Игер Кау - Пепел и пыль [litres]

Он отпрыгивает назад, в коридор, перебрасывает нож в правую руку, зажимая рану в боку освободившейся левой. Машет ножом, не давая мне приблизиться, что-то шепчет… И бежит к тамбуру, примыкающему к ресторации. Что он задумал?

Демон меня пережуй! Он хочет спрыгнуть?! На скорости самое меньшее двадцать тиг в час?!

Я бегу за ним, но дверь захлопывается перед моим носом. Дергаю ручку, дверь не поддается. Он запер ее! Я вижу, как Ксивен проделывает то же самое с дверью, ведущей в межвагонный переход, затем открывает дверь, выходящую на правую сторону по ходу поезда. Издевательски скалит зубы и машет рукой. А потом разбегается и исчезает в дверном проеме. Бросившись назад, вижу в окно тело, катящееся по насыпи. Жив? Не разглядеть…

Напряжение отпускает меня. Я вижу пятна крови на полу и вдруг понимаю, как выгляжу. Надо как-то прибраться тут. Но сначала надо привести себя в порядок. Мне понадобится помощь.

Стучусь к Тагрису.

– Кто… О боги! Что случилось?!

Выдаю ему версию о нападении неизвестного бандита, который, не сумев меня убить, спрыгнул с поезда. Сходимся на том, что происшествие лучше скрыть, хотя бы от пассажиров – если, конечно, удастся.

Спустя всего пять минут ничто в коридоре не напоминает о случившемся. Кровь убрана, двери тоже открыты… и закрыты. В зависимости от того, в какое состояние требовалось их вернуть. А главное – никто ничего не видел.

В моем купе особого разгрома нет, несколько пятен крови убираются в течение минуты.

Но все-таки хорошо, что Ольта успела пройти обратно – Тагрис видел, как она возвращалась – до того, как Ксивен решил нанести мне визит. Видимо, выследив ее, он решил подождать, пока служанка не вернется к госпоже и не сможет ему помешать. Интересно, он знал, что нарвется именно на меня? Впрочем, если я и получу ответ, то вряд ли скоро.

Тагрису же я пересказываю слегка измененную версию случившегося, сменив просто бандита на очень опасного, может быть, даже шпиона, – только это государственная тайна! – демонстрирую удостоверение лейтенанта Сидена – надо же, снова пригодилось – и по его лицу вижу, что он полностью удовлетворен моим объяснением. Даже рад, что помог доблестной Серой страже – в моем лице. И золотой империал принимает с таким видом, словно это боевая медаль. Ладно, лишь бы не проболтался никому.

Оставшись один, разматываю бинты и принимаюсь практиковаться в лечебной магии. Спустя час на месте недавних ранений не остается и следа. Жаль, с одеждой я такое проделать не смогу – порванную и окровавленную рубашку пришлось выкинуть. Хорошо хоть у Тагриса лишняя нашлась (наемничий комплект вытаскивать очень не хотелось). Правда, великоватая для меня, но это лучше, чем слишком тесная. К тому же, благодаря ее мешковатости, я теперь больше походил на «простого механика», чем прежде.

А потом я заснул, не дождавшись обеда. Просто свалился и заснул. На полуслове, так сказать. Я бы проспал и ужин, но проводник, подозревавший, что я так и помереть могу, сумел до меня достучаться. Как оказалось, он принес не только ужин, но и новости.

Понятное дело, Ксивена уже вовсю искали. Хватились его, правда, не сразу, а после того, как поезд сделал очередную остановку – в городе Брагос. Поскольку свидетелей его визита ко мне не нашлось, а Тилен если что и знал, то благоразумно молчал, граф и компания сошлись, по-видимому, на том, что он на этой станции сошел. Во всяком случае, к вечеру суета прекратилась. И крайне замечательно, что до обыска вагонов дело не дошло.

Тагрис ушел около полуночи, когда уже и сам начал зевать. Я думал, что сразу же засну, однако едва я забрался под одеяло, весь сон куда-то пропал. Проворочавшись с час, зажигаю свет, вытаскиваю так и не прочитанное второе послание Тианы, сажусь к столу.

Разворачиваю.

На листке всего четыре строчки.

И ничего больше – только это. Строчки кажутся смутно знакомыми. Наверное, что-то из классики любовной лирики. Стихи, известные даже тем, кто далек от поэзии. Иначе откуда мне их знать?

О боги…

Стихи? Мне?!

Солнце устало сползает к горизонту. Долгий путь подходит к концу. Еще пара часов – и экспресс встанет у столичного вокзала. В коридор уже не выйти – там все время кто-то куда-то перемещается. Зачем – непонятно. Ладно, кто-то спешит напоследок насладиться местной кухней – готовят в здешней ресторации действительно хорошо. Но остальные чего суетятся? Тем более в этой части поезда, где практически каждого будут встречать. А кого не будут – для того не проблема нанять повозку, сколько бы это ни стоило. Я, пожалуй, тоже найму.

Записка… Я пока повременю с выводами, считать ли эти четыре строчки известного всей империи поэта – я таки отыскал в памяти его имя – признанием в любви. Сама же записка уже обращена в пепел и развеяна по ветру. Пусть она и не была подписана, но почерк в ней тот же, что и в предыдущей. Я не слишком уверен, что это написано рукой маркизы, хотя трудно предполагать иное, но будет лучше, если при мне ее не будет. Мало ли.

Небо за окном все темнее, но огней все больше – вот-вот пойдут пригороды Тероны. Города, который почти наугад выбрал целью своего путешествия два месяца назад.

Я выхожу из купе, когда шум начинает стихать. Все же слишком отставать от остальных пассажиров не стоит – территория между вагонами и зданием вокзала хорошо освещена, лучше поскорее слиться с толпой. Прощаюсь с Тагрисом, киваю Сигрелу, стоящему у своего вагона, и догоняю прочих бывших пассажиров. Возле первых вагонов уже никого, кроме проводников, нет, но это не значит, что не надо смотреть по сторонам.

Вот толпа выносит меня на привокзальную площадь и тут же начинает дробиться на все более мелкие части. Вдалеке замечаю удаляющиеся кареты, но какие из них увозят графа Урмарена и остальных, отсюда не определить.

Выбрав более-менее свободное место, оборачиваюсь, чтобы посмотреть на вокзал с этой стороны. Чисто из любопытства. Внушительное здание, и красивое. И вдруг понимаю, что я его уже видел. Не факт, что своими глазами, а не на картинке, но видел.

Зажмуриваюсь на секунду… Лучше бы я этого не делал.

Здание перед внутренним взором словно сплющивается в маленький прямоугольник, который оказывается лишь пятном на карте. Точнее, на плане города. Во всяком случае, по верхней кромке огромного листа – надпись «План города Терона», и чуть ниже – «1075 год». И словно кто-то тут же обводит на чистом листе контур площади, от которого разбегается-расплетается паутина городских магистралей. Вспоминаю названия улиц, на которых стоят дома барона и маркизы, и тут же паутина перестает разрастаться во все стороны, а устремляется туда, где уже прочертились две линии. А не так уж и далеко друг от друга. Плохо, если это какой-то аристократический квартал. Не исключено, что просто так туда не сунешься. Впрочем…