Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком [СИ]

До темноты цель похода не обнаружилась. Вожак скомандовал ночевку прямо в низинке, где оказались.

Если бы шли по отрогу, где-то в этих местах увидели бы причал. Мы находились в землях Евпраксии. Вот бы сбежать, добраться до башни, направление на которую знаем…

А зачем рисковать, идя так далеко? Добраться бы до причала, сорвать сигнальный флаг…

Ага, господин черт, думайте, прежде, чем мечтать. Тому с почестями отправят в крепость, меня заколют копьями. Или, в качестве разнообразия, зарубят мечом. Или забьют дубинами, если встречать выйдут простые бойники. Прелестный выбор.

Тома не спасет. Для аборигенов она обычный ангел, а я — падший. Местный закон говорит: «Если я встречу падшего, я убью его. Ангелы милосердны. Они всегда пытаются спасти падших. Нельзя проявлять слабость. Слабый человек — мертвый человек. Слабое общество — мертвое общество. Быть слабым — предательство. Побороть искушение. Отказать ангелам ради них же. Исполнить Закон».

Еще раз: слабый человек — мертвый человек, быть слабым — предательство. Это мне здесь и нравилось. И осознание туземцами, что слабое общество — мертвое общество. Ведь государство — это как наша стая, только в большем масштабе. Слабая стая не выживет. Ее съедят. Территорию обитания отберут.

Как обществу стать сильным? Указано в той же молитве. Исполнять закон. Все просто, но невыполнимо, когда каждый считает себя умнее других.

Стая маленькая, старики в ней не выживают. Опытные и мудрые здесь погибают, не в силах сопротивляться выросшей молодежи. В стране башен устройство лучше. Над маленькими вожаками-цариссами стоит главный вожак — Верховная царица. А из мудрых отставных царынь составлен совет. И сила в почете, и мудрость не потеряна. Все хорошо, только какого черта они убивают прибывших к ним мужчин?!

Со Смотриком теперь сложилось так: мы ночевали по-разному в зависимости от погоды. Обычно он сам по себе, но если холодно — по прежней договорной схеме: Тома в центре, но никаких интрижек. Убью. И у меня чувство, что смогу. Не задумываясь. Жизнь со зверями приучила к соответствующим поступкам.

Тома, совершившая убийство зверя, не думала об этом. Гиббон напал на нее, напал на меня. Она защищалась. И он не был человеком. Хотя и был физиологически. Но не был. Ее совесть чиста.

Я чувствовал, что тоже готов убивать. За жизнь, за поруганные принципы. Любого, кто будет угрожать мне и выстроенному мной мирозданию. И всем, кому там нашлось место. Всем хорошим людям. Хотя, если подумать, все люди хорошие. Даже которые звери. Но не суйтесь со своим уставом в чужой монастырь. Дайте другому жить, и живите сами, как хотите. Просто не трогайте. И вас не тронут. Что здесь сложного?

Смотрик смирился с новыми правилами. На мой взгляд, ему было неплохо. А то, что хотелось большего, это его личные проблемы, вполне решаемые на местном внутричерепном уровне. Пусть радуется тому, что есть.

До этой ночи мы были разбиты вдребезги и спали как убитые. Теперь я, наконец, поделился с Томой своими приключениями. Ее кавалер беспокойно обретался поблизости, но легкая прохлада, овевавшая кожу, не являлась поводом напроситься в компанию. Лежа на спине и застыв ухом ко мне, девушка внимательно слушала. Глаза смотрели на звезды. Ладони, сложенные на груди, задумчиво терли одна другую, сосредоточенная голова иногда кивала. Одна мысль зацепила.

— Пещера, — раздался шепот поперек моего рассказа.

— Где? — Я принялся оглядываться во тьму.

Вокруг только хилые кустики и давно известные стае скалы.

Нечто напоминающее пощечину вернуло мою голову в прежнее положение:

— Та пещера в долине. Которая кладбище. Она куда-то ведет. Дует изнутри. Значит, второй выход ниже? Ведь вытяжка всегда…

В отместку моя пятерня столь же беспардонно взяла девушку за щеки и отвернула в сторону. Обалдевший рот впечатался в центр ладони. Я ответил в открывшееся ухо:

— Или сильный перепад температур. Открой зимой окно — дует сразу в обе стороны, поверху и понизу. Итого, у нас набираются три варианта. Первый: у пещеры имеется дополнительный выход где-то в долине, неизвестный местным. А то и не один. Второй вариант: существует выход очень далеко, на другую сторону какой-то из гор. Может быть, даже в пещеру человолков. Помнишь ту пропасть перед запасной дырой вверх? Думаешь, кто-то проверял, куда она ведет?

От недавней бесцеремонности не осталось следа. Мою мягко снятую с лица руку Тома убрала подальше, крепко зажав между своим и моим бедром.

— Ты сказал: три варианта. А третий?

— Что второго выхода вообще нет… в этом мире.

— Портал?!

Я пожал плечами. Теперь не узнать, если только жизнь не заставит.

Томины губы пощекотали мою ушную раковину:

— Насчет древних записей что думаешь?

— В основном это кем-то переписанная библия, местные владыки подогнали ее под свои потребности. Много мистической чуши. Раритеты имеются, но тронешь — рассыплются. Это из того, что видел. В хранилище полно расходящихся коридоров, и стоит только начать считать, сколько сундуков с письменами там поместится… Если б не хотелось вернуться домой, я посвятил бы жизнь этим сундукам.

Девушка сменила тему:

— Где ты спал?

— Во дворце. В той комнате, где нас оставляли.

Что-то в моем ответе заставило девушку доспросить:

— Один?

— А с кем? — Глаза предательски прыгнули в сторону.

Хотя стыдиться ночевок с Люсей, в общем-то, нечего. Ничего не было. Не считая обоюдного массажа ног… и, главное, моей реакции на такой массаж.

— Хочешь сказать, старикан больше не устраивал проверок?

Интуиция у нее, что ли?

— Сначала поместил к нашим самкам. Которые, как ты думала, пропали.

Новость поразила Тому. Лицо возбужденно приподнялось:

— Зачем они во дворце? Что делают?

— Спят в такой же комнатке с окошками сверху.

— Старый извращенец, — выплюнула девушка.

— Фрист перекрестил их в людей и, как думаю, подарил охранителям.

— Ух ты. А ты?

— Ты меня знаешь.

Тома огорченно покривила губы.

— Боялся, что Фрист смотрит?

Смеется или издевается?

— Не спалось в такой компании, и я попросил перевести в другую.

Я осекся, ожидая нового допроса про эту другую, но подкрепленное интуицией Томино мыслесозревание не поспело за словоотделением.

— Ты бы хотел жениться каждые пять дней? Ну, пусть каждый месяц? Или хотя бы раз в год?

— Продолжи логическую цепочку и придешь к правильному выводу.

— Раз в… жизнь?

— Угу.

— И я тоже.

Теперь заинтересованно приподнялся я:

— Уверена?

— На все сто.

Я покосился за ее спину.

— На нем?

Девушка тоже обернулась, оглядев поклонника. Сморенный сном, он посапывал на боку в нескольких метрах. Белая грива красиво разметалась по лицу и плечам, мышцы бугрились, мужские особенности невинно вывалились.