Наталья Авербух - Граница леса

— Но я же…

— Молчи, — оборвала сестра Ферфи. — Не твоего ума дело. Слушай. Ведьма сорвала твои печати. Ты ничего не помнишь. Слышишь меня? Если тебя спросят — ты ничего не помнишь. Ясно?

Кикса как зачарованная кивнула, поражённая совпадением происходящего со своим сном. Неужели Тиселе ей только приснилась? Неужели…

— Дурочка, — резко произнесла сестра Ферфи. — Хорошо, слушай внимательно. Ты вернулась. Ты считаешься взрослой. Мы мало находим девочек и о тебе заговаривали сразу трое наших братьев. Ты понимаешь, что это значит?

Кикса слабо кивнула. Её хотят выдать замуж за одного из братьев Ордена. Она наверняка видела кого-то из них — издалека, потому что они не снисходят до маленьких девочек. Они ждут, когда те подрастут.

— Ты ещё слишком мала! — с непонятной яростью произнесла сестра Ферфи. — Слишком мала, чтобы выходить замуж!

Кикса пожала плечами. Так было всегда. Тиселе обещала забрать её дар, но… девочка вспомнила, с какой охотой откликнулась огненная магия, как легко получилось заклинание… Но её магия будет запечатана. Так какая разница?

Сестра Ферфи вздохнула.

— Девочка, кто тебя учил?

Кикса захлопала глазами.

— Так вы же учили… — пролепетала она.

— Девочка, — повторила сестра Ферфи и в её голосе прорезались стальные нотки. — Кто тебя учил обращать дерево в пепел? Этому не учат девочек.

Кикса потупилась.

— Кикса! — резко произнесла огненная волшебница.

— Я сама, — призналась девочка. — Я смотрела как брат Зидар колдует…

— И только?!

Кикса виновато кивнула.

Никому в жизни она не призналась бы, что видела, как вокруг сестёр и братьев сплетаются алые нити огненного волшебства. То, чему учат в Карвийне — различать рисунок магии — она умела от природы, как это умели ведьмы и Заклятые. Даже когда дар девочки был запечатан, она видела. И видела, что делали взрослые маги. И запоминала. Как ей удалось связать воедино полыхнувшую в ней магию и когда-то подсмотренное заклинание — Кикса и сама не знала. От испуга, не иначе.

— Девочка, — со странной торжественностью произнесла сестра Ферфи. — Ты станешь гордостью Ордена.

— Но вы говорили, что я должна…

— Забудь, — зло отчеканила волшебница. — Я не дам твоему пламени погаснуть. Слышишь, Кикса?!

— Но ведь братья…

Ферфи зло усмехнулась.

— Кроме братьев, есть и сёстры, девочка моя.

Она помолчала, а потом сердито накинулась на Киксу, как будто девочка в чём-то провинилась:

— Ты поела?! Доедай скорее! Я не могу весь день тут сидеть!

Она едва дождалась, когда Кикса опустошит кубок. От вина, густого и сладкого, у девочки прибавилось сил, но слегка закружилась голова. Сестра Ферфи почти вырвала из рук подопечной поднос и кубок и ушла, тяжело хлопнув дверью.

Кикса осталась одна.

Она ошеломлённо села на кровать, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли. Сестра Ферфи её только что… похвалила?! Сестра Ферфи сказала, что она, Кикса, будет гордостью Ордена?! Она?! Девочка, которую все ругали? Если бы разверзлись небеса и спустился бог пожаров, чтобы провозгласить её своей избранницей, Кикса была бы не так ошеломлена, как от скупой похвалы наставницы. Орден никогда не гордился дочерьми! Сестра Ферфи никогда никого не хвалила. Никогда! И ей дали хлеба и мяса, а не сероватую кашу, которой кормили послушниц. И напоили вином, чтобы восстановить силы. И сказали, сказали… что она совершила большое колдовство! Это сказала сестра Ферфи! Сама сестра Ферфи!

