Александр Либих - Выжить в лесу Междумирья [litres]

– Милые девочки, Ириша и Катенька, – грустно зачирикал он, – у меня уйма хороших новостей. Даже не знаю, с чего начать.

Тимофей решил помочь другу:

– Короче, Руся передает нашей поварихе привет и сильно жалеет, что не может угостить Катю можжевеловыми ягодками. Чир успокоил его: мол, Катя не голодает, каждый день свеклу ест и заметно круглей стала. Хрюн с бобрами и заречные воробьи тоже нормально зимуют. Еще одна неплохая новость: у Патрикеевны проблемы, но дальше пусть Чирок сам рассказывает.

– Где мой Джеймсик? – прошептала Ирина.

– С Патрикеевной, – ответил щегол. – В отличие от лисы и лешего чувствует он себя прекрасно – бодрый, энергичный. Насколько я понял, он теперь заместитель длинноклювой драконихи, ее главный помощник.

Ирина всхлипнула:

– Что за дракониха? Почему он не вернулся с тобой?

– Я прятался, не мог его незаметно схватить: он сидел на шее орлицы.

– О драконихе поподробней, – приказала фея.

– Она огромная, не меньше, чем ковер-самолет. Клюв у нее примерно такой длины, как ручки у Кати, и острый, как отвертки Михаила Петровича. Когда я первый раз ее клекот услышал, крылья мои обледенели от ужаса, я не в силах был ими взмахнуть и упал в снег.

– Из открытого клюва у нее огонь вырывается?

– Нет… разве бывают такие, у которых огонь в клюве? Возможно, путешественники со слабым зрением принимают за пламя длинный, красный от крови язык?

– Раньше у огнедышащих драконов не было клюва, но на всякий случай я спросила, потому что сейчас полно сумасшедших ученых. Значит, все-таки очень большая орлица. – Фея улыбнулась. – Ну и что она нам сделает? Выманить нас в сад мы не позволим, припасов нам хватит на два года, хотя, конечно, со сметаной и свеклой могут возникнуть проблемы.

Тимофей запрыгнул на подоконник, чтобы не думали, кто это такой маленький на полу мяукает. Пошевелив усами, он назидательно сказал:

– Врагов нельзя недооценивать. Например, я допускаю психическую атаку: орлица будет кружить над замком, обзывать нас трусами, а на крышу будут падать большие кучи. Вопрос: насколько у нас крепкая крыша? Еще интересно: Чирок, орлица может забраться к нам в окно?

– Чив-чив! Если она голову вперед наклонит, потом бочком… да, пожалуй, у нее получится.

– Милый пташек, расскажи про Джеймсика! – взмолилась Ирина.

– Солнышко мое, не переживай! Когда я его видел, ему было хорошо. Он храбро держался за перья и с гордым видом что-то кричал – голосок у него слабый, я не расслышал. Дракониха напала на отряд человекорыб, который шел, ни от кого не прячась, через Длинный Одуванец.

– Это самый большой луг в нашем лесу, – объяснил Тимофей.

– Да, чив-чив, Малый Одуванец намного меньше!

– Дальше! – приказала фея.

– Дальше растут осины и березы, однако человекорыбы до них не добрались, потому что началось ужасное, но короткое сражение. Джеймсик спрятался глубоко в перьях, поэтому хитрый малыш был единственным, кому нисколько не попало, а потом пришла немного отставшая Патрикеевна, и все помирились. Тут Джеймс вылез из перьев, начал топать ножками и ругать Патрикеевну, лешего и человекорыб. Я должен еще сказать: ручкой он все показывал в сторону замка.

Сквозь сон Вельд слышал веселые, бодрые голоса фей. Как же он ненавидел утреннюю жизнерадостность своих прелестных спутниц! Слов он еще не различал, но ближайшие планы фей были совершенно ясны, цирк должен был начаться с минуты на минуту. Вельд чувствовал себя разбитым, нисколько не отдохнувшим, все у него болело.

– Спи, мой дорогой бельчонок! – Ингрия поцеловала его.

«Ну никак они не могут без ехидства, – грустно подумал он, – даже лучшие из них, даже любимая, чьи руки и губы бывают бесконечно нежными!»

– Спи, мой зайчонок! – прошептала Люцинда, единственная фея, словам которой принц верил в любой ситуации.

Благодарно улыбаясь, он продолжил путешествие в мире снов, где молодому мужчине с беззлобным, легким характером всегда были рады.

Однажды он открыл глаза. Было темно и холодно, хотя Ингрия лежала рядом. Вельд был не в силах пошевельнуться, но вот Ингрия заворочалась во сне, проверила рукой, как они оба укрыты. Вскоре после этого тепло вернулось, и принц уснул.

В другой раз он слушал с закрытыми глазами незатейливую песенку гномов о том, как здорово в конце рабочей недели посидеть с братьями и друзьями в пивной у дядюшки или у дедушки: дядюшка варил светлое пиво, а дедушка – темное. Насколько Вельд понял, пивные посещались по очереди, но не в один вечер, пьяницами гномы не были.

– Прости, – это был голос Вальдии, – моя стрела попала тебе под лопатку.

– И до сих пор там? – едва слышно прошептал принц, не открывая глаз.

– Нет, мы вытащили обе стрелы и заговорили раны, они затягиваются.

– Хорошо… ты можешь их почесать?

– Нельзя… я могу погладить.

– Кажется, ты хотела, чтобы я тебя простил?

– Хватит жмуриться! – заворчала Ингрия. – Рот ты уже широко открываешь, а ложку в руку брать не хочешь!

– Не ругайся! – возмутилась Альвина. – Как тебе не стыдно!

Тира горячо поддержала подругу, но разве могли только две эльфины переспорить фею, ехидство полилось из нее беспрерывным потоком.

Вельд, не любивший шум, подумал плохое слово… или сказал, потому что вдруг все замолчали. Он воспользовался моментом и тихо захрапел.

Он удивленно замер. Ингрия и Люцинда целовали по-другому… незнакомые губы прикасались к нему робко, неумело.

– Мой принц, я встала на ноги, тебе тоже пора подниматься.

Торния! Он прижал вялую, но теплую руку феи к своей щеке и долго не хотел отпускать.

– Я здесь, – голос феи был тихим, как слабый ветер, – тебе не кажется.

Она не сказала, что будет всегда рядом с Вельдом, однако он почувствовал, что в его жизни появилась еще одна родственная ему душа.

На следующее утро принц вышел из шатра. Засунув руки в карманы, прищурившись то ли от злости, то ли от ослепительного света реального мира, он хмуро посмотрел на фей.

– По вашим радостным физиономиям видно: вместо того чтобы скучать без меня, вы наслаждались свободой и без колебаний следовали советам своей буйной фантазии. Понятно, что Вальдия и мудрейшая не могли с вами справиться, да и сами они из того же теста.

– Теперь возвращается железная дисциплина? – с грустной покорностью спросила Ингрия.

– Да… как тебя зовут, умница?

– Ингрией, ваше высочество.

– Я запомню, будь всегда такой послушной девочкой. – Принц снова обвел взглядом своих крылатых спутниц. – Я хотел бы кого-нибудь съесть… или что-нибудь, как получится.

– Да, Чалый, вы с Ураганом правы. Зачем я полез на скалу? Как чудесно я чувствовал себя, когда все мои косточки были целы! Не сросшимися, а целыми. Знаешь, это большая разница, – рассказывал Вельд, покачиваясь в седле и порой морщась от боли. – Интересно, что в голове у меня вроде бы нет переломов, но именно она почему-то болит больше всего.