София Серебрянская - Чёрный нефрит [СИ]

Он медленно гладил вздрагивающие плечи, и было в тепле, которое ей дарили, что-то щемящее, близкое, родное. Как будто Вэй Юн всю жизнь знала этого человека, который сейчас должен был претворить в жизнь её ночной кошмар, знала его прикосновения, его поцелуи. Помнила и запах — чистоты, сандалового дерева. Вот незнакомец протянул руку к повязке на глазах, пропитавшейся её слезами, собираясь снять — Вэй Ан Ю чуть отстранилась, помотала головой и снова прильнула к близкому теплу.

Что-то из той, далёкой жизни, где от неё ещё не требовалось рваться из кожи вон, чтобы защитить и спасти, из светлых времён, которые, придя во снах, сводили с ума сильнее, чем запах палёной плоти и люди, корчащиеся в огне; больнее, чем иглы под ногтями, страшнее, чем голоса духов горы Луан Цзан.

Страшнее, чем воспоминание о том дне, когда усмехающийся Вэнь Чжао, глядя на неё, чуть живую, единственным глазом, говорил: «Я бы с радостью ослепил тебя, но успеешь ли ты помучиться как следует? Цени мою щедрость, Юн-Юн: если как следует обслужишь моих солдат, я только выжгу тебе глаза — и оставлю жить».

Когда она, не помня себя от ужаса, на грани безумия смеялась у края обрыва, и кричала ему в лицо, что вернётся, непременно вернётся самым страшным демоном, что он может вообразить, а после, не дожидаясь, пока её поймают, сама прыгнула вниз.

Теперь же Вэй Ан Ю владела собственным кошмаром, мяла его, как глину, и незаметно для себя — всё крепче прижимала к себе незнакомца, жадно вдыхая успокаивающий запах. Он дёрнулся, как если бы хотел вывернуться, уйти, но она не размыкала сплетённых на его шее рук.

— Останься, — шепнула она, наугад ткнулась губами — получилось в ухо. Мужчина рвано вздохнул; руки с шеи опустились ниже, приспустили одежду с плеч. Внутри что-то сжалось, на этот раз — не от страха. Незнакомец крепко сложен, тело тренированное: солдат или заклинатель. Вэй Юн поймала себя на мысли, что пытается понять, как он выглядит, и тяжело вздохнула. Дураку понятно, что не выйдет воспользоваться этими робкими прикосновениями, полными затаённого восторга, чтобы сосредоточиться на нужном воспоминании, исказить в необходимую сторону.

Вот только Вэй Юн сама уже не была уверена, что хочет именно этого. Недавний ужас отступал, сменяясь интересом и другим, слабо знакомым чувством, которому всё же хотелось дать волю.

Может, так этот надоедливый кошмар закончится?

Вот ладонь невидимого партнёра скользнула по ключицам вниз: он чуть ослабил пояс, медленно потянул край ворота на её груди — и, вздрогнув, замер.

«Никак, тоже первый раз видит женщину», — решила Вэй Юн про себя, и от этого стало ещё спокойнее. По крайней мере, она и незнакомец, если не считать повязки, были в равном положении.

А затем его губы легко коснулись клейма.

Вэй Ан Ю ахнула и зажала рот ладонью; что-то изменилось, словно её реакция наконец-то убедила незнакомца в реальности происходящего. Он крепко обнял её, не прекращая целовать грудь, плечи, шею… Вэй Юн недовольно поморщилась и потянула его вверх: полулежать на подушках вот так, распластанной и уязвимой, ей не нравилось.

Чувствовать всем телом теплую тяжесть, самой целовать, гладить, а порой в минутном озорстве прикусывать кожу и зализывать след, ей нравилось куда больше; от частых хриплых вздохов совсем рядом кружилась голова.

«Не уходи, — Вэй Ан Ю больше не говорила ничего вслух, заменяя слова короткими, неловкими поцелуями, — не уходи никуда; останься так, ещё ненадолго».

Как утверждали те немногие сведения об акте любви, что удавалось украдкой услышать — в первый раз должно было быть больно. Но особенной боли она не испытала — лишь лёгкое, тянущее неудобство. Привыкая, Вэй Юн решила для себя, что это уж точно не страшнее клинка, вонзённого в грудь, и даже приятно — хотя не приятнее тех сладостных минут, когда её перед этим ласкали рукой, а она, сама не зная, из желания ли доставить удовольствие или ненавязчиво оценивая масштабы грядущей катастрофы, осторожно гладила сквозь одежду в ответ.

После Вэй Юн мало что помнила, кроме того, что быстро перестала сдерживать рвущиеся наружу томные вздохи, и что незнакомец, успокаивая, держал её за руку, крепко сплетая их пальцы. Помнила дрожь желания, которой мужчина встречал каждый её стон, и что мельком подумала: а если это кто-то из соучеников, кто вечно мнил её своей недоступной мечтой? Тогда она засмеялась — представлять себя даже в такой миг чьей-то «роковой красавицей» было безумно смешно. Помнила, как за миг до конца их общего наслаждения незнакомец попытался отстраниться, что сама удержала, сжав коленями бока.

А затем они лежали вдвоём, и оба пытались отдышаться. Вэй Ан Ю прислушалась к ощущениям: нет, всё ещё никакой чудовищной боли — только слегка саднило, если слишком резко повернёшься. Это бы причинило серьёзное беспокойство лишь в одном случае: вздумай она прямо сейчас куда-то ехать верхом.

Незнакомец же гладил её по голове, изредка касаясь губами виска — да, совсем не так, как она ожидала. Этому мужчине полагалось относиться к ней как к элитной куртизанке, в лучшем случае — как к девице на одну ночь. Он же вёл себя как влюблённый — и сейчас, когда возбуждение отступило, это немного злило. Потому как единственный, кто в открытую сходил по ней с ума, такими длинными волосами, как сегодняшний партнёр, похвастаться уже не мог.

Тяжесть, та, что ненадолго отступила, вновь навалилась на Вэй Ан Ю, и следом за эйфорией пришло раздражение: сколько же в этом человеке притворства! Она откашлялась, выравнивая дыхание, и заговорила — не снимая повязки:

— Благодарю: ты в самом деле помог, кто бы ты ни был.

«… но сейчас тебе нужно уйти», — она не договорила, потому что тот, кто стал её первым любовником, вдруг метнулся в сторону — так стремительно, что она, кажется, оцарапала ему запястье; вот он склонился к лицу, к повязке, хотел что-то сказать — но Вэй Юн сама зажала ему рот ладонью.

В такой нелепой позе незнакомец ненадолго замер, а затем отшатнулся. Торопливый шорох одежды, удаляющиеся шаги, грохот двери, как если бы мужчина, выбегая прочь, задел её плечом. И, наконец, тишина.

Только теперь, оставшись в одиночестве, Вэй Юн сняла повязку. Глаза постепенно привыкали снова видеть свет: она посмотрела на свои руки, словно видела их в первый раз, и усмехнулась, заметив лёгкую дрожь. Вэй Ан Ю потёрла покрасневший, слегка натёртый локоть и подумала: как же быстро испарился её любовник — как приятное, будоражащее сновидение. Запах, так круживший голову, быстро растворился в душном аромате плавящихся свечей. Забавно: как ни смотри, на простынях — ни следа крови.

И всё же кое-что в этом приключении было неловким: взгляд глаза в глаза Цзян Чену после, как к единственному посвящённому по-настоящему в её тайну — посвящённому даже больше, чем она, ведь он знал того мужчину в лицо. Вэй Юн уже сложила в голове, как можно обернуть произошедшее в свою пользу. Да, ночь с незнакомцем не помогла исказить воспоминание в худшую сторону. И всё же не прошла бесполезным, хоть и любопытным опытом — потому что теперь она, погружаясь в настоящую боль с головой, могла вынырнуть, воспользовавшись сегодняшним воспоминанием как точкой опоры. Даже интересно, что ей такой вариант сдерживания и не пришёл в голову…