Ника Ракитина - Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

— Требониус? — припомнила имя главы гильдии магов Вварденфелла Аррайда.

Магичка зашипела не хуже масла на огне. Черрим приобнял ее:

— Не горюй. Наш Сжоринг еще хуже. Ваш так просто дурак.

— И советница Морвейн больше не обращалась, и твари наружу не лезли. И стратег из меня никакой. В общем… я чувствую себя законченной дурой!

Черрим с Аррайдой расхохотались. Хаджит похлопал расстроенную Эдвину по плечу:

— Вы как сговорились сегодня каяться. Ладно себя винить. С мором не шутят. Да и мало ли кто из корпрусных тварей засесть там мог и сколько. И в городе нас тогда не было. А потом… тут хватает дверей заколоченных. Люди ко всему привыкают, и очень быстро. Особенно, к тому, чего знать не хочется.

Эдвина тяжело вздохнула.

— Ладно. Кончаем плакать. Зови своего Оррента. Разберемся, какая скотина там засела.

Он почесал пышные баки.

— Возможно, для Дагота это была разведка боем. Тогда бретон твой и вправду отличный маг, раз при бунте спящих ни один оттуда на помощь не вылез.

— Или они друг друга уже съели… с голоду, — все еще дуясь за чучело, буркнула Аррайда. — Сколько они там торчат? Месяц или два?

Черрим сморщил нос:

— Эх! У семи нянек дитя без уха. Редоранская стража, легион, бойцы, маги… А советница Брара, как бродяга, под забором ночует.

— Ох, не верю я в такое счастье, что съели, отравились и сами умерли… — Эдвина пригладила блестящие волосы, прошлась по кабинету и постучала двемерские доспехи по кирасе, вызвав глубокий звук. Под сводами гильдии раскатилось эхо, и буквально через минуту на пороге объявился уже упомянутый Эдвиной Оррент Геонтин. Показался он гостям стеснительным и недалеким. А может, просто на бретона худо влияла несравненная краса его начальницы.

Меры, предпринятые им и его помощниками для того, чтобы корпрусные твари не вырвались на свободу, волшебник описал довольно складно. Поведал, как говорил с перепуганными обитателями особняка и какие звуки слышались из-за запечатанных дверей. Но кто конкретно там засел и сколько, сказать не сумел. Не пепепльные упыри и не маги Шестого Дома — единственное, в чем они могли быть уверены. Поскольку печати с дверей изнутри так никто и не снял.

Эдвина отпустила подчиненного и виновато покосилась на друзей.

— Негусто.

Черрим покрутил башкой.

— И то хлеб. Вы тут подождите план и ключи, девочки. А я пока соберу наших и займемся слугами. Возможно, кто-нибудь что-нибудь существенное вспомнит. У тебя же есть описание этих тварей, Эдвина?

Магичка потянулась к потрепанному здоровенному тому на полке у себя над головой, постаравшись не разронять листы.

— Бестиарий, и даже с картинками. Кто тебя интересует?

— Все! — отрезал Черрим. — Но потом.

Через час в кабинете Эдвины стало не протолкнуться. Кроме нее с Аррайдой набилась туда дюжина воинов — бывших рабов Андасрэта. Кто поскромнее, отирали стены, самые бойкие сгрудились над планами особняка, разложенными на столе и прижатыми книгами по углам, чтобы не сворачивался пергамент. Бретон Габриель играл в гляделки с соотечественником Оррентом, которого госпожа Элберт тоже вызвала на совет. Тут же дулась на всех певица Звездочка — потому что на нее никто не обращал внимания.

Последним объявился Черрим. Он сверкал довольной ухмылкой во все зубы и тряс в ладони звенящую связку ключей. Вместе с ним вошел высокий данмер в простых костяных доспехах редоранской стражи. Он был без шлема, черные с проседью волосы скручены в узел на темени и охвачены лентой цветов рода Морвейн. А лицо было разом смущенное и решительное, и на серых скулах цвели два коричневых пятна.

— Нилос Тальдс, телохранитель советницы Брары, — торжественно представил Черрим. — Он был в доме в ту ночь. И рассказал мне много любопытного. И, кстати, именно он спас жизнь госпоже Морвейн.

Данмер судорожно откашлялся.

Хаджит представил ему остальных и, переместившись к столу, попросил Тальдса рассказывать. Тот наклонился над схемами:

— Так… что тут у нас? А, вот… главный вход и комната для караула, парадная лестница вниз… Два других поста у задней двери и возле люков за уборной… Тут кухня, — он перебирал и откладывал пергаменты, — тут гостевые комнаты, зала для приемов… апартаменты госпожи Морвейн. Всегда трое дежурили в приемной, в ту ночь я как раз обходил посты. А тут, — он замер с устремленным в пустоту взглядом, словно рассматривал то, чего другим не видно, — покои ее супруга, Ремаса. В последнее время стражникам очень не нравилось там дежурить.

Нилос провел кулаком по пергаменту.

— Вот, его кабинет. Идол стоял здесь. Но потом его могли перенести.

Он резко выдохнул. Перетянул наверх из стопки карту Альдруна и окрестностей, разгладил.

— Я никак не мог оставить это дело. Глядите, — данмер указал место, где городская стена фактически смыкалась с горами. — Твари пришли отсюда. Тихо миновали дозорных на площадке, — он отчеркнул ногтем отрог горы, — там караульная башенка. Либо усыпили их магией. Прошли калитку вот здесь — госпоже Браре нравилось ухаживать за плантацией каменевки снаружи, и она калиткой часто пользовалась сама. Да и рабочие предпочитали короткую дорогу. На ночь калитку запирали. Но ключ нетрудно украсть или подделать. Или они могли перелезть через стену в промежуток между патрулями. А дальше… Хозяин сам открыл им заднюю дверь.

На минуту в кабинете повисло молчание. Нилос то сжимал пальцы в кулак, то разжимал их, постукивали пластины латной перчатки.

— Мне кажется, в тот миг, когда произошло нападение, злое колдовство спало с него. И он мужественно погиб на пороге спальни, защищая госпожу. Я никогда не говорил советнице Браре. Мне кажется, господин Ремас совершил это под воздействием идола. И тот ночной мятеж, что потряс Альдрун, подтвердил мои подозрения. Хозяин был одним из спящих . Этот амок овладел и многими слугами и охраной. Мы больше дрались между собой, чем с пришедшими извне.

Темнота, опрокинутые светильники, треск ломаемой мебели и огня, вопли дерущихся… словно тенью повисли над кабинетом, и какое-то время все не решались хотя бы движением разрушить эту тень.

— Спасибо, что вы рассказали нам это, Тальдс, — Аррайда посмотрела на данмера. — Значит… нам придется иметь дело со спящими . Или чем-то похуже. Слишком долго они оставались там, чтобы не измениться, и чтобы их можно было спасти. Разве что доставить в Корпрусариум на Тель-Фир и надеяться, что Дивайт однажды найдет лекарство.

— Корпрусариум? — переспросил Нилос. — Да, я слышал.

— Сколько их могло в доме уцелеть?

— Нас вышло шестеро, я, госпожа Брара и четверо слуг, а всего в поместье было около трех десятков. Слуг и стражи. Так что, вероятно, некоторые из них… еще живы…