Петр Ингвин - Зимопись. Книга вторая. Как я был волком [СИ]

— С луны свалилась? Уже все знают. Завтра ровзов домой отправят, в их любимое пекло.

Завтра ровзов отправят домой!

Но…

В голове ложилось невероятное: завтра-домой-дрова-ровзы-пекло…

Мне стало дурно. По лбу покатились капли, по телу — дрожь.

— Что за собрание? — донеслось снаружи. — По одной ходить скучно?

Ответный смех удалился, а в туалет вошла следующая полуночница. Силуэт томно замер в проеме, давая глазам привыкнуть, взлетевшая почесать нос ладошка едва не двинула меня по затылку. Наконец, босые ножки унесли обладательницу за перегородку. Дождавшись, пока она разместится, я попятился, сделав несколько шагов…

— Держи беса! У-у, адское отродье!

Из коридора на меня бросились неслышно подобравшиеся люди. Голени ожгло кнутом. На голову упала сеть. Посыпались удары. Ногами. Я скрючился, пряча голову.

— А-а-а!!! — вопила за перегородкой девчонка.

— Наконец-то, — говорил знакомый голос. — На месте преступления. Превосходно.

Я узнал крупногабаритного Мамона. Он лупил меня с остервенением, норовя попасть в лицо, но лишь отбивая руки.

— Значит, по-твоему, кровь девственниц ведет к бессмертию? Уверен? А зря. Тебя она приведет в другую сторону!

— Больше не выпьет ни капли, — проговорил второй, отходя от меня и перекрывая выход.

Их было двое. Второй тоже знакомый. Кутяй. Два хранителя.

— Что, закончились золотые деньки? — склонился надо мной Мамон. — Хотел жить вечно? Забыл, что кроме вечного ты еще многоликий? Пора делиться. Нехорошо так задерживаться на этом свете, да еще девчонок…

Речь прервалась. Разнесся крик ужаса:

— Это не он!

— Как?! А кто?

— Мимикр!

— Точно?

— Да вот же, на морду глянь, на волосы, на все сложение. Даже повязка на ноге та самая. Оборотень. Говорящий ровз.

— Не притворяется?

— Старик давно бы спекся.

Установилась мертвая тишина. Мамон и Кутяй в смертельной бледности глядели друг дна друга.

На первоначальный шум уже бежали мужчины с топорами и что под руку попалось.

— Что?! Где?!

— А-а-а!!! — промчалась к ним девчонка из кабинки.

— Вот. — Мамон показал меня сбежавшемуся люду. — Поймали Приходящего-Во-Сне.

Среди прибывших на помощь оказались Зуй с Карпом.

— Ну-ка… — Меня выволокли на свет — Мы его знаем. Это ровз.

Хранители переглянулись и вздохнули. У них вертелись на языке вопросы ко мне. Они знали, что я говорящий, но вокруг — люди. Много людей. А вопросы для посторонних ушей не предназначались.

Мне связали запястья, затем вытащили из сети и повели за хвост ошейника, который намотал на руку один из хранителей.

— Ровз? Из нынешних? — поинтересовался кто-то из толпы, следовавшей по пятам.

— Прежние давно все дома.

Дома. Ага.

— Во имя последнего завета! — провозгласил Мамон, вместе с Кутяем вводя меня под своды тронного зала. — Прости, кхм, за беспокойство, поймали Приходящего-Во-Сне.

— Почему обращаешься не по форме? — Вышедший по зову Фрист взорвался показной яростью.

Сбежавший во время паники, он уже отмылся, оделся и восседал на троне, как подобает великому правителю-богу. Около трона стояла спешно приведенная Люся. С ее помощью Фрист обеспечивал себе алиби: занят, отвлекаете. Люся с ужасом глядела на меня, плечики дрожали, острые коленки подкашивались. Полторы ночи рядом с кровожадным монстром. Еще и ножки гладила. Классическая ситуация: вампир и ничего не подозревавшая жертва. Красавица и чудовище. Для меня попахивает комедией, а девчонка едва жива и чуть не поседела.

— Пребудь в веках и поколениях Великий Фрист, Святой и Вечный, — нехотя отчеканил Мамон, сам понимая глупость пожелания в сложившейся ситуации.

Я смотрел на Фриста. Хотелось встретиться взглядом, пусть прочтет мои мысли. Но Фрист глядел на хранителей. Те на него. Все всё понимали. Думаю, новым Вечным однажды станет Дрыкан, а тела этих найдут где-нибудь случайно. Или не найдут. Или Вечный, сойдя с ума, выпрыгнет из окошка, успев передать халат одному из моих поимщиков. Вариантов много. Власть, она штука такая. Все против всех. Игра без правил.

— Это ровз Говорун, — сообщил Фрист, начав внимательно разглядывать меня.

Словно впервые увидел. Мамон кивнул:

— Личность подтвердило много свидетелей. Говорун. Ваш гость.

— Как он оказался у вас?

— Напал на девочку в общежитии.

Встрял Кутяй:

— С тех пор, как я последний раз привел Говоруна во дворец, никто его снаружи не видел. До момента поимки.

Смысл предельно прозрачен: если Фриста нельзя привлечь, то можно обвинить в пособничестве. Бог не может быть соучастником преступника или адского посланца. Одна мысль о таком — ересь. Но слова сказаны. Нужные мысли в головы заронены.

Состроенная улыбка раздвинула бледные губы Фриста:

— Этот лишь несколько дней назад проявился. Приходящий-Во-Сне приходит много лет.

— Значит, впервые пришел не во сне.

— Потому и поймали, — продолжил мысль Мамон.

— Значит, больше приходить не будет. Только быстрей его домой нужно. Да так, чтоб другим неповадно было, — с намеком поговорил Кутяй. — Иначе люди решат, что ровза подставили, и найдут настоящего Приходящего.

Глаза Фриста превратились в щелки-кратеры готовившегося к извержению вулкана:

— Кто были поимщиками? Поименно.

— Хранители Мамон и Кутяй.

— Хранители Мамон и Кутяй, что вы делали ночью в девичьем общежитии? Где Мида и Злада, выбранные в жены? Предлагаю вам удалиться, пока не прозвучало обвинение в юнолюбии.

— Нас — в юнолюбии? — Мамон вытаращил глаза. — Нас?!

— Идите. Я разберусь, почему вы оказались там, где нельзя, и как поймали того, кто там быть не мог.

Фрист обернулся к охранителям, левая рука поднялась. Ее опускания никто дожидаться не стал. Резко дернутый за ошейник я едва не завалился набок, и через семейную половину долины меня поволокли наружу и вскоре вывели к мосту.

Завидев в тумане движение, часовой выскочил с оружием навстречу.

— Стоять!

— Приходящего-Во-Сне ведем на ничейную полосу, — объяснил причину Мамон. — Оставим до отправки.

Страж поспешно отворил створки перед процессией. На середине моста хранители остановились, следовавшая за ними толпа застыла снаружи, у открытых ворот. Ничего не видя в тумане, они внимательно слушали.

— Может, допросить? — Мамон исподлобья посмотрел на Кутяя.

— Словами ровза говорит враг рода человеческого. Что бы он ни сказал, будет признано неправдой. Тогда — какой смысл?

Хвост ошейника накрепко привязали к бревну. Затем легкий толчок — и я научился летать. Пока только вниз.

Обожгло холодом. Шею перетянуло. Я вынырнул, шумно хватая воздух. Руки связаны, зато ноги свободны — только благодаря бурному отталкиванию удавалось остаться на плаву. Вверх до бревенчатого настила около метра. Едва видно в белой дымке. Хранителей сверху не видно вообще.