Татьяна Линг - Святослав Загорский. Закон Севера [Publisher: SelfPub]

– Говори! – проревел Бикбей.

– Замышляют что-то князья, – захрипела Осинка, – слышала, только не знаю, верно ли.

– Слышала? – Хан недобро усмехнулся кривой улыбкой, затем бросил Осинку на пол. – Сейчас мне расскажешь, что слышала…

Осинка вырывалась, старалась выползти из-под хана, извивалась змеёй. Но великий, забрав халат да спустив шёлковые шаровары, грубо вошёл в неё. Осинка вскрикнула, как боль обожгла, раздирая место, что и не предназначено для ласки совсем. Не любил ее хан, пытал, унижал и ставил на место.

– Говори, – прошипел Бикбей на ухо, продолжая ломать дух.

– Непорядок среди князей, свара у них!

– Где ты была? – Еще толчок, и Осинка готова была потерять сознание, но знала: надо продержаться, не выдавать срока, на который способна была вытерпеть боль. Старалась расслабиться, чтобы пытка не пронизывала так отчаянно, но не могла, не могла она после князя так легко позволить себе забыться в руках великого хана. Где-то между безвременьем и реальностью Осинка выдохнула:

– Московский князь!

Великий хан остановился. Резко вышел из неё, оставляя несчастную свернуться клубочком. Осинка кусала губы, убаюкивала себя, успокаивала, что боль скоро пройдёт, уйдёт, покинет тело. Как покинул шатёр Бикбей, не заметила, только вздрогнула, когда её коснулась холодная рука Ксаны.

– Я подготовлю ванную, хозяйка…

Капельки воды стекали по разгорячённой коже, боль притухала, оставляя в теле лишь тоску. Принимала Осинка ванну одна. Ей не позволили остаться в шатре великого, поэтому она кое-как с помощью рабыни добрела до своего старого шатра, который ей отдали в период немилости Тимура-Бикбея. Сейчас сгодился. В нем с трудом разместилась деревянная лохань, а стены, что колыхались от ветра при сильном порыве, могли коснуться сидевшую в воде Осинку.

– Хозяйка, великий хан позвал другую наложницу…

Северянка закрыла глаза и с облегчением выдохнула:

– Я уже не хозяйка, Ксана, боле не хозяйка.

Ксана присела рядом и заплакала.

– Перестань, мне это не поможет.

– А как же мы, Осинка? Ты подумала, что станет со всеми нами, ежели хан тебя уничтожит? Нам ведь тоже не жить! А вдруг меня продадут старому хану или отдадут солдатам на потеху?

Осинка устало обняла Ксану. Она не подумала о тех близких, незримо находившихся рядом, но Святослав… За него она отдаст и эту робкую девушку, и всех своих слуг. Малая плата за тех северян, что остались под покровительством Святослава в Загорске да Пересеченске.

– Все будет хорошо, – успокаивала рабыню Осинка, сама не веря в свои слова, – все будет хорошо…

Хорошо не было, круговая порука в ставке великого хана Орды была жёсткой. Пока ничего не подозревавшая Осинка забылась тревожным сном, слуг пытали. Поутру, не обнаружив своих людей, она выскочила на площадь возле шатра великого. И замерла, не решаясь подойти ближе. На том месте, куда вчера привязывали её саму, лежал кусок мяса. Это сложно было назвать телом, да и не похоже оно было на него… Только светлые локоны запачканные в крови подсказали: она нашла Ксану. Ещё несколько слуг, забитых до смерти, лежали рядом, как тряпичные куклы, горкой.

Великий хан пред этим зрелищем завтракал. Бикбей смотрел на Осинку, изучал лицо, когда она присела возле девушки, закрывая той глаза. Ждал слез, проклятий, извинений или признаний? Ну хоть чего-нибудь от северянки!

– Я же тебе говорила… – начала было Жаргал, что примостилась рядом, нашёптывая гадости, но сын заткнул старую женщину, подняв руку.

Бикбей понимал свою ответственность за то, что произошло. Великий не мог позволить пойти разговорам по Орде о слабости хана даже в отношении той, что заползла в его сердце неожиданно. Осинка стала его наваждением, и, даже приближая очередную наложницу, Бикбей не мог насытиться, потому как в глазах стояла эта непокорная. Тимур-Бикбей её победил, разве не так? От чего ему совершенно это не кажется? Хан долго закрывал глаза, но дурное поведение проросло и дало плоды… Более такой ошибки он не допустит.

Князья стояли неподалёку, не понимая, что произошло в ставке великого. Хан следил и за ними, язык тела говорит о многом, особенно в период опасности. Князья были одеты в доспехи, и в их ножнах уже были вложены боевые ножи. Но это Великого не волновало, на каждого из них сейчас имелось по сто стрел, так что он смотрел на их животные инстинкты. Князья сбились в кучу, невольно закрывая Московского князя, в стороне стоял лишь один калеченный да его служивый старик. Хан развернулся к Осинке, что подошла к месту, где он восседал. Северянка склонилась не как его женщина, как воин, вставши на одно колено.

– Великий хан, чем я тебя прогневала? – Осинка уже прощалась с жизнью, понимала, что Ксана могла запросто выдать её секрет. С другой стороны, все русичи вон стоят, а значит, Бикбей не разгадал, с кем она вчера встречалась.

Хан дёрнул бровью, значит… Ей бы вымолить смерть быструю, чтобы не мучиться долго. Молила, чтобы Святослав не дрогнул, не выказал себя, потому что хан посматривал на них, выглядывал. Великий не был глупцом, иначе не смог бы возглавить самую смертоносную армию в мире. И она боялась.

– Я боле не могу тебе доверять, северянка. – С тем, как он произнёс эти слова, весь лагерь замер, даже ветер боялся пошевелиться. – Казнить!

Князья что-то начали обсуждать между собой, мать хана мстительно улыбнулась, а Святославу понадобилась помощь Трофима, чтобы совладать с собственными чувствами.

Осинку обступили по бокам, но девушка вырвалась и крикнула:

– Позвольте, великий, доказать вам свою верность!

Великий удовлетворённо разглядывал стоявшую на коленях Осинку.

– И как ты это сделаешь, чужеземка?

Осинка проглотила оскорбление.

– Я принесу голову вашего врага.

Глаза хана тут же зажглись азартных огнём, эта северянка снова что-то задумала, опять эта сладкая борьба!

– И кого же принесёт мне бесстрашная Осинка?

– Хана Уруга! – Теперь Осинка мстительно улыбнулась, увидела, как растянулось лицо Жаргал, ведь именно она сболтнула этот секрет своим служанкам, а те, в свою очередь, растрепали это Ксане. Осинка ждала. Опустила голову. Только бы поверил.

Великий хан был зол. Откуда она знает? А если знает про хана Уруга, значит, и про князя Московского может знать и все, что донесли до него, таковым не является?

– Что у нас с данью? – вздохнул Великий стоявшему рядом хранителю казны.

– Все, кроме князя Чубанского.

– Точно?

–Да, великий, пересчитали, как вы и велели. За него Загорский князь просит заплатить. Его к вам?

– Да. Остальных отправь восвояси, хватит им рассиживаться, они и так слишком много увидели.