Татьяна Линг - Святослав Загорский. Закон Севера [Publisher: SelfPub]

И пил, и ел Володимир, да плясал, да заигрывал с князем, да подмигивал бабам. И мыслишки его крутились все более и более смелые, что через время он и к светлому князю подход найдёт. И засыпал Володимир, посматривая сон, в котором он сидел на кресле Московском и кланялись ему заморские князья да дарили золото, да каменья, лишь бы тот на них войной не пошёл.

В храме стояла духота. Свечи потрескивали да чадили. На грешников, собравшихся на службе, с укоризной смотрели лики святых. Пел неровный хор служек. Невеста в белых одеждах посматривала на своего мужа с благоговейным трепетом. Казалось, князь тоже нет-нет, да и краснел под взглядом невесты.

– Венчается раб божий, светлый муж… – бубнил купленный священник, коего так запугали накануне, что он повенчал бы самого черта. Священнослужитель при словах сознательно опускал имена да регалии. Но волновались так, что не заметили упущений, а в книге храмовой записи делали в тишине такие, о которых попу молчать не только всю жизнь, но и после смерти должно было.

Тот, кто стоял в княжеских одёжах, отбросил белый палантин, что закрывал лицо Ольги, да поцеловал ту взасос, жадно, успев сорвать пару похабных замечаний, но на то уже имел право мужик, чай, жену свою трогает.

Под колокола, с гиканьем да улюлюканьем новобрачная чета прошествовала прямо в княжеские палаты, а там и ковёр красный перед входом, и хлеб да соль, и голуби вверх в небо ясное, а потом пили да танцевали без меры, и были на этой свадьбе и драки, и поножовщина, все чин по чину. Чай, не каждый день князья венчаются!

Святослав, гуляя на своей свадьбе, ожидаемо напился. Его не величали женихом, делали вид, что он простой телохранитель, потому что князем на какое-то время в Загорье стал Ладимир. Напряжение нарастало, и в любую секунду их обман мог стать роковым.

Ладимир ни воспитанием, ни речью не мог полноценно заменить его, но они с Трофимом делали рисковую ставку. Володимир чувствовал подвох, но выявить его, понять, в чем же дело, никак не мог. Поэтому вынужденно улыбался, отвечал на скабрезные шуточки.

А это время Загорский смотрел, стоя позади, на тонкую сухую шею Чубанского, даже видел, как дёргается жилка под бледной кожей, и руки его отчаянно сжимали рукоять меча, так хотелось отрезать змею голову. Как Володимир поганый посмел вмешиваться в личную жизнь Святослава? Ладно, подло напал, но шантажировать светлого князя накануне страшной войны, заставлять Загорского отдать себя в мужья дочери? Да ни за что в жизни Святослав не смешает свою кровь с кровью трусов, не породнится. И все, что нужно Загорскому сейчас, это спокойствие и трезвый расчёт. И уже, черт возьми, забыть эту северную женщину, о которой не было ни слуху ни духу уже так долго.

Проводив Ладимира-Святослава с новой женой в свою опочивальню и наливши себе выпить, вышел Загорский в женскую половину дома. С тех пор, как умерла его мать, здесь ничего не поменялось, а теперь тут начнёт хозяйничать ненастоящая жена. По крайней мере, пока они не решат вопрос с Володимиром.

В коридоре мелькнула и растворилась тень, и Святослав побожился бы, что видел Осинку. Мужчина недобро покосился на свой кувшин с медовухой и отставил его подальше. На сегодня хватит. Князь бросился за убегающей девкой. Еще один коридор, и он настигает свою северянку. Хмель в голове шепчет: «Вот она, вот и волосы похожи, и стан, и цвет глаз». Только вот Осинка никогда его не боялась, смело брала и давала все, чего хотела от Святослава. Губы находят губы и целуют… Странно, пойманная северянка молчит, на нежность отвечает несмело, боязно. Но князь лаской да страстными словами находит отклик. Природа берет своё, и вот девушка прижимается к князю.

Он подсаживает лёгкую фигурку, и она обнимает его ногами. Мужчина толкает первую попавшуюся дверь, и они попадают в какую-то светёлку. Здесь нет света, только тот, что льётся через небольшое окно. Пахнет пылью и затхлостью. Святослав толкает её прямо на пол, не брезгуя грязи, задирает сарафан и отчаянно любит, с силой, со всем жаром, со всей тоской.

И только утром, проснувшись прям там, с отчаянием в сердце понимает, что любился той ночью не с Осинкой, а с другой северянкой, так похожей на его единственную, с Аленой. Святослав тихо выскользнул из светлицы, оставив спящую девушку в одиночестве.

Теперь он муж не только муж, но и князь. Такой, как и Святослав. Ладимир усмехнулся: более месяца назад он был в темнице, отсчитывая секунды до своей кончины. Объявленный убийцей. А теперь, теперь на него несмело смотрит жена. Не простая баба деревенская, а сама княгиня трепещет под его взглядом.

Ладимиру было страшно прикоснуться к ней. Может, у князей что другое принято, когда ложишься в койку. Но про то он не знал. Да и с неопытными дел в жизни не имел.

Подошёл к Ольге. Та шумно сглотнула. По всему видно, волновалась и она. Стоило ему прикоснуться к её одеждам, Ольга остановила его. Отступила, рукой показав на кровать. Ладимир присел на неё, внимательно наблюдая за женщиной. Княгиня опустилась перед ним на колени и доверительно заглянула в глаза.

– Святослав. – Ладимир чуть скривился, негоже было начинать жизнь с обмана, но ничего не попишешь. Он жизнью обязан Загорскому.

Тем временем Ольга коснулась его щеки, ласково провела по лицу:

– Я рожу тебе сильных сыновей! Буду верной женой, другом, союзником! От тебя прошу только одного: уважай и береги меня и нашу семью! С бабами другими койку не дели! И детей незаконнорождённых в дом не приводи! Обещаешь?

Ладимир не ответил, молча притянул и поцеловал княгиню. Ольга разумела это по-своему, согласием на её вопрос, и ответила не так страстно, но по мере своих сил и воспитания. По Ладимиру, жена суховата да жестковата, но она старалась, и он тоже старался. Легла под мужа, раздвинула ноги и зажмурилась, кусая до крови губу, когда муж ею овладел. Она не стонала, не прогибалась, не шевелилась. Вообще. Терпеливо исполняла супружеский долг.

Ей показалось это неприятным. То, как мужчина часто стукался в неё. Было в этих резких движениях что-то животное. Не человеческое, не доброе и плавное, а унижающее и грязное. Ольга искренне недоумевала, ну как это могут называть любовью? Только тогда поняла, что нравится это только мужчинам, в ком от животных, по-видимому, гораздо больше, чем в женщинах, кои делают это дело для продления рода только.

Вздрогнув, мужчина расслабился. В ней было так мокро, что захотелось сразу обмыться да вытереться. Муж лёг на подушку рядом и очень быстро уснул. Ольга пошевелилась гораздо позже, когда луна стала пропадать с небосклона, а петухи огласили окрестности криком. Поднялась, привыкая к новой себе, такой чужой и неправильной, как ей казалось. С отвращением омылась, отбрасывая тряпицы подальше от себя, да вышла в личные полати, чтобы позвать служанку и привести себя в порядок.