Энтони Райан - Владыка башни

— А вот и наш мертвец пожаловал! — разулыбался в ответ Каэнис. Он совершенно не выглядел удивленным, подтвердив давние подозрения Ваэлина, что братья не поверили его байке о гибели Норты.

— Как же я рад тебя видеть, брат! — Оглушительно хохоча, Норта крепко обнял Каэниса. — Кстати, твои племянник и племянница давно уже рвутся с тобой познакомиться.

Снежинка с любопытством обнюхала Каэниса, и тот попятился.

— Не дрейфь, — успокоил его Норта. — Кошка сыта, нам сегодня повстречались работорговцы.

— А мы тут решили проблему нехватки оружия. — Ваэлин показал на темнеющую груду тел под холмом.

Эорхиль не видели смысла во взятии пленных. Война была для них понятием абсолютным, без примеси неуверенности и сострадания. Конечно, лошадей без нужды они старались не убивать.

— Надо как-то дать им понять, чтобы оставляли в живых человечка-другого, — заметил Норта. — Мертвые, увы, ничего не могут рассказать.

— Готов поспорить, завтра у тебя будет целая толпа рассказчиков.

Никаких проблем с воларской пехотой у графа Марвена не возникло. Кавалерия, как на учениях, взяла врагов в клещи, а лучники ослабили их несколькими последовательными залпами. После того как десятая часть воларцев была уничтожена, Марвен отдал приказ основным силам идти в атаку. Воларское войско состояло из батальона вольных мечников и двух батальонов варитаев. Как и ожидалось, первые тут же побросали оружие, тогда как варитаи сражались до последнего. В плен попало лишь несколько рабов, все они были ранены.

— Ни одного офицера, — доложил Ваэлину граф. — Самый высокий чин, который нам достался, — сержант. Ну или что-то вроде нашего сержанта.

Он с раздражением покосился на внуков лорда Дарвуса: один из них орал от боли, пока второй зашивал ему рану на предплечье.

— Ну, как близнецы? — тихонько поинтересовался Ваэлин. — Не подкачали?

— Никак нет. Просто удержу не было, так они рвались в бой. Храбрости-то на десятерых хватит, — ответил граф и, понизив голос, добавил: — А вот мозгов…

— Милорды, — окликнул Ваэлин близнецов. — Не лучше ли вам наведаться в палатку брата Келана?

Близнецы поднялись и синхронно поклонились. Ответил тот, что стоял слева. Аль-Сорна уже не раз замечал, что говорил за двоих всегда именно этот: наверное, так они решили, чтобы не отвечать все время хором.

— Услуги почтенного врачевателя требуются серьезно раненным воинам, милорд. Истинный же рыцарь не беспокоит целителей по пустякам.

— Что же, судя по всему, вы не часто имели дело с истинными рыцарями. Ваш дед не поблагодарит меня, если из-за загноившихся ран придется поотрезать вам руки-ноги. — Он кивнул на палатку Келана. — Так что вперед, господа.

— Мы собрали достаточно оружия для вольного отряда, милорд, — отрапортовал брат Холлан, когда близнецы отошли. — Вернее, теперь нам хватит оружия на шесть таких отрядов.

— Каковы наши потери?

— Тридцать пять убитых, шестьдесят раненых, — как обычно без промедления, ответил брат.

— Если бы в драку не кинулись гражданские, было бы меньше, — заметил Марвен. — Когда ненависть застит людям глаза, они безответственно относятся к собственным жизням.

— Как бы там ни было, вы прекрасно справились, милорд, — похвалил графа Ваэлин. — Брат Харлик составил карту Алльтора и окрестностей, и я бы хотел, чтобы вы изучили ее и наметили подходящие подступы к городу.

Нильсаэлец растерянно кивнул. Ваэлин знал, что произошедшее в Линеше заставляло Марвена относиться к нему с опаской, а сам он, в свою очередь, не доверял очевидному стремлению графа отличиться на поле сражения. Однако теперь все эти обстоятельства выглядели совершенно не важными.

— Я… постараюсь оправдать ваше доверие, милорд, — поклонился Марвен.

Пленные воларцы ничем не отличались от прочих побежденных, которых Ваэлин уже навидался на своем веку: люди с испуганными, потухшими глазами, всеми силами избегающие его пристального внимания.

— Они невежественны и малограмотны, милорд, — доложил Харлик. — Система образования в Воларии оставляет желать лучшего. Там принято считать, что человек может сам научиться всему, что ему нужно знать. Эти вот умеют только сражаться и выполнять приказы. Нет, в насилиях и убийствах они тоже поднаторели, хотя о своих подвигах в этом Королевстве предпочитают не распространяться, что совершенно естественно.

— Они знают, кто командует их армией? — спросил Ваэлин.

— Генерал Реклар Токрев, — ответил Харлик, подобно брату Холлану, он не заглядывал в свои записи. — Из этих, из красноштанных, как и все их генералы, впрочем. Ветеран, отличившийся в пограничных боях с альпиранцами и прославившийся в походах против северных племен. Должен заметить, список его великих достижений показался мне несколько сомнительным, поскольку одна из якобы проведенных им кампаний имела место семьдесят лет назад.

— Об Алльторе есть новости?

— Они о нем никогда не слышали. Судя по всему, их отправили в погоню за гвардейцами еще до того, как генерал уехал в Кумбраэль. Боюсь, мне нечего больше добавить, милорд.

Пленные беспокойно заерзали под взглядом Ваэлина, многие из них не в силах были унять дрожь. Песнь крови откликнулась на их страх знакомым аккордом, породив любопытную идею. Он неторопливо повернулся к капитану Адалю. Подобное задание можно было доверить лишь ему.

— Мы захватим их с собой, — сказал Ваэлин. — Проследите, чтобы пленных хорошо кормили, и держите их подальше от людей Норты.

Кумбраэль встретил их еще бóльшим разорением и опустошением, чем Нильсаэль. Войско проходило чередой опустевших деревень, заваленных гниющими трупами. Ваэлин вынужден был приказать оставлять все как есть: они не могли терять время на погребальные костры. Разница с Нильсаэлем была в том, что кумбраэльские деревни оказались совершенно разгромлены: мельницы и часовни сожжены, трупы изуродованы. Окрестные поля черны от огня, нивы обращены в пепел, а все колодцы отравлены разлагающимися трупами овец и коз.

— Глупость какая-то, — заявил Адаль, когда они проезжали мимо сгоревшего ржаного поля. — Любую армию надо кормить.

— Не думаю, что это дело рук воларцев, — ответил Ваэлин. — Видимо, владыка Кумбраэля решил не дать захватчикам извлечь ни зернышка из его земли. И это, кстати, объясняет злобу воларцев по отношению к кумбраэльцам.

Вечером на глаза им попалось ужасающее зрелище. С высокого тиса свисали тела десяти повешенных с выколотыми глазами и вырезанными языками. Большой и указательный пальцы на их руках были отрублены и засунуты в рот. Ваэлин заметил, как Алорнис побледнела и покачнулась в седле.

— Мы о них позаботимся, — сказал он, погладив ее по руке. — А ты давай, поезжай дальше.