Алинна Ниоткудина - Мастер сновидений

И те трое охранников запомнили на всю жизнь, а потом рассказали мне, как человек, их командир, которого уважали, и иногда и просто любили на глазах застывал, как водная гладь в мороз, в какой–то невиданный, страшный мороз. За какую–то минуту–две глаза погасли, остекленели, с лица ушло всякое выражение, по волосам пошла проседь, как будто их заметало снегом. Казалось, что душа покидает еще живое тело, оставляя его пустым, пусть и жизнеспособным, но живым ли!

А почему последнего акта «публика» даже не увидела? Да потому что кто–то решил, что толпе хватит наслаждаться. Все, что происходило потом, касается только узкого посвященного круга лиц. «Трибуны» только увидели, как на арену выходит главный фокусник Каравача и окрестностей.

Асса Вордер имел очень высокий уровень, на много выше, чем указано в патенте, асса Тадиринг вообще подозревал, что видит перед собой магистра. Его фиолетовый патент, позволял работать, пожалуй, в самой неприятной области магии — магии смерти. Но «Черный ворон» Каравача уважал усопших, всегда действовал осторожно и тщательно. И надо сказать, что усопшие отвечали ему тем же, с ним они общались охотнее и не врали никогда, как другим магам, осмелившимся называть себя фиолетовыми. Так что погребальный храм и фамильные склепы были его обычным местом работы, он единственный, кто был здесь не из праздного любопытства.

… И на зрителей опустилась мгла…. Когда они очнулись через пару часов, помнили урывками, некоторые вообще не понимали, как и почему они ни вдруг проснулись у себя дома. Никого и ничего перед наглухо закрытыми воротами храма не было, только крапленый кровью снег выдавал, какой здесь случился сногсшибательный кошмар. И какая досада, что подробности стерли из их памяти.

Мэтр Олирко, глава столичной гильдии воров, выйдя из странного заведения лавки «Сладкие сны» поплутал намного по каравачским улицам, помесил своими шикарными сапогами не менее шикарную грязь. Но прогуляться перед сном только на пользу, голову проветрить. Странная все–таки штука жизнь, каких историй только он не знал и с твердостью алмаза был уверен, просто так вообще ничего не бывает, в этом с ним соглашались и его воровской опыт, и его горячо обожаемая интуиция. А тут его что–то царапнуло в странных нездешних глазах парня, что–то знакомое до боли. Он силился вспомнить, но никак не мог.

Поднимался ветер, неприятный пронизывающий, и уважающий себя мэтр, завидя фонари постоялого двора, поспешил вперед. Заведение не менее скучное, чем весь Каравач в это время года, но он ведь не развлекаться сюда приехал: тепло, сухо, сытно, чего еще желать человеку. Он даже комнату себе выбрал не самую роскошную (роскошь и это заведение просто вещи несовместные) я обыкновенную, неприметную. Не любил мэтр Олирко привлекать внимание, и все одеяние его было добротным, но не броским. Но вот сапоги, в этом была его слабость, в обуви он себе отказать не мог, не самые модные фасоны, спокойные цвета, но лучшая кожа и безупречная работа. Его сапожник знал, что делает, у людей его профессии особые требования к обуви, ходить надо много и желательно бесшумно, поэтому ни какого щегольского скрипа и цоканья каблуков, ну и, не приведи Пресветлая богиня, ни каких мозолей.

В прихожей его встретил сам хозяин постоялого двора Джавруг, высокий статный брюнет, натурализованный южанин, или уже здешний потомок южан. «Скорее последнее», — подумал мэтр глядя на хозяина, — «услужлив до оскомины, а взгляд наглый. " А у хозяина постоялого двора и трактира сейчас было столько постояльцев, что он должен был вылизывать каждого платежеспособного, у него все–таки не ночлежка, а приличное заведение, даже постельное белье стираное не штопанное.

— Не угодно ли мэтру отужинать? — спросил Джавруг, пытаясь заглянуть мэтру в глаза.

— А, пожалуй, угодно, — не заставил себя ждать воровской глава. Сбросил плащ со своих плеч на руки трактирщика и выбрал местечко по своему вкусу, чтобы его видели как можно меньше, а он сам как можно больше. Из всего предложенного Джавругом выбрал цыпленка, который на деле оказался полноправным петухом. «Замечательно», — решил про себя Олирко, «еще и Антонину хватит. Выгодно, однако». С напитками было хуже, кьянто здесь не держали, публика не сильна в изысках, а на тяжелые напитки мэтр не был настроен. Оставалось только пиво, ну на том спасибо.

— Любезнейший, — обратился мэтр к трактирщику, когда тот принес ему в глиняной кружке пива, — не смогли бы Вы присесть и удовлетворить мое любопытство на счет местных достопримечательностей.

— Всегда к вашим услугам, мэтр. Если Вы заметили, сейчас у нас до праздника Зимнего поворота — тишина, можно сказать мертвая. Но в «Веселом доме» метр, однако, может найти женское общество.

— Мне не до них, — скривился Олирко. — Можете сказать что–то об этом?

И он достал флакончик с искрящимся туманом внутри.

— Так об этом! Уже нашли сказочника?

— Кого, кого?

— Да парень у нас один, вроде маг, но особо в этом деле не замечен, ни зелий не делает, ни приворотов не плетет, то есть вреда вроде от него никакого, парень как парень. Еще что–то у себя в мастерской в печи плавит, мы сначала боялись, думали, может он алхимией занялся. А он стеклышками цветными балуется, зеркальцами. Налепит игрушек и раздает детворе, на праздниках особенно, за ним так ребятня и бегает. Еще сказки сочиняет, истории всякие и в сон прячет.

— И как сны?

— Никто не жаловался. Не кошмары никакие, нет! Некоторые даже по многу раз к нему ходят, чтобы все сочиненные сны пересмотреть.

— А парень здешний, родственники у него есть?

— Хм? А ведь один он и давно уже. Мать его сюда привезла совсем ребенком, да сама недолго прожила.

— А откуда, не знаете?

— Вроде даже из столицы. Но я с ней знаком не был, могу и соврать. Только знаете, история тут была, уж… сколько… лет пять назад с домом Дьо–Магро, страшная надо сказать, история, просто мороз по коже. Те кто, что–то знает, помалкивают об этом. А мы–то об этом и спрашивать боимся. Могу Вам только сказать, что сейн Дьо–Магро тоже остался один. Поговаривают, что он был, вроде как не в себе. Мы все боялись, что потеряли его, без него такое тут творилось… и орки на границе, и контрабанда, ну и «алмазная пряность» — лучше не вспоминать. Так вот парень тоже каким–то боком в этой истории побывал.

— Что Вы говорите, неужели сейн Калларинг…! — тут глава воров понял, что сболтнул лишку, назвав по имени. До него доходили какие–то слухи, но он не поверил и даже не стал перепроверять. А сейчас чуть не проговорился и не выдал их старое знакомство. «Что–то я стал нюх терять, может, старею уже, действительно пора на воды. Хотя Дьо–Магро довольно известная личность, может и ничего страшного», успокаивал он себя. И действительно, Джавруг ничего не заметил.