лучше прежнего.

– Ты что, не понял? И тот дом тоже должен откуда-то взяться. Где-то в конечном итоге ты испортишь кому-то жизнь.

– Слушай, Сильвер. Слишком ты морочишься. – Ланкастер дружески пихнул меня в грудь. – Потому и мне эту штуковину продал. Потому что замороченный до предела. Слушай, а у меня для тебя хорошая новость.

– Да?

– Я сказал папе, что ему бы вам, ребята, помочь – ну, финансово. Так что он решил, что сделает для вас доброе дело.

– И?

– Он купит у твоего папы эту машину. «Корветт».

– Это не «Корветт», – сказал я, тяжело вздохнув. – Это «Феррари». «Феррари-430».

– Да плевать. Он купит её за сто штук. Говорит, через пару лет это, возможно, будет моя тачка, когда мне исполнится шестнадцать. Может, я её себе оставлю. А может, и нет, не знаю. Вдруг мне захочется чего-то получше.

Моё лицо налилось краской.

– Ничего лучше быть не может.

– Ну да. Но, понимаешь, она даже не новая. Если я буду ездить в школу на машине, то не хочу садиться за руль старой.

На следующий день я стоял на тротуаре, глядя, как «Феррари» грузят на автовоз. Ни Ланкастера, ни его родителей не было видно. За моей спиной стояла миссис Эпплъярд и пускала дым мне в затылок.

– Вот умеют люди жить роскошно. Красиво жить не запретишь. Даже залог за ущерб забирать не стали. Вот это класс.

Я невольно подумал о том, что могло бы быть. Можно было загадать пару больших желаний. Моя семья могла получить миллиарды. Я бы летал по миру на частном самолёте. Обзавелся бы яхтой, слугами, вертолётом, купил бы лошадей для сестёр.

Но всякий раз, как я задумывался о том, что ещё я мог пожелать, я сразу же задумывался о тех, кого могла постичь беда.

Тридцать секунд спустя миссис Эпплъярд схватила меня за руку и потащила на другую сторону улицы, к «Бару Хэнка».

– Ты мне нужен на пару секунд, Десять Центов. У меня есть к тебе один вопросик. – Она завела меня внутрь, и мы сели за её столик, прямо рядом с дверью. Она крикнула бармену: – Мне как обычно, Хэнки. А этому достойному юноше кока-колу!

– Ему не разрешается здесь находиться! – крикнул Хэнк.

– Он буквально на секунду. Обещаю. – Миссис Эпплъярд зажгла сигарету, не обращая внимания на табличку «КУРЕНИЕ ЗАПРЕЩЕНО», висевшую прямо рядом с нашим столиком. Она глубоко затянулась и пустила дым прямо к закопчённому потолку.

– Эти Брэкли. Странно, что они так внезапно съехали.

– Почему странно?

– Ну, я наблюдала цикл жизни Брэкли уже три или четыре раза. Папаша Брэкли иной раз круто зарабатывает на том, что он делает с деньгами…

– Если верить Ланкастеру, он занимается хэджевыми фондами.

– Ну да. Плевать. В общем, папаша время от времени круто зарабатывает, и они съезжают от меня. Но в этот раз всё по-другому, потому что, во-первых, они ни разу столько не зарабатывали. А во-вторых, на сей раз деньги зашиб не папаша.

– Не понимаю, о чём вы говорите.

– Ты всё отлично понимаешь, потому что я знаю, что Ланкастер тебе всё рассказал. То же самое, что и мне сто раз сказал. «На сей раз это я добыл деньги. И теперь мы сваливаем навсегда. По крайней мере, я». Так что вопрос вот в чём, Десять Центов… Что, чёрт возьми, происходит?

Я глотнул колы и пожал плечами. Миссис Эпплъярд прихлёбывала красную жидкость с пузыриками, не сводя с меня глаз.

– Я знаю, что ты в этом замешан, – улыбнулась она, – потому что с тех пор, как ты сюда переехал, ты шныряешь вокруг с таким видом, будто что-то скрываешь. Я шныряние ни с чем не спутаю, Десять Центов. Мистер Эпплъярд, светлая ему память, был в этом деле профи. Я жила рука об руку со шнырянием, пока смерть не разлучила нас. А твой папа – да, твой папочка – получил назад работу, унаследовал дорогую машину, и, признаем честно, это не то место, где случаются такие вещи. Люди, живущие в Брайт-хаузе, не наследуют «Феррари».

Я снова пожал плечами:

– Мне, наверное, пора. Хэнк сказал, что мне нельзя здесь оставаться.

Миссис Эпплъярд погасила окурок прямо о поверхность стола. Её сторону стола покрывали чёрные отметины, прожжённые предыдущими сигаретами.

– Мистер Эпплъярд, будь он здесь, не отпустил бы тебя ни на шаг, пока ты не признался бы во всём. Он не был такой милый, как я. Господи, как я любила этого человека. Он понимал, что такое дисциплина. Ты знаешь, что Брайт-хауз – наш четвёртый многоквартирный дом?

– У вас есть и другие дома?

– Не совсем. Были . Их больше нет. Все до единого сгорели дотла. Более чем странные стечения обстоятельств, Десять Центов. Как по расписанию – каждые восемь лет.

– И когда был последний пожар? – Я нервно сглотнул.

– Последний? Дай-ка подумаю… семь лет и… ничего себе, парень, время идёт незаметно, а? Но как я уже говорила, мистер Эпплъярд никогда не отступал от расписания.

– А зачем ему понадобилось сжигать свои многоквартирные дома?

– Десять Центов, как можно такое говорить? Обвинить моего любимого покойного мужа в таком варварском уничтожении имущества? Этот человек был гением в том, что касалось страховок, признаю, но обвинить его в поджоге? Так не пойдёт. Я этого не допущу. – Она вытащила ещё одну сигарету и постучала ею по столу. – Мистер Эпплъярд умер четыре года назад. Печально, что он и это дело не смог до конца довести. Вот меня, например, страховка и всякие такие вещи не слишком волнуют. То есть деньги бы мне не помешали. Но мной движет желание сделать что-то в память о любимом человеке. В память о мистере Эпплъярде. «Главное – придерживаться расписания», – говорил он. Раз для него расписание значило так много, то и для меня оно важно. – Она снова зажгла сигарету и несколько раз затянулась, пока её кончик не разгорелся как следует. – Конечно, я куда мягче, чем он. Душевней, можно сказать. Своим жильцам как мать. – Она выпустила дым мне прямо в лицо. – Так расскажи мамочке, что происходит.

– Я… я не знаю, о чём вы.

Она ухватила меня за руки и сжала их до боли.

– У тебя есть тайна, и я хочу её знать. Если ты мне не скажешь, я… я выгоню отсюда вашу семью.