Только похвала от матушки Элсо могла бы изумить больше.

Девочка почувствовала, что сходит с ума. Она вытянула руки и позволила огню, который тёк в её жилах, показаться наружу. С пальцев сорвались язычки пламени. Кикса сосредоточилась, не давая огню перекинуться дальше. Это было тяжелее, чем дать огню родиться. Пламя почти соскочило с её пальцев. Девочка испугалась и потушила огонь. Она сделала это так резко, что кожа покраснела там, где в неё втянулось пламя. Потом подняла указательный палец и зажгла огонь на нём. Держать один палец было проще, чем десять. Тогда Кикса изменила цвет пламени. Зелёный, синий, кроваво-алый, бледно-жёлтый… фиолетовый, розовый…

Она будет гордостью Ордена. Сестра Ферфи обещала!

Тиселе с отвращением наблюдала за девочкой. Она мухой забилась в щель над притолокой — это оказалось самое удобное место в любой келье. Пламя — враг и леса, и степи. Ветер разносит пламя, но Тиселе не хотела. Магия девочки была открыта и ведьма почти кожей чувствовала, как наслаждается Кикса, выполняя это упражнение. Она потянулась к огненной волшебнице — осторожно, преодолевая отвращение. Надо поймать то, как Кикса это делает. Основу её волшебства. Это не так уж сложно, не сложнее, чем отобрать магию насовсем. Тиселе видела, что Кикса уже не расстанется со своим даром. Она не успела. Не надо было отдавать девочку, надо было сражаться. Но сейчас…

Тиселе подумала, что могла бы подтолкнуть Киксу, устроить пожар и в общем переполохе похитить «маленькую сестричку». Надо об этом подумать.

Но далеко ли она уйдёт? Она не умеет запечатывать огненный дар, а Кикса не захочет сбежать после того, как открыла своё сердце огню.

У мух нет ни загривка, ни шерсти на нём и только поэтому у ведьмы не поднялась шерсть на загривке. Мухи не рычат и только поэтому Тиселе не зарычала. Она молча наблюдала, как Кикса играет с пламенем, с каждым нехитрым заклинанием всё больше сродняясь со своей стихией. Всё больше позволяя себе быть огненной волшебницей. Всё меньше и меньше нуждаясь в помощи дикой степной ведьмы. Тиселе ловила рисунок её магии и злилась. Тиселе ненавидела огонь. Он убивает лес.

Матушка Элсо была всего-навсего старшей наставницей. Она не имела власти в Ордене. Но много лет она учила послушников, заставляла их брать под контроль бушующую в них силу, ложиться вовремя спать, колоть дрова без возражений и не спорить, когда на ужин была та же прогорклая каша, что и на завтрак. Много лет дети съёживались от страха, стоило ей только нахмуриться или сурово поджать губы. Конечно, они мечтали, как вырастут, пройдут посвящение и выйдут из-под её власти. Конечно, они мечтали бросить ей в лицо оскорбление или вызов. И, разумеется, даже взрослыми, они обнаруживали себя опустившими взгляд перед строгой наставницей. Огонь в ней пылал ярко и давно выжег всё наносное и суетное. Она была высокой, худой и лицо было словно вырезано из дерева, такая задубевшая у волшебницы была кожа и суровое выражение. За долгие годы матушка Элсо выучила простое правило: не знаешь, что делать, займи учеников работой. Вот и сейчас она послала ученицу за братом Зидаром с предложением привести к ней братьев Зике, Миреле и Вёжела, а кроме них ещё и Негина, Ватра и Тевера. Очень скоро они появились перед ней. Брат Зидар был спокоен, остальные заметно волновались. Они ещё помнили, как их вызывали к матушке Элсо, чтобы отчитать за очередную шалость, ссору или вышедшее из-под контроля пламя. Волшебница встретила их на крыльце дома учеников.