Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

Пётр грустно вздохнул:

— Я вас понимаю, Ситников.

Лёгкий стук, с которым мини-диск упал на дно мусорного контейнера, горестно отозвался в душе Петра. Когда дело касалось принципов, Ситников был неумолим, как Дисциплинарное Уложение.

Машина времени быстро взмыла в серое темнеющее небо. Туман стал подниматься из углов и расползаться по малолюдной улице. Развернувшись, автомобиль Ситникова полетел тем же курсом, что и только что скрывшаяся милицейская машина.

…Секунду спустя из-за угла одного из въездов в паркинг, возле которого разговаривали Ситников и Пётр, вышел, опираясь на грубую трость, пожилой человек, в котором без труда можно было узнать состарившегося Руслана Зайченко. Он вытащил из мусорного контейнера диск, положил его, отряхнув от налипших соринок, в карман пиджака и направился к ближайшей остановке такси.

— Значит, этому сумасшедшему Ситникову, с которым водился племянничек придурка Спасакукоцкого, всё же удалось создать машину времени, — донеслось его невнятное бормотание.

Как это всегда бывает в пасмурный день, стемнело очень быстро. Милицейский автомобиль остановился перед крохотным коттеджиком в пригороде Питера, противоположном тому, где когда-то жила семья Спасакукоцких. Здесь в последние годы не самые зажиточные горожане скупали старые деревянные дома, чтобы с небольшими затратами переоборудовать их на новый лад. Сумерки уже почти сливались с землёй, а фонари слабо освещали дом, у которого затормозила машина молодых милиционерш. Они с удивлением огляделись по сторонам. К объектам, порученным их контролю, относились улицы куда более респектабельные, чем эта глухомань, и здесь они почти никогда не бывали.

— Не самый престижный район, — пробормотала одна.

— И освещение не очень, почти как двадцать пять лет назад.

Соня, судя по всему, уже просыпалась, но ещё не могла разлепить глаза и самостоятельно удержаться на ногах. Милиционерши взяли её под руки и дотащили до калитки. Маленькая компьютерная установка на калитке напоминала портативную видеокамеру. Она предназначалась в качестве защиты жилья от грабителей, количество которых в будущем значительно возросло. Хозяевам дома достаточно было приложить палец к крохотному экрану, как устройство мгновенно реагировало на появление одного из домочадцев, — отпечатки пальцев всех их были внесены в компьютерную память. Именно это и сделали милиционерши — поднесли палец Сони к маленькому экранчику калитки. Незнакомый район с не самой лучшей репутацией, а также надвинувшиеся сумерки, которые напомнили о завершении рабочего дня, вчистую отбили у милиционерш желание поинтересоваться секретом вечной молодости уснувшей девушки, которой, если верить сенсорной идентификации и их собственной базе данных, было никак не меньше 37 лет. Сейчас им хотелось одного — побыстрее завершить всё, что они обязаны были сделать для Сони.

Они поднесли палец Сони и к экранчику компьютерного устройства входной двери. Однако Соня уже начинала приходить в себя. Милиционерши подвели её к дивану в гостиной и помогли опуститься на него. Заметив, что она потрясённо хлопает глазами и изумлённо всматривается в их лица, одна из женщин пояснила:

— Госпожа Туманова, вам стало нехорошо на улице. Вы невольно вынуждены были отдыхать прямо на улице, и мы посчитали, что у себя дома вам будет комфортнее. Я — лейтенант Коновалова. Очевидно, вам не стоило долго бродить по городу и переутомляться.

— Мне стало плохо на улице? — удивлённо переспросила Соня.

— Да. В будущем старайтесь быть осторожнее.

— В будущем? — удивлённо переспросила Соня, начав припоминать, что их с Петром путешествие на озеро, где планировался фестиваль молодёжной музыки, начиналось и впрямь как-то странно.

— Всего доброго, госпожа Туманова, — пока Соня старалась привести в порядок обрывки недавних воспоминаний, милиционерши откланялись и ушли.

Соня начала очумело осматриваться. Несколько непонятных приспособлений в гостиной заставили её поверить в то, что милиционерши не пошутили. Особенно смутил её вид из окна. Там открывалась отнюдь не окраинная улица, утонувшая в вечернем мраке, а чудный вид на зелёный луг, залитый солнцем, где сквозь сочную зелёную траву пробивались остроконечные синие цветочки на высоких стебельках. Соня провела пальцем по стеклу, найдя его поверхность несколько напоминающей монитор. Тут она догадалась, что это голографический «вид из окна», новое приспособление, изобретённое для украшения интерьера. В подоконник было вмонтировано несколько кнопок. Нажав на одну из них, Соня отпрянула, так как изображение немедленно изменилось, и заставку залитого солнцем цветущего луга сменила голография того же пейзажа, но освещенного яркими звёздами, в свете которых по лугу бродили стреноженные кони, а несколько человеческих фигур прикорнули у костра.

«Похоже, я всё же в будущем», — подумала Соня. Но тут ещё кое-что привлекло её внимание. На столе — явно антикварном, большом и круглой формы — стояли в рамочках семейные фотографии. Одна из них изображала её саму, только лет на шесть постарше. Судя по пёстрому шёлковому платью до пят, странной белой вуали с эзотерическими знаками на шапочке и огромному букету цветов в руках, это была её свадьба. Рядом она увидела Петра — очень замкнутого, даже печального, с capкастической и даже жёлчной улыбкой. Рядом стояли фотографии мальчика и девушки; первый был похож на Петра, девушка же напомнила Соне её собственную мать, такую, какой Соня видела её на старых фотографиях.

Пока Соня Туманова изучала достопримечательности гостиной, по веранде второго этажа прошла девушка в блестящих брюках с небрежно заколотыми волосами. Глаза девушки припухли от недавних слёз. Девушка направлялась в ванную. К счастью, она не взглянула вниз и не заметила Соню.

Соня подошла к меблированной горке у стены гостиной, где за стеклом притаилось ещё несколько фотографий. Она хотела отодвинуть стекло, чтобы рассмотреть их поближе, — в душе нарастало понимание того, что с Петром в их будущей жизни произошло что-то неправильное и, возможно, найти ключ к разгадке ей помогут ещё какие-то вещественные доказательства их совместно прожитой жизни. Однако мебельный пластик не поддавался, и Соня невольно наделала шуму.

— Мама? — раздался сверху девичий голос.

Соня замерла, отступив в тень под винтовую лестницу. Как назло, именно в этот момент кто-то позвонил в дверь.