Алинна Ниоткудина - Мастер сновидений

— Откуда… Откуда я их возьму?

— Да, ВАМ их взять неоткуда… А вот в сокровищнице Совета Магов такие болты есть, и их там даже целых двадцать. Как видите, я прошу даже не все… А могла бы… — и Дама мерзко улыбнулась, вернее состроила на лице какой–то оскал.

— Как я могу обещать вам что–то из сокровищницы Совета Магов?! Для этого нужно единогласное разрешение Совета.

— Ага, а для того, чтобы отдать для выполнения одного задания Сеть для ловли драконов вы тоже брали разрешение Совета?

— Сеть была украдена…

— Ага, вот и болты пусть тоже будут украдены.

— Я пере… подумаю и скажу вам свое решение.

— Когда надумаете, приходите… Вместе с болтами, иначе разговора не будет.

На следующую ночь, как бы магу не нравились поздние прогулки, но ассе Прудингу пришлось опять идти в Веселый квартал. В этот раз его руку оттягивал тяжелый сундучок из специальных материалов, удерживающих в себе магию, и все равно он заметно фонил, и асса постоянно на него поглядывал, не прорвется ли та дрянь, что накручена на болтах наружу.

Печеный встретил его возле трактира и провел мага внутрь не через зал, а с черного входа. «Разумно», — подумал асса, — «от сундука так и несет магией, а среди легионеров много магов.»

Дама, как и прошлый раз, возлежала на кушетке и пила вино цвета крови из хрустального бокала. Когда в комнату пошел асса она даже не пошевелилась. Асса молча сдвинул закуски, мстительно свалив половину из них на пол, открыл сундук, и невольно отшатнулся. Дама тоже вздрогнула и перетекла к столу.

— Здесь десять болтов. Составляйте договор.

— Почему десять, а не шестнадцать?

— Потому что или десять, или мы обратимся в Халифат. И внесите в условия договора: после выполнения задания болты что останутся, должны быть использованы только, подчеркиваю, только для моих заказов. Или вам придется их сдать…

— И кто меня заставит их сдать?

— Магическая стража. Эти болты не чета тому, что вы мне тут демонстрировали. У этих фон такой, что найти их — раз плюнуть.

Дама скривилась, но асса был прав. Печеный что–то опять тихо зашептал ей на ухо.

— Боюсь асса, что десяти болтов будет даже мало…

— Мне эти ваши страхи знать ни к чему. Составляйте договор. Легионеры должны приступить к выполнению не раньше, чем закончится визит Великой Иллари аль Фридельвинг в Каравач. Нам только еще политических осложнений для ровного счета не хватает.

Темная летняя ночь… Спят…Спят добропорядочные оборотни Синих Топей, они так устали за целый день, летом в Топях много работы. Не спит молодежь, гуляют, но на то она и молодежь, им положено… А те, двое не оборотней? А двое не спят…. Они не могут оторваться друг от друга. Они не отводят глаз, любуясь друг другом в свете обоих лун.

Что с ними? Что за болезнь охватывает двух людей, почему они соглашаются на добровольное безумие? И кто посылает это сладостное наказание? И будет ли исцеление? Что ты послала им, Пресветлая? Телесное вожделение на одну ночь? Увлечение на пару недель? Влюбленность на полгодика? Или что–то большее? Какой диагноз будет поставлен при вскрытии? А если им суждено исцелиться, то пусть обоим в один день.

Вот и небо на востоке золотится, предвещая восход Андао. Близится рассвет. Двое не выпускают друг друга из объятий, сон не идет к ним. Кани разгорается ярче рассвета. У нее внутри полыхает пламя, в глазах пляшут два костерка. С ней жарко даже в утренней прохладе. Или ты забыл? Она же огненная ведьма, а огонь разгорается на ветру. На твоем ветру — уж кто ты сам, ты наверно помнишь? Какой у вас получился знойный ветер, и тебя мучает жажда, и ты никак не можешь ее утолить. Что же за пьянящий напиток такой, чем больше пьешь, тем больше хочется?

А у тебя опять белые сполохи в глазах. О, нет! Сейчас–то почему?! Смотри–ка, белая лава может быть мирной и даже нежной. Она не вырывается диким ураганом, она спокойно, ласкаясь, стекает с тебя как струи теплого дождя. И эти капли ложатся на все вокруг, ничего не нарушая.

Дыхание… шепот… объятия… прикосновения… ласки… жар ее поцелуев… сплетенье рук, пальцев, нитей…. Никогда у тебя не было такой пылкой девушки. Не было у тебя до сих пор огненной ведьмы. Да и никакой другой не было. Может, действительно в ведьмах что–то ТАКОЕ есть?

…Торкана засыпает у тебя на плече. Тогда осенью, ты впервые увидел ее, ты и мечтать о ней не мог. А сейчас она спит, на твоем плече, прижавшись к тебе. Только твоя рука начинает затекать, но ты не будешь тревожить ее сон. Ты будешь смотреть, как она неслышно дышит и еле заметно улыбается во сне. Кому интересно? Должно быть тебе.

Он смотрел вверх, как гаснут звезды, как играет небо красками рассвета, как плывут облака и летают птицы. И, наверное, забылся. Уже в разгар дня Одрик почувствовал легкие прикосновения на своей щеке. Это Кани щекотала его травинкой. Наконец–то она проснулась и Одрик смог размять онемевшую руку.

Девушки, принесшие завтрак, уже давно сидели на травке напротив выхода и ждали «Великого друга Госпожи». А он сегодня задерживался, и две прелестные оддньюкарки, пользуясь моментом, загорали на солнышке. В дверном проеме, разобрав уже привычную баррикаду из мебели, появился постоялец. Вид у него был странен, из одежды только полотенце завязанное узлом на поясе. Поскольку сами оборотни щеголяли в юбочках, то девушки решили, что он просто переходит на местную моду. Девушки попытались зайти, чтобы заняться уборкой в доме, но Одрик даже на порог их не пустил и не дал поставить завтрак на стол. Забрал из рук поднос, многократно поблагодарил, сказал, что они свободны аж до самого вечера и опять забаррикадировал вход. Когда опустилась входная циновка, Одрик услышал их заливистый смех. Да, наверно веселый народ эти оддньюкары.

И весь этот день и утро следующего у девушек был повод для веселья. А у входа сиротливо стояли его сапоги, принесенные с берега каким–то заботливым оборотнем.

Вчера вечером я была сильно уставшая, и ничего кроме как полежать в горячей воде, покушать и поспать мне не хотелось, поэтому на странности в поведении своей подруги и Одрика я особого внимания не обратила. А вот утром эта стесненность просто бросалась в глаза.

А еще просто не узнала Торкану. Ее как подменили, в ней появился внутренний огонь, и она словно светилась изнутри. Или она совсем вылечилась или … Скорее или, поскольку мой женишок выглядел донельзя смущенным, и старался мне в глаза не смотреть.

Ну, да будет с ними Пресветлая, дело молодое… Мне сейчас не до их шашней, но надо воспользоваться моментом и поговорить с Одриком на тему любви и дружбы, в смысле о свободе отношений, а то мне тоже уже давно хочется заполнить пустоту в постели. И лучше не им, а кем–нибудь постарше…, но не люблю я юнцов, а к Одрику у меня вообще материнские чувства. Я девушка без комплексов, я не прочь разнообразить свою интимную жизнь всяким разным, часто неодобряемым почтенной публикой, но инцест в этот список не входит.