Игер Кау - Пепел и пыль [litres]

Свет погашен. Сон не спешит, но усталость и тишина делают свое дело. Я все-таки засыпаю.

Хорошо все-таки, что не попытался загрузить в голову сразу же и второй справочник. Мало того, что и от одного голова раскалывалась следующие два дня, так что пришлось отложить «дозагрузку», так еще и не происходило ничего, кроме регулярных визитов Хельды и ее команды слуг. Да еще начал снова тренироваться – и потому, что почувствовал себя отдохнувшим, и потому что книг, достойных внимания, осталось меньше десятка.

В газетах, которые мне приносили каждое утро, по-прежнему нет даже намеков на заговор. Вот и сегодня «Теронский вестник» уже первой страницей вызывает острое желание зевнуть. Дочитать мне его, впрочем, не дают.

Хельда приводит ко мне… скажем так, преподавателя хороших манер. Зовут его Билерен и он нер. Билерен как заправский сержант учит меня носить одеяние для приема, двигаться в нем, что можно делать и говорить в присутствии императора и чего категорически нельзя…

В компании Билерена проходят три дня, причем он приходит и после ужина, но тут мы уже просто сидим друг напротив друга и разговариваем, если это можно так назвать, почти до полуночи. В последний вечер на таких посиделках он внезапно замолчал посреди разговора, потом улыбнулся, добродушно и открыто – хотя все три дня я видел самое большее легкую ироничную полуулыбку, едва обозначенную – и сказал: «Больше мне здесь делать нечего». Попрощался и исчез.

Измотал он меня, надо сказать, здорово. Так что когда на следующий день ко мне никто – кроме Хельды, разумеется – не заявился, я был даже рад. По крайней мере, удалось дочитать ту книжку о войне. Не думаю, что она давала полную и во всем достоверную картину всех событий, но все же я знал теперь более чем достаточно… для рядового жителя империи.

А еще затянувшееся ожидание начинало меня понемногу нервировать. В нашу последнюю встречу граф говорил, что прием у императора состоится через десять дней. Восемь уже прошло. Ладно, в конце концов, он же не число и время называл, а где десять – там и двадцать может быть.

В обычное время приносят ужин. Лицо Хельды как обычно ничего не выражает. Она задает дежурный вопрос – не нужно ли мне чего, я привычно кручу головой, обозначая отрицательный ответ.

Все-таки что-то новое в ее взгляде было, понимаю я минут через десять после того, как за слугами закрылась дверь. Но что? Пожалуй, не буду пока спешить на боковую.

Предчувствие меня не обмануло.

Без четверти десять в дверь постучали. Внутренний страж лениво шевельнулся и затих.

– Таннер, вы здесь? – Граф Урмарен, надо же. Чего это он стучится? Не один?

– Входите, ваша светлость, – отвечаю я, чуть промедлив – надо же хоть оглядеться. Нет, вроде порядок. Вещи убраны в шкаф. Даже книги все на полках.

Угадал – вслед за Урмареном входит еще один человек. Не считая, само собой, четверых незнакомых бойцов с эмблемой Серой стражи на рукаве, которые просачиваются вперед, заглядывая во все зауголья, и так же шустро выметаются обратно в коридор. Подозреваю, за дверью осталась еще куча народу.

Гость заметно старше графа, хотя рост и ширина плеч у них примерно одинаковы. Держится уверенно, но вперед не лезет. Определенно, аристократ. Но что-то не припоминаю его лица среди запечатленных в памяти. Или он сильно не похож на свой портрет четырехлетней давности, или он нер… или я ошибаюсь еще сильнее, и он такой же дворянин, как и я.

Жестом предлагаю им сесть, гости опускаются в кресла, я возвращаюсь на диван – как-то мне там удобнее. Не давая паузе затянуться, обращаюсь к Урмарену:

– Ну что ж, ваша светлость, полагаю, мы можем начать с того, что вы представите вашего спутника… если, конечно, его имя не является государственной тайной.

– А если является? – хмыкает граф. Что их всех так забавляет в моей манере строить фразы?

– Не принципиально. Вопрос был о форме обращения.

– Обращайтесь ко мне «мастер», молодой человек. Просто, удобно и никак не нарушает тайну… если она существует.

– Хорошо, мастер, – с легкостью соглашаюсь я. – Действительно, и просто и удобно. Что касается меня, то, полагаю, его светлость уже просветил вас, как меня можно называть.

– Верно, – кивает «мастер», – просветил. Как и о том, насколько это имя настоящее.

– Значит, мы в равном положении.

Граф, с улыбкой наблюдавший за нашим знакомством, серьезнеет.

– Ладно, Таннер, теперь к делу. Прием у императора состоится, как и планировалось, завтра. Круг приглашенных ограничен, газеты о нем не напишут.

– Вы хотите сказать, что следствие уже завершено?

– В основном. Остались несущественные детали.

– Так быстро?

– Что? А, помню, помню, что вы говорили про ордена и статьи в газетах. Все просто. Заговор обезглавлен, а его вожди уже сдали всех, лишь бы выжить самим.

– А герцог Ханаранский?

– Не поверите, Таннер, все прошло настолько быстро и бескровно – я об аресте – что я, наверное, испытал бы некоторое разочарование. Если бы участвовал лично. Словно в детстве, когда получал понравившуюся игрушку по первому же требованию. Странное чувство… А потом Химар заговорил даже без угроз и пыток, когда понял, что нам многое известно и он просто может не успеть сообщить нам что-то действительно важное раньше других…

– И что будет с герцогом?

– Он же один из вождей заговора. Это – смертная казнь. Учитывая, что императора и принца хотели убить, вряд ли он может рассчитывать на помилование.

– А его семья?

– Они знали о заговоре. И даже принимали участие.

– Их тоже казнят?

– Нет. Герцогу было обещано, что им сохранят жизнь – даже тем, кто не только промолчал. Но их ждет лишение дворянства, конфискация имущества и ссылка. На Кархонские острова. Пожизненно.

– А Ханаран?

– Провинцией будет руководить наместник императора, – сказал граф.

– Полагаю, при жизни Антара Третьего нового герцога Ханаранского не будет, – усмехнулся «мастер». – И, скорее всего, при следующем императоре – тоже.

– Насколько я понимаю, примерно то же самое ожидает других заговорщиков?

– Верно, – кивнул Урмарен. – Казнь или ссылка. Разве что титулы в ряде случаев перейдут не в распоряжение Коронной палаты, а родственникам.

– А… герцог Сентерский?

– Увы, против него у нас почти ничего нет. Исключительно слова, намеки, логические выводы. Ничего вещественного. А вот версия, что заговорщики его подставили, кое-какими уликами подкреплена, и императора они убедили, эти улики. Самое большее, чего может опасаться герцог – оказаться в немилости… на какое-то время. Императрица вряд ли позволит его величеству долго злиться на своего тестя. Но если вдруг гнев императора окажется слишком силен – например, мы заимеем-таки нужные доказательства, – Вальдер вполне может сослаться на возраст и пошатнувшееся здоровье, скрыться в родовом замке и передать титул старшему сыну. Делами провинции будет заниматься наместник, присланный из столицы, пока юный герцог не достигнет совершеннолетия. А Вальдер отсидится в глуши и, возможно, даже вернется в Терону.