Татьяна Линг - Святослав Загорский. Закон Севера [Publisher: SelfPub]

Рука лекарки дрогнула и замерла, во время, отведённое на процедуру, они старательно избегали смотреть друг на друга. Обычно Алена пыталась завершить все быстро и воротиться в покои замаливать шальные мысли, что нет-нет да и проскакивали в голове, стоило прикоснуться к молодому да сильному телу Ивана.

– Просто он… – Слово «старый» застряло в горле, Иван не хотел обижать девушку, но чтобы такая красавица и не могла найти себе помоложе да посильнее? Подумаешь, недуг у неё, немая, так это с бабами оно, может, самое то! Даже, можно сказать, положительно. Некоторые так треплются, что порой волосы дыбом вставали.

Алена усмехнулась, ничего он-таки не понимал, поэтому скорее из-за вредности показала: «Да, люблю».

– Прости, ежели обидел, – тут же потупил взор служивый да стал натягивать на себя рубаху. Девушка попыталась ему помочь, но Иван резко дёрнулся, цепляясь за лавку, покачнулся и невольно телом подался к лекарке. Алена покачнулась следом и наверняка упала бы, ежели Иван не помешал, прижал к себе крепко, замер, забывая дышать.

Лекарка опустила глаза.

– Ты очень красивая, – хрипло произнёс Иван, разглядывая Аленины губы. – Красивее тебя я в жизни своей не встречал.

Солдат видел, как лекарка покраснела, как замешкалась, оставаясь в кольце его рук, тогда его и проняло: девушка к нему небезразлична. Иван склонился, он уже ощущал её дыхание и шелковистость губ алых.

Алена двинулась в руках, разрушая миг, отступила назад, спугнутая кем-то, кто протопал за дверью и требовательно звал солдата.

– Иван, ты где? Мы тебя заждались! – Начальник городской охраны был недоволен, что ему теперь надо отчитываться перед молодым да по сути бестолковым начальником. В городе много кому не нравился Иван, слишком многое подмечал воеводский выкормлец, совал нос в дела ненужные.

– Иду я, Филлипыч! – и уже обращаясь к Алене, которую супротив воли не выпустил: – Спасибо, Алена…

А потом вышел прочь, хотя именно тогда желал дерзнуть да поцеловать её в чуть приоткрытые алые губки, но не решился, полночи потом вспоминая да прокручивая многократно в голове.

Осинка заезжала в лагерь хана Уруга с высоко поднятой головой, как и приказывал великий хан. Рядом с Осинкой, словно сожрав кол, сидел Тут, тот самый что служил Бакрыту охранником, да только не совладал со своими обязанностями, а как того сгубили северяне, так весь их оставшийся улус примкнул к великому. Да только такие ошибки не прощают, поэтому в наказание Тута направили с той, кого он на дух не переносил.

Уруг-хан, злобно скалясь, стоял с воинами подле своего шатра. Злость давила воина, как посмел великий хан так поступить с ним? Послать постельную девку с передачей новостей?

– Сообщи Каракоруму о поведении великого. – Уруг, умудрённый опытом, потихоньку начал осознавать, почему явилась северянка. Не хотел в это верить, но с каждым шагом коня наложницы понимал: великий что-то задумал. Значит, все же малец решился раздробить Орду. Дурак. – Одного понять не могу, почему сам хан не явился казнить меня? – пробормотал Уруг скорее себе, нежели старшему сыну Харугу.

После таких слов старший одними глазами приказал воинам подготовиться к битве, а сам напряжённо смотрел на разворачивавшиеся события.

Осинку взяли на прицел несколько стрелков, что стояли позади шатров, которые девушка миновала.

– Всего двадцать человек. Может, ещё и сам приедет? – принял знак от разведчика Харуг.

– Проверь! – резко приказал Уруг, сам же выступил вперед, молча наблюдая, как одетая на их манер северянка легко спрыгивает с коня. А девушка изменилась с того момента, когда он последний раз видел красавицу.

Осинка подошла ближе и приложила руку к сердцу. Уруг нахмурился, так как она поприветствовала их на манер князей-русичей. Ее сопровождающие зорко следили то за Уругом, то за Осинкой. Что-то здесь не так.

Натянулась тетива стрел.

– Позволь прежде, чем вы нас убьёте, переговорить с тобой, хан? – Осинка дёрнула уголком губы, скорее нервно, нежели в попытке выдавить улыбку, супротив воли которая так и не могла вылезти на лицо.

Уруг переводил взгляд с северянки на воинов, хозяин улуса не сомневался, что представление разыгрывается, несомненно, с подачи великого хана.

– Оружие!

Осинка молча отстегнула меч, протянула ножи подскочившему по левую руку охраннику хана.

Рядом с ней спешился один из самых известных воинов Орды, бывший охранник везучего хана Бакрыта Тут. Интересно, почему именно этот воин и почему именно с наложницей.

– Одна! – выкрикнул хан Уруг.

Сопровождающий, скрипнув зубами, злобно посмотрел на Осинку, но остановился.

Осинка осторожно вступила в дом Уруга. Горел огонь, а после долгой поездки на конях северянка устала смертельно. Странно, но в шатре врага ей стало легче, чем у Великого хана, где всегда приходилось ходить по острому лезвию. Осинка на мгновение задержала дыхание, наслаждаясь минутами, а возможно, мгновениями того времени, что осталось в ее жизни. Мелькнул образ Святослава на мгновение и растворился в дыме очага, а на том месте, где она видела улыбающегося князя Загорского, на неё хмуро взирал Уруг.

По бокам хана сидели мужчины, вооружённые до зубов.

– Говори!

– Вы же знаете, зачем я приехала? – начала Осинка.

– Ты не получишь того, чего хочет великий! – усмехнулся Уруг и погладил свой нож. – Но ты получишь кое-что другое…

– Я да, но великий всегда получает, чего пожелает.

Взгляд Уруга потух, соображая:

– Сколько?

– Через три дня конница великого будет здесь.

У мужчин, сидевших перед Осинкой, и мускул не дрогнул, зато она явственно ощутила острие, что уткнулось ей в шею, почувствовала кровь, что побежала по коже и впиталось тканью халата.

–Тогда ты здесь зачем? – прошипел на ухо Харуг.

– Убить хана Уруга… – Давление на нож усилилось, но Уруг остановил сына.

– Продолжай. – Яростный взгляд мог испепелить, но северянке на это было плевать.

– Меня наказали, – призналась Осинка.

– За что?

Осинка сглотнула.

– За измену великому хану.

Нож от горла убрали, и северянка невольно прикрыла рану, останавливая кровь.

– Рассказывай… – приказал Уруг, и Осинка начала…

– Чёртов Ладимир! – сокрушался воевода. Трофим переживал, да только не за князя, а за свою жену, которую оставил в Пересеченске. Поход давался тяжело, погода с ветрами да дождями не способствовала хорошему настроению, и воевода смачно сплюнул на землю.

– Черт его подери, половина обоза – и та слишком обтрёпанная, чтобы погасить всю дань!

– Я знаю, – который раз повторил Святослав. Князь посмотрел на небо, перевёл взгляд на бескрайнюю степь, несколько дней впереди ещё. – Остановимся здесь.