Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

— Вернулись, — подтвердил он.

Они приземлились возле дома Сони. Пётр задумался. По идее, они вернулись как раз в то время, что и предполагалось, с учётом затянувшегося концерта, встреченных общих друзей и переполненной электрички. Но Соня спала глубоким сном. Пётр терялся в догадках — стоит ли её будить прямо сейчас и не лучше ли растолкать её родителей, вручив им спящую странным сном дочь. Понятно, что у них это вызовет множество вопросов…

Сомнения Петра разрешил Ситников. Перескочив через ограду Сониного дома, он с помощью Петра втащил девочку во двор. Складывалось впечатление, будто уставшая во время поездки девочка, не дождавшись возможности проникнуть в дом, уснула на крыльце. Петру всё это показалось очень неубедительным, к тому же он опасался, что Соня проснётся прямо сейчас.

— Это хорошо, что сейчас уже ночь, — возразил ему Ситников. — Сейчас её точно никто не разбудит и не смутит расспросами. А ближе к утру, когда она проснётся, всё покажется ей сном, она тихо проникнет в дом и уляжется в постель. Сейчас она в глубоком шоке. Пусть отдохнёт, её оцепенение пройдёт не раньше чем к концу ночи. Я же сейчас отвезу домой тебя, а потом вернусь к её дому, чтобы в случае чего успокоить её.

Кивком позвав Петра за собой, Ситников уверенно зашагал к машине. Пётр сделал несколько шагов за ним, но вдруг остановился и неуверенно огляделся:

— Что-то я не припомню решеток на окнах её дома…

Да и вообще что-то удивительное было вокруг. Чистенький окраинный микрорайон явно изменился. Улица была засыпана мусором, повсюду валялись автомобильные покрышки, обломки досок, какой-то хлам. Подумав, что ему тоже самое время отдохнуть, прежде всего затем, чтобы не мерещились всякие несуразности, Пётр отмёл сомнения и направился к машине.

Ситников привёз Петра прямо к дому. Когда мальчик выбрался наружу, инженер-химик высунулся из кабины:

— Удачной недели! Если я понадоблюсь тебе, найдёшь меня в моём ангаре.

Он захлопнул дверцу и уехал. Ларин Пётр остался один на грязной полутёмной улице, совсем непохожей на ту, на которой он привык бывать каждые выходные. Озираясь по сторонам, Пётр обошёл дом дяди Георгия и тёти Эльзы. В доме не было ни одного светящегося окна, что было просто удивительно. Обычно в такое время, как казалось Петру, дядя Жорж ещё должен сидеть за своими расчётами или писать фантастическую прозу, а тётя Эльза изрисовывать бесчисленное количество бумаги своими смелыми силуэтами альтернативной одежды. Да и брат с сестрой собирались вернуться не так уж рано. Особенно Гражина, которая с таким загадочным видом собиралась на фестиваль.

Пётр обнаружил, что за время его отсутствия фигурная металлическая ограда вокруг дворика Спасакукоцких сменилась на высокий грубый дощатый забор, исписанный во многих местах нецензурщиной и пошлыми стишками. Калитка в заборе была заперта на тяжёлый висячий замок. Пётр недоуменно подёргал его:

— С ума все посходили за день, что ли? Или это я переутомился?

Пётр сразу вспомнил, что дом Сони Тумановой тоже показался ему каким-то необычным.

Не понимая, что происходит, Пётр подкатил к забору валяющуюся неподалёку пустую бочку. Встав на неё, он перелез через забор и зашагал к тёмному дому, в молчании которого ему чудилось что-то зловещее.

Чтобы не разбудить тётю с дядей, Пётр решил забраться в свою спальню так, как это ему уже пару раз удавалось — через навес над крыльцом. Осторожно подняв оконную раму, он перевалился через подоконник и упал на свою кровать.

Страшный визг заставил его заорать не менее ужасающе и отпрыгнуть в сторону. Падая, он спиной сбил торшер, который был, разумеется, старым привычным торшером, но стоял, правда, в комнате самой тёти Эльзы. Тем не менее Петру удалось нащупать выключатель и зажечь свет. Невероятное зрелище предстало перед ним. В его постели оказалась девица лет семнадцати с вульгарно выкрашенными в яркие цвета лохматыми прядями, девица из тех, что обычно громко плюются семечками на автобусных остановках.

— Вася! Вася! — девица кричала так, будто её убивают. — Помоги!

— Погоди! Не кричи! — пытался урезонить её Пётр, перепуганный куда больше, чем неистовствующая девица. — Кто ты? Что ты делаешь в моей постели?

Но девица забилась под одеяло и голосила изо всех сил. Пётр подумал, что надо выпрыгнуть в окно, но ведь он же был у себя дома и должен был выяснить, что здесь происходит. Идея вытащить Волшебный Свисток и с помощью трели Остановки заставить девицу замолчать не успела прийти ему в голову, когда на крик в комнату вбежал мясистый мужчина лет тридцати в трусах и майке, на теле которого, казалось, не было ни одного сантиметра, свободного от синих наколок. На волосатой груди мужчины покачивалась массивная золотая цепь.

— Убью! — с порога зарычал полуголый мужчина и бросился на Петра. Он напоминал разъярённого быка, увидевшего красную тряпку.

Пётр страшно перепугался, но через секунду резко нырнул в сторону, и мощный кулак бычары разнёс в щепки старинный секретер, у которого Пётр стоял за мгновение до того. Пока мужчина потирал свою ушибленную руку, Пётр предпринял последнюю попытку наладить контакт со страшным верзилой.

— Я не понимаю, где я нахожусь. Объясните мне, пожалуйста, чей этот дом, если не мой собственный. Где мои родственники?..

— Да я тебя уничтожу!!! — амбал снова кинулся на Петра. Путь к бегству через окно уже не представлялся доступным, к тому же, ретировавшись таким образом, Пётр лишил бы себя возможности узнать, каким образом это чудовище и его ужасная подружка захватили особняк Спасакукоцких. Оставалось одно — Пётр молниеносно выхватил из кармана Свисток и просто свистнул. Это был, конечно, не Мёртвый Свист, иначе от дома Спасакукоцких попросту ничего бы не осталось, кроме жалкой горы щебня и обломков перекрытий. Но это был свист, отдалённо его напоминающий. Пётр успел подумать краем сознания, что, может быть, этим поступком он и нарушил Дисциплинарное Уложение, превысив меры необходимой самообороны. Грузный толстяк охнул и тихо осел на пол, развалив толстые ноги в разные стороны. Девица в постели лишилась чувств.

Пётр спустился вниз по лестнице. Ничто не напоминало о том, что в этом доме присутствовали когда-либо его родственники. Грязь и роскошь соседствовали рядом. Нетрудно догадаться, что распластавшийся наверху отвратительный толстяк был не в ладах с законом. Прямо на обеденном столе, среди неубранных луж и недоеденных кусков, валялось дорогое женское колье. Бардак в прихожей наводил на мысль о том, что не так давно из этого дома разошлись гости, вконец истомлённые бурным времяпрепровождением, а не менее измочаленные хозяева отправились отдыхать. Увидев свет в уборной, Пётр догадался, что именно здесь находился «бык», когда визжащая девица стала кричать о помощи.