Дж. Э Уайт - Ловушка для вексари [litres]

– До Имоджин осталось всего несколько дней пути, – сказала наконец Мэри. Она достала второй нож и принялась крошить очищенный джиб в кипящую похлёбку. – Тебе надо продолжать заниматься. Возможно, кто-то из этих зверей не захочет тебе помогать, но это неважно. Ты их хозяйка. Ты должна подчинить их своей воле.

– Нет, – сказала Кара. – Я буду просить их о помощи, но я никогда не стану принуждать живое существо к тому, чтобы…

– Быть твоим рабом?

Кара кивнула.

– Это как-то неправильно. Возможно, именно к этому толкал меня гримуар.

– Но это же просто животные.

– Вы бы не стали так говорить, если могли бы общаться с ними, как я.

– Да, ты права. И именно это позволяет мне смотреть на вещи с другой точки зрения. Ты же на ферме выросла, Кара. Что, твой папа никогда свиней не резал, чтобы вашей семье было что есть? Чтобы вы могли выжить? Вот и здесь то же самое. Если хочешь вырваться из Чащобы, без жертв не обойтись.

Кара представила себе, как она выстроит мысленный мостик, чтобы завоевать доверие животного, а потом заставит его делать нечто против его воли… Ей сделалось дурно от одной мысли об этом.

– А если я не смогу, что тогда? – спросила Кара.

– Тогда Имоджин убьёт и тебя, и твоего брата, – ответила Мэри. Она зачерпнула ложкой похлёбку и попробовала варево на вкус. – Только и всего.

На следующий день они пришли в деревню.

Просторная поляна была окружена деревянным частоколом, прочно переплетённым лианами. За частоколом стоял ряд чёрных домов с островерхими крышами и трубами из жёлтого кирпича. Среди домов – всего их было штук тридцать, – находилась небольшая детская площадка с парой качалок и деревянной опорой, на которой болталось несколько верёвочных качелей.

Однако детей тут не было. Да и взрослых тоже.

– А где же все? – спросила Кара.

– Пропали, – ответила Мэри. Мешок у неё на плечах лязгал как бешеный: она торопливо шагала к домам. – В подробности лучше не вдаваться. Тут, в Чащобе, их десятки, таких деревень-призраков. Некогда, много лет назад, это место было таким же, как и ваш Де-Норан. Они каждый день вырубали сорняки на Опушке, пока те не вымахали в полноценные деревья, надеясь одолеть Чащобу. Но вечно это длиться не может. Рано или поздно Сордус берёт верх.

– А зачем вообще было строить тут деревню? – спросил Тафф.

Мэри попыталась отворить дверь ближайшего домика, но дверь не поддавалась.

– Ну, может, это были изгнанники и у них просто не было выбора, – ответила она. – А может, они так же, как Дети Лона, лишились своего места в Мире. Наверно, мы этого никогда не узнаем. Но, возможно, сегодня мы будем спать на кроватях.

– А вы тут никогда не бывали? – спросила Кара.

– Нет. Чащоба обманчиво огромна, – ответила Мэри. – Иной раз я спрашиваю себя, а видел ли её всю сам Сордус.

– Поглядите на окна! – сказал Тафф. – Они все заколочены.

– Да, я уже видела такое в других деревнях-призраках, – ответила Мэри. – Когда деревню захватила Чащоба, её жители – по крайней мере, те, кто остался, – стали делать всё, что могли, чтобы защититься. Они же были наслышаны. Они знали, что, если протянут достаточно долго, придёт Сордус и спасёт их.

– Спасёт?! – переспросил Тафф.

– Ну, по-своему, – ответила Мэри. – Сордус пощадит выживших, но за это они должны будут выбирать: либо дать ему клятву вечной верности, либо отправиться в скитания по Чащобе на свой страх и риск. Сами понимаете, что выбирали большинство из них.

– И что с ними было потом?

– Их отводили в Калу-Мальту. Это селение на краю Чащобы.

– Но зачем они ему? – спросила Кара.

– Не знаю, – ответила Мэри, не глядя ей в глаза.

Кара расслышала ложь так же отчётливо, как сами слова. Но прежде чем она принялась расспрашивать старую ведьму более придирчиво, в глаза ей бросилось нечто занятное.

– А это что такое? – спросила Кара, подойдя к следующему дому. Она провела пальцем вдоль узкого, белого, как кость, предмета, приколоченного к двери. Предмет был длиной с Карино предплечье, заострённый с одной стороны.

– Зуб Нирсука, – ответила Мэри. – Люди, которые тут жили, верили, что, если выточить из звериной кости такой зуб, это поможет отвести беду.

Она с отвращением покачала головой.

– Что за суеверный бред!

– А кто такой Нирсук? – спросила Кара.

– Зверь такой… – Мэри помолчала. – Да ты что, правда, что ли, не знаешь?

Кара покачала головой.

Мэри присвистнула.

– Ну ладно, расскажу короткую версию. Жила-была вексари по имени Риготт, которая обладала властью над всеми животными, что только есть на свете.

– Совсем как Кара! – воскликнул Тафф.

– Ну да, отчасти. Но Риготт – злейший враг Сордуса, – могла и сама создавать животных. И вот создала она зверя по имени Нирсук и наделила его могуществом отнять у Лесного Демона всю его магию. Но только Сордус убил его первым. И несмотря на то, что Нирсук потерпел жалкое поражение, люди по-прежнему его чтят, вырезают из кости зубы и воображают, будто зубы эти обладают некими защитными свойствами.

Мэри презрительно фыркнула. Но Кара не видела тут ничего странного: дома, в Де-Норане, многие соседи вешали над дверью ветви фенрута с той же самой целью.

«Детали могут меняться, но всем людям хочется чувствовать себя в безопасности».

– А что случилось с Риготт? – спросила Кара.

– Сордус её убил, – ответила Мэри, – но она всё же успела наложить заклятие, что приковало его к острову. Если бы не Риготт, Сордус сейчас владел бы всем Миром – это если бы Мир по-прежнему существовал после того, как Сордус сделал бы с ним всё, что хотел.

– Да она настоящая героиня! – сказал Тафф.

Мэри пожала плечами.

– Ну, если ты веришь в такие вещи…

Они перешли через проулок к соседнему дому, который выглядел точно так же, как и остальные, если не считать того, что перед ним на деревянном столбике висела декоративная корзиночка. Кара подумала, что, наверно, когда-то в корзиночке росли цветы – или то, что сходило за цветы в этих местах, – но теперь она забилась тошнотворно-серыми сорняками, которые свисали наружу, будто волосы старейшины. В тени корзинки росла купа жёлтой травы. Девочка присела на корточки, потянулась к ней…

«Не трогай!»

Голос донёсся из крон деревьев у неё над головой. Животное – видимо, какая-нибудь птица, судя по тому, что слова прозвучали как пение, – было слишком пугливым, чтобы показаться на глаза.

Оно просто хотело её предупредить.

Кара потянулась вовне, отыскала это животное, почувствовала, как отчаянно колотится сердце у него в груди. Строить мысленный мостик нужды не было. Это животное обратилось к ней первым, а значит, уже доверилось ей.

«Почему?» – спросила Кара.

«Темноеды. Ступай, Девочка-Ведьма, пока не взошли несолнца. Они делают темноедов